Читать онлайн «Зимовка на «Торосе»». Страница 42

Сутки начинались радиотрелью радиста, передававшего на Диксон метеосводку за 7 часов. Через полчаса радио включало станцию Коминтерна и по всему кораблю из Москвы раздавалась команда для утренней физкультурной зарядки. Признаюсь, что большинство из нас в это время еще находилось в постелях и призыв инструктора «приступить к водным процедурам» оставался в полном смысле слова «гласом вопиющего в пустыне».

Около 8 часов буфетчик Саша сервировал стол для завтрака и начинал по очереди стучать в наши каюты, приглашая нас «веселиться» горячим кофе. Этот термин «веселиться» привился на «Торосе» от нашего старшего помощника Владимира Николаевича Жилина.

Обладая поистине богатырским аппетитом, Владимир Николаевич, покончив однажды за обедом с тройной порцией мясного пирога, мечтательно проговорил:

— Люблю повеселиться, особенно поесть!

С тех пор на «Торосе» всякий прием пищи получил название «веселия».

Итак, Саша объявлял о начале «утреннего веселия», на что из кают раздавалось в большинстве случаев полусонное урчание и покрякивание. Однако несущееся из кают-компании тепло от жарко топившейся печи и аппетитный запах кофе обычно одерживали победу над желанием поваляться, и люди, поеживаясь от холода в каютах, один за другим подбегали к умывальнику.

В 10 часов утра начинались судовые работы. Недостатка в них никогда не было. Нужно было навозить из береговых торосов пресного льда для кипятильника, истопить баню, провести ремонт палаток, обуви, легких нарт, заготовить триангуляционные знаки. Машинная команда возилась около двигателей, откуда постоянно доносились постукивание ручников и скрежет слесарных пил. На льду около корабля ежедневно очищалась так называемая «пожарная майна», т. е. сквозная прорубь, чтобы можно было в любой момент иметь неограниченный запас воды на случай пожара. С кормы судна делалась сколка льда в виде полукруглого рва для того, чтобы предохранить руль и винт от повреждений при внезапных подвижках льда.

Работа прекращалась к 13 часам, после чего начинался обед. На отсутствие аппетита мало кто жаловался, так как многие ограничивали свой утренний завтрак просто одним стаканом горячего чая, кофе или какао. После обеда либо шло продолжение судовых работ, либо начинались занятия по специальным предметам или политучебе. Все 23 человека собирались в красном уголке и в кают-компании, в зависимости от участия того или иного лица в разных группах занимающихся. Обычный судовой рабочий шум затихал на два-три часа. Учеба проводилась у нас регулярно через день.

К 17 часам наше «расписание» считалось выполненным, и все, исключая вахтенных матроса и метеонаблюдателя, располагали своим временем как хотели.

Любимейшими занятиями вне «расписания» были охота на песцов с капканами, чтение и различные игры. Первый и последний виды развлечений обычно сопровождались веселыми дебатами, нередко затягивавшимися даже за полночь. Ловить песцов никто из нас не умел. Хорошенькие зверьки никак не хотели попадаться в расставленные по берегам капканы, несмотря на различные хитрости охотников. Пришлось обратиться за консультацией по этому вопросу на соседние полярные станции. Зимовавший в устье реки Таймыр промышленник Журавлев, как мог, разъяснил нам по радиотелефону способы установки капканов, но все же наша охота, к немалому удовольствию песцов, по существу превратилась не в их уничтожение, а в регулярную подкормку. Охотничьи трофеи «Тороса» были ничтожными. Огромным плюсом этой охоты было то, что люди, без всякого к тому принуждения, совершали ежедневные длительные прогулки, что, конечно, вредным никак не назовешь.

Судовая библиотека «Тороса» была довольно разнообразна и почти полностью обеспечила нас на всю зиму. Часто на корабле проводилось чтение вслух. Надо заметить, что это занятие обычно пользуется огромной популярностью среди команд зимующих судов. Стоит только на борту выявиться хорошему чтецу, как он делается любимейшим членом коллектива. Надо только напомнить, что первые чтения должны быть обязательно увлекательными, близко подходящими по теме к коллективу. Дальше уже можно перейти и к коллективному чтению серьезных книг, насыщенных различными отвлеченными философско-теоретическими положениями, и слушатели, захваченные первыми прочитанными книгами, с большим удовольствием осваивают и такой материал. Я затрудняюсь объяснить причину любви зимовщиков к коллективному чтению. Очевидно, при чтении вслух вообще гораздо ярче воспринимается прочитанное, вследствие того, что хороший чтец интонациями своего голоса дополняет то, что изложено в книге.

На «Торосе» особой популярностью пользовались книги исторического содержания. «Ледяной дом» Лажечникова был прочитан нами в два приема. «Степан Разин» Чапыгина переживался всеми так же остро, как шолоховский «Тихий Дон».

Игры носили у нас, если можно так выразиться, «эпидемический» характер. Однажды на столе появилось домино — традиционная игра моряков всего мира, носящая у нею название «козел». Стук домино раздавался в нерабочее время почти непрерывно на «Торосе» в течение двух-трах недель. Разговоры на «козлиные» темы не прекращались ни на работах, ни за обедом. Потом «козел» исчез из нашей программы так же неожиданно, как и появился. На смену ему появились… карты. Да, те самые карты, которые всегда были строжайше запрещены во флоте, в армии и т. д. из-за того, что игра в них всегда велась на деньги с большой долей азарта. На «Торосе» этот вид занятия тоже был не лишен «материальных» расчетов, вносивших в игру огромное оживление. Не следует, однако, пугаться «азарта», если он весел и никому не приносит вреда. Как ни хорошо жил наш коллектив, все же забыть о Большой земле он не мог. Постоянные воспоминания в разговорах о юге нашли свое отражение и в нашей игре. Так как каждому участнику экспедиции, по возвращении в Архангельск, предстояло поехать на юг, карточные игры вроде «своих козырей» и т. п. велись на право, например, при возвращении из Архангельска в Ленинград не ходить за кипятком на станциях, а пользоваться услугами проигравших; особый азарт вызвал приз — право в Архангельске не ходить на вокзал за покупкой билета и сдачей экспедиционного багажа. Каждый выигрыш оформлялся, под громкий хохот участников, выдачей счастливцу «чека», на котором в рисунках были изображены те «блага», которые он приобретал.

На смену картам пришел биллиард, который, пожалуй, дольше всех игр занимал зимовщиков, если не считать шахмат, пользовавшихся большой популярностью в течение всей зимовки.

Периодическая смена впечатлений не оставляла у нас места для скуки, и можно смело утверждать, что изобретательность у коллектива не была исчерпана к тому времени, когда снова развернулись полевые работы.