Читать онлайн «Преступник будет найден (Рассказы о криминалистике)». Страница 10

Наблюдательность, столь обогащающая и радующая каждого человека, — это качество, без которого криминалиста вообще нет. Если криминалист смотрит, но не видит; видит, но не наблюдает; наблюдает, но не анализирует, ему лучше как можно скорее менять профессию, потому что сколько-нибудь опытные преступники по его милости будут гулять на свободе, а ни в чем не повинные люди окажутся за решеткой или под подозрением.

Хотя обычно преступник и не оставляет на месте преступления свой паспорт, фотокарточку или записку с адресом, он все же не может прийти и уйти невидимкой. Даже в самых «тонких» случаях он «работает» грубо и зримо, оставляя незаметно для себя следы своей страшной «работы». Предусмотрительность не спасет — она лишь порой усложняет работу следователя, порой немного отдаляет час неминуемой расплаты. Да и предусмотреть все невозможно — при любых ухищрениях, при любой маскировке всегда что-нибудь остается.

Искусство следователя в том и состоит, чтобы это «что-нибудь» найти и обратить в реальное средство розыска и уличения преступника. Штука эта хитрая: ведь если не представлять себе, что может сказать какой-нибудь опавший с дерева лист или щепотка пыли на подоконнике, то на такие мелочи, ей-богу, не обратишь внимания, как это сделали мы, зеленые юнцы, над которыми потешался и которых терпеливо учил профессор Иван Николаевич Якимов.

Даже человек, весьма далекий от криминалистики, наслышан о злополучных пальцевых отпечатках. И не случайно.

Ладонная поверхность кисти руки покрыта целой сетью мельчайших (называют их папиллярными) линий, отчетливо видимых даже невооруженным глазом. Линии эти особенно ясны на концах пальцев, где они образуют вполне законченные узоры.

Еще в глубокой древности был подмечен удивительный, поистине чудесный дар природы, позаботившейся, как видно, о том, чтобы преступник не остался неузнанным: сложные рисунки на концах пальцев носят строго индивидуальный характер, причем узор рисунка остается неизменным в течение всей жизни человека.

Это подтверждено многочисленными опытами. Английский ученый В. Гершель сделал отпечатки своих пальцев сначала в 25 лет, а затем — в глубокой старости, когда ему было 82 года. И не смог обнаружить даже малейшего, даже самого ничтожного изменения рисунка. Такой же опыт проделал другой ученый — Велькер: он сравнивал свои пальцевые узоры, снятые с разрывом в 41 год. И тоже убедился в их абсолютном тождестве.

В древней Индии, в древнем Китае, да и в иных странах Востока этим издавна пользовались для установления личности, для подтверждения подлинности всевозможных сделок. Оттуда дошло до нас бытующее и поныне архаическое выражение: «К сему руку приложил». Сейчас это всего лишь образ, некий смысловой значок. А раньше и впрямь к деловой бумаге прикладывали руку, намазанную каким-нибудь красителем, а то и кровью. Отказаться потом от следа своего пальца было невозможно: второго такого же отпечатка не было ни у кого. Не только у родителей и детей, даже у близнецов узоры на, пальцах иные. Совершенно иные.

Эти узоры не повторяются даже через века и тысячелетия. Однажды сняли отпечатки у древнеегипетских мумий, сохранивших, кстати говоря, отчетливо видимые пальцевые узоры. Они оказались совершенно оригинальными. В уголовных картотеках множества стран не нашлось ни одного схожего отпечатка.

Ни одного!

Столь удивительные свойства пальцевых узоров ученые решили использовать для нужд криминалистики. Редкий преступник сумеет избежать следов своих рук на месте преступления.

Дело в том, что у наших пальцев есть еще одна особенность: они покрыты тончайшим слоем пота и жира. Прикасаясь к какой-либо гладкой поверхности, палец оставляет невидимый отпечаток со всеми деталями строения каждого узора. Невидимый... Но следователь непременно разглядит его, например, под косым пучком света. Разглядит — и сделает видимым. Для этого он призовет на помощь химию: различные цветные порошки, пары йода, азотнокислое серебро и другие реактивы «проявят» скрытые следы, отпечатают с «негатива» «позитив» и дадут в руки следопыту визитную карточку преступника.

Вот уже полвека успешно применяется в России опознание преступников по следам рук. Впервые таким способом настиг убийцу петербургский криминалист Лебедев, расследовавший в 1912 году дело об убийстве провизора Харламовской аптеки Вайсброда. Преступник оставил следы своих пальцев на куске стекла, валявшемся возле трупа. Когда сравнили эти отпечатки с пальцевыми узорами подозревавшегося в убийстве аптечного сторожа, обнаружили полное, абсолютное совпадение. Эта улика оказалась для сторожа роковой.

Преступники попытались приспособиться к тем ловушкам, которые заготовили для них ученые. Многие рецидивисты, грабители-профессионалы, чьи пальцевые отпечатки (так называемые дактилокарты) хранятся в картотеках уголовного розыска, пробовали изменить свои предательские узоры, изуродовать их так, чтобы сбить с толку детективов. Особенное рвение проявили в этой бесплодной затее американские гангстеры. Они обнаглели до того, что стали печатать в газетах объявления с обещанием фантастических премий тому хирургу, который возьмется «переделать» их пальцевые узоры.

Эти объявления не остались без ответов. Люди явно незаурядного таланта, искусные врачи не погнушались продать свое гуманнейшее ремесло для достижения античеловеческих, преступных целей. При этом, как сведущие люди, они не могли не понимать, что все их хитроумные и подлые уловки бесплодны, что они пытаются достичь недостижимого. А может быть, — не хочется думать плохо о врачах! — может быть, они потому и шли на это, что сознавали заведомую обреченность своих попыток. Не исключено и такое...

Один безвестный врач услужил, к примеру, крупному гангстеру Расу Уинклеру, пальцевый узор которого был не просто уничтожен, а переиначен. Хирург удалил своему пациенту часть мякоти вместе с рядом завитков, а на «освободившееся» место попытался «подтянуть» соседние папиллярные линии, замысловато изогнув их. Однако узоры на оставшихся нетронутыми частях пальцев столь же безошибочно выдавали Раса Уинклера, как и до мучительной экзекуции, на которую он отважился.

Другой гангстер — Джон Диллингер — пошел еще дальше: он совершенно уничтожил свои пальцевые узоры, воздействовав на них каким-то сильнодействующим разъедающим веществом. Но в результате этой операции его пальцы приобрели новые стойкие индивидуальные признаки, по которым Диллингер легко мог быть опознан.

Предвидя уловки преступников, неистовые ученые поставили опыты на самих себе, не убоявшись жестоких страданий. Французские криминалисты Локар и Витковский обжигали свои пальцы кипятком, горячим маслом, жгли их раскаленным металлом. Муки не прошли даром: ученые узнали еще одно чудесное свойство пальцевых узоров. Когда раны заживали, узоры полностью восстанавливались вплоть до самых тонких и мельчайших деталей. Если же на месте повреждений образовывались рубцы из соединительной ткани, то они тоже обладали своими неповторимыми особенностями, присущими только данному человеку.

По риску, которому подвергали себя Локар и Витковский, по своей объективной значимости, по достигнутым результатам их опыты, конечно, не могут идти в сравнение с бессмертными подвигами врачей — ученых и практиков, прививавших себе смертоносные бациллы и шедших на верную гибель, чтобы распознать загадочные болезни, спасти человечество от массовых эпидемий.

Но и маленький подвиг Локара и Витковского заслуживает глубокого уважения и доброй памяти, ибо он служил науке, служил правде и справедливости — прекрасным человеческим идеалам.

Даже самый неопытный преступник наслышан о значении пальцевых отпечатков и, конечно же, он стремится не оставлять их. Но, во-первых, это мало кому удается даже при очень сильном старании, а во-вторых, приспосабливаясь к тому, чтобы не оставить отпечатков пальцев, преступник неизбежно оставляет иные следы, их заменяющие, которые так же дружно «работают» во славу истины и закона.

Так случилось, например, в одном деле, которое отлично расследовал саратовский юрист В. Г. Степанов.