Читать онлайн «Золотые Антилы». Страница 80

Тем временем ударная волна от феноменального успеха Дампира смела с насиженного места Лайонела Уофера. В своем «Путешествии» Дампир упомянул странную историю «доктора Уофера, который был ранен на пути через перешеек и оставлен у индейцев, чтобы объявиться через несколько месяцев в обличье дикаря, с раскрашенным телом и с пластинкой на губе». Эта заманчивая приманка явно пахла хорошим сюжетом, из тех, которые Джеймс Нэптон не мог упустить. И вот Нэптон, а может быть, и сам Дампир, сумел отыскать Уофера в его убежище и уговорить врача подготовить свои воспоминания к публикации. Через два года после дампировского «Путешествия вокруг света», как раз когда Дампир отбывал в исследовательское плавание, спонсированное правительством, в книжной лавке «Корона» у собора Святого Павла появилась еще одна буканьерская книга — «Новое путешествие и описание Панамского перешейка» Лайонела Уофера.

В отличие от Томаса Гейджа, чей сенсационный отчет об Антилах, подобно уоферовскому «Новому путешествию», способствовал отправке серьезной экспедиции в Карибское море, Лайонел Уофер не преследовал пропагандистских целей и не собирался рекламировать ни Золотые Антилы, ни самого себя. Он писал «Новое путешествие», скорее, в качестве скромного дополнения к шедшему нарасхват «Путешествию» Дампира. Нэптон, возможно, видел в книге Уофера всего лишь гарнир, способный поддержать успех издания Дампира и сохранить интерес к нему общества. Но книга Уофера не только восхваляла и рекомендовала уже получивший признание путевой дневник. Уофер время от времени вставлял комплименты запискам Дампира и с большим тактом избегал затрагивать темы, рассмотренные более известным автором. Тем не менее «Новое путешествие» Уофера само по себе стало отличной публикацией, и литературный труд корабельного врача выдерживал сравнение с прежними книгами об Антилах, написанными Уолтером Рэли и Томасом Гейджем. Уофер разделял с Рэли восхищение первобытной невинностью туземцев и способность передать восторг человека, открывающего сокровищницу чудес Карибского моря; и, подобно Гейджу, врач явно питал привязанность к тем удивительным странам, где путешественник без сопротивления тонет в экзотике окружающей природы.

Однако более близкой параллелью «Новому путешествию» Уофера являлась «История» Эсквемелина, особенно первые ее части, описывавшие испытания, пережитые врачом на корабле буканьеров. Уофер и Эсквемелин одинаково воспринимали свои антильские приключения. Их описания островов звучали на единой ноте, в их анекдотах была одна соль, и они располагали свой материал в одинаковом, чуточку формальном порядке. Возможно, над книгой Уофера поработал один из редакторов Нэптона, сознательно стремившийся к подобному эффекту, но сходство между двумя авторами лежало глубже редакторской правки. Замечания Уофера по поводу климата, животного мира, растений и аборигенов Карибского моря перекликаются с тем, что сказано у Эсквемелина, и Уофер, подобно своему коллеге-врачу, предлагал дополнения к наблюдениям Эсквемелина над ядами и лекарствами Вест-Индии. Например, в «Новом путешествии» повторялись предостережения Эсквемелина по поводу ядовитости дерева махинея и опасности некоторых безвредных с виду кушаний. Уофер не занимался плагиатом: просто интересы и профессиональные взгляды двух авторов очень близки.

Однако медицинские интересы Уофера не помешали ему вводить сочные подробности, которые не попали бы в каталог медицинских советов. Например, в «Новом путешествии» он заявлял, что из похожей на мешок перепонки пеликаньего клюва получается отличный кисет для табака, если оттянуть ее мушкетными пулями до нужной формы; что растертая в порошок кость барракуды служит противоядием при пищевых отравлениях; что из мертвой чайки получается вкусное блюдо, если сперва выдержать ее восемь часов в горячем песке, чтобы отбить рыбный привкус. Также Уофер не хуже Эсквемелина умел вставлять подробности, оживляющие текст. Например, описывая тропическую грозу, он добавлял, что, когда потоп схлынул и гром и молнии откатились прочь, наступившую тишину разорвал зазвучавший в полную мощь хор лесных обитателей. «Надо было слышать, — писал он, — как сливалось воедино кваканье лягушек и жаб, гул москитов и гнуса и шипение змей и жужжание насекомых, громкое и неприятное». Также запоминается его описание панамских лесных обезьян: когда буканьеры пробирались через перешеек, писал он, за ними следовали стаи обезьян, «перепрыгивая с ветки на ветку, молодые висели на спинах у старых, корча нам рожи, болтая и, если представлялась возможность, мочились нам на головы».

Истинную ценность «Нового путешествия» Уофера составляло описание географии Панамского перешейка. Тут он не имел соперников, потому что никто из буканьеров не провел столько времени в этой части материка, и его наблюдения обладали всей свежестью исследовательского отчета. Уофер предоставил очарованным читателям точный, детальный и упорядоченный свод сведений относительного неизведанного и обладающего громадной стратегической ценностью горла материка. Тема за темой он обсуждал естественную растительность, орошение, расположение и качество гаваней и подходы к ним, плодородие почвы и экономический потенциал региона. В самом деле, изложение было настолько всеобъемлющим, что в одном из последующих изданий некий «член Королевского общества» не постеснялся снабдить текст многозначительными примечаниями в таком роде: «Речная свинья: питается травами и различными плодами, хорошо плавает и ныряет; ночью производит громкие звуки, подобные крикам осла».

Однако при всей упорядоченности, внимании к деталям и трезвости взгляда отчет Уофера о Панамском перешейке обладал коренным недостатком: автор предполагал, что местность пригодна для агрикультурной экономики того типа, которая возникла на Ямайке пятьдесят лет назад. Согласно «Новому путешествию», здесь имелись все условия для успеха европейских плантаторов: земля была невозделана и лежала вне границ, на которые предъявляли территориальные притязания испанцы; климат и почвы подходящие; не было смертельных заболеваний, повсюду щедро били источники воды; тенистая округа манила поселенца, а индейцы миролюбивы. Более того, там произрастали большие рощи драгоценных кампешевых деревьев, только и ждавшие, чтобы их срубили и продали с огромной прибылью. Последнее утверждение привлекло внимание прежде всего, поскольку в XVII веке в Европе древесина кампешевого дерева продавалась по сто фунтов за тонну, и эта статья вест-индской торговли пользовалась наибольшим спросом. Относительно же старых слухов о богатых золотых залежах, Уофер, напротив, высказывался с исключительной осторожностью. Он рассказывал, как вождь Ласента однажды отвел его проследить за испанцами, мывшими золото в ручьях Кордильер, однако результаты описывал без энтузиазма. Передавая обычные смутные толки о минеральных богатствах испанской Америки, он не отстаивал возможность нажить состояние на золоте. Зато Уофер поддался меньшему, но не менее опасному искушению «позолотить» свои воспоминания о перешейке и заявил, что нашел там земли, пригодные для плантаций, выгодной торговли и получения прибыли. Именно это смутное видение вывело миф о Золотых Антилах в следующую фазу.