Читать онлайн «Библейский культурно-исторический комментарий. Часть 2. Новый Завет». Страница 55

6:35–38. Рыба и, особенно, хлеб были основными продуктами питания в Палестине; мясо ели только по праздникам. Продукты продавались на деревенских рынках, а в Галилее было множество деревень (6:36). Но здесь действие разворачивается в некотором отдалении от ближайших селений (6:32). Даже в наиболее крупных деревнях население не превышало 3 тыс. человек. Несмотря на то что в Галилее не ощущалось недостатка продуктов питания, накормить такое множество народа представлялось затруднительным. Потребовалось бы истратить сумму, составлявшую средний заработок работника более чем за двести дней (около семи месяцев тяжелого труда).

6:39. Зеленая трава указывает на весеннее время — вероятно, перед Пасхой.

6:40. Слушатели Иисуса были рассажены рядами, как воины в *Ветхом Завете или в *Свитках Мертвого моря. Вероятно, так было легче распределять пищу, однако некоторые люди в толпе могли подумать, что Иисус выстраивает их как *мессианское войско (ср.: Ин. 6:15). (Марк же отмечает этот порядок, чтобы подчеркнуть огромное число людей, которых предстояло накормить.) 6:41. Обычно перед едой полагалось воздать благодарение за хлеб, и лишь затем преломлять его.

6:42–44. Насыщение пяти тысяч вызывает в памяти чудо дарования манны Израилю в пустыне, и особенно умножение пищи Елисеем (4 Цар. 4:42–44, где также осталась часть продуктов). Выбрасывать остатки считалось расточительством и не одобрялось с точки зрения морали, тогда как представители высшего сословия часто афишировали подобное расточительство.

6:45–52

Хождение по воде

6:45–48. Выражение «хотел миновать их» может напомнить «проведение» славы Божьей в *Ветхом Завете (Исх. 33:19; Иов 9:11), а также хождение Бога «по высотам моря» (Иов. 9:8).

6:49. Хотя не все еврейские учителя поддерживали веру в призраки, эти поверья бытовали в народе, находясь в противоречии с традиционным еврейским (и новозаветным) учением о том, что в перспективе грядущего *воскресения души умерших праведников и нечестивцев разделены.

6:50–52. Возможно, ответ Иисуса «это Я» не просто отклик, но и намек на «Я есмь» — слова, произнесенные Богом в Ветхом Завете (Исх. 3:14; ср. коммент. к Мк. 6:45–48).

6:53–56

Множество жаждущих исцеления

Принося к Иисусу больных на постелях и пытаясь прикоснуться к краю Его одежды, люди подражали предшествующим проявлениям веры (см. коммент. ко 2:3–5; 5:27–29). Дошедшие до нас сведения о практике исцелений в языческом мире показывают, что как только кто-то был исцелен каким-либо способом или в каком-либо месте, многие другие пытались исцелиться таким же способом. Самыми большими открытыми пространствами в городах или деревнях (6:56) были рыночные площади, где могли собираться большие толпы народа. В отличие от греческих городов, рыночные площади в галилейских селениях не всегда располагались в центре.

7:1-23

Истинная и ложная религия

Споры об отношении Иисуса к ритуальной нечистоте (1:40–45; 5:21–43) и другим религиозным вопросам (напр.: 2:1–3:35) достигают кульминации, когда противники Иисуса заметили, что Его ученики не моют руки.

7:1. Неясно, почему именно фарисеи, сосредоточенные в основном в Иерусалиме, пришли в Галилею. Некоторые комментаторы полагают, что они пришли специально, чтобы оценить учение Иисуса и проверить, не лжеучитель ли Он, вводящий народ в заблуждение (см.: Втор. 13:13,14). Такое предположение вполне резонно; однако, если бы у них были такие серьезные намерения, Марк не преминул бы это отметить. Возможно, они прибыли просто из любопытства, чтобы послушать и оценить популярного учителя; возможно также, что это были фарисеи из числа местных, которые проживали в Галилее. В Галилее к тому времени было много *книжников.

7:2,3. *Фарисеи относились к омовению рук как к неотъемлемому элементу ритуальной чистоты, хотя это правило не встречается в *Ветхом Завете и, возможно, возникло под влиянием греков. Марк дает своей языческой аудитории лишь самое общее представление об этом гораздо более сложном ритуале (который, по мнению ряда исследователей, был предназначен для исполнения в определенные дни), хотя его читатели могли быть знакомы с подобными обычаями, соблюдавшимися евреями *диаспоры.

7:4. Омовение рук избавляло от ритуальной нечистоты, подхваченной на рыночной площади; руки, вероятно, погружали в воду по запястья или обливали водой из чистого сосуда. Кроме того, у фарисеев было правило очищать от скверны сами сосуды, полностью погружая их в воду.

7:5. Фарисеи высоко чтили свои традиции. Не желая никаких нововведений сверх самых необходимых, они обосновывали все, что возможно, учением своих предшественников. Поэтому они хотели выяснить, какую позицию занимает Иисус, популярный учитель, по отношению к вопросам, освещенным их традицией (таким, как омовение рук), чтобы оценить соответствующим образом Его учение.

7:6–8. Иисус цитирует пророчество Исаии, адресованное народу Израиля (Ис. 29:13), который, проявляя показное благочестие, сердцем был далек от Бога (Ис. 1:10–20). Саму традицию, в которой фарисеи видели средоточие религиозности, — ибо она возникла из опыта толкования и применения Божьего закона несколькими поколениями благочестивых и мудрых учителей, — Иисус объявляет искажением смысла простой и ясной вести Бога.

7:9—13. Многие еврейские учителя считали заповедь о почитании отца и матери наиболее важной в *законе. Законоучители дополнили ее обязанностью детей содержать родителей в старости. В то же время, традиция позволяла жертвовать, или посвящать, какие-то предметы храму. (Слово «корван» встречается на пожертвованных сосудах и означает «посвящается Богу».)

Некоторые казавшиеся благочестивыми люди использовали это установление, чтобы удерживать то, что могло бы пойти на содержание их родителей, — вопреки твердому убеждению фарисеев о необходимости поддерживать родителей. Объектом критики Иисуса является здесь не религиозная теория фарисеев, а их непоследовательность при воплощении теории в жизнь: любовь к *закону заставила их (как и некоторых современных христиан) уделять столько внимания его юридическим нюансам, что им пришлось создавать лазейки, чтобы не нарушить дух закона.

7:14,15. Известно, что другие учителя высказывались по этому поводу так же, как Иисус, но в конфиденциальном порядке и только изредка. Если рассматривать слова Иисуса буквально, то из них следует, что все различия между чистым и нечистым в законе носят весьма условный характер. Поскольку это различие создавало главную преграду между евреями и *язычниками (см.: Рим. 14), заявление Иисуса открывало путь для национального и культурного примирения в застольном общении.

7:16–19. Иисус говорит, что не пища определяет суть человека; создавая свое Евангелие в период ожесточенных споров об обычаях между новообращенными христианами из иудеев и язычников, Марк применяет этот принцип к кошерным законам Лев. 11 (свиньи, собаки, летучие мыши и т. д. считаются отныне «чистыми», т. е. пригодными в пищу). Надо полагать, пожелание Марка не встретило одобрения у большинства евреев. Более свободные александрийские евреи, которые уже не считали необходимым соблюдение пищевых законов (Лев. 11; Втор. 14), вызывали презрение у своих консервативных единоверцев в Египте и, конечно, находили не много сторонников среди палестинских евреев.

7:20–23. Многие еврейские учителя согласились бы с тем, что названные Иисусом пороки греховны, и что они исходят из человеческого сердца. (Перечисление пороков входило в арсенал средств, широко используемых древними учителями нравственности.) Но они едва ли согласились бы с Иисусом, что юридические тонкости интересуют их больше, чем этические вопросы, несмотря на то, что, будучи законниками, они уделяли больше времени правовым проблемам, чем возрождению сердца.

7:24–30 Вера язычницы

Если «нечистая» пища лишилась отныне этого клейма (7:16–19), то лишились его и язычники. Хотя в Евангелии от Марка Иисус побеждает во всех спорах с религиозными авторитетами, Он как бы поддается воздействию отчаянного довода женщины-язычницы. Эта история могла воодушевить языческих читателей Марка, подвергавшихся преследованиям за веру, которую многие рассматривали как некую иудейскую ересь. 7:24–26. Евреи не предполагали в язычниках, тем более в женщинах, большой веры. Как и Сидон, Тир был древним финикийским городом, а самой известной финикиянкой в *Ветхом Завете была нечестивая Иезавель. Зато другая финикийская женщина, принадлежавшая к тому же поколению, обратилась с мольбой к Илии и снискала благорасположение Бога для своего сына (3 Цар. 17:17–24). Сирия в течение продолжительного времени испытывала влияние греческой культуры, и там обосновалось много греков; городское население финикийских республик Тира и Сидона было полностью *эллинизировано. Таким образом, женщина, о которой говорит Марк, была одновременно и сирофиникиянкой, и гречанкой.