Читать онлайн «На плечах Великого Хималая». Страница 25

Тропа была широкой и ровной, первые восемнадцать километров до поселка Бхочбаса (Bhojbasa) можно в полной мере считать конной тропой: богатые паломники добираются туда на маленьких горных лошадках. Днем каждые пятнадцать-двадцать минут мы встречали либо идущих нам навстречу паломников и гидов, либо святых людей с блестящими котелками и пучками зеленой травы в руках. Один из них объяснил, что эта трава растет практически вдоль всей тропы в лесной зоне. Ее запах помогает справиться с нагрузками и недостатком кислорода в высокогорье. На вопрос о названии он ответил «оксижен», то есть кислород. Мы сорвали по маленькой веточке кислорода, чем-то похожего на нашу пижму. И нюхали его всю дорогу. Наверное, помогал.

Гималаи неспроста называют матерью всех гор (точнее, отцом, ведь Хималай (Химават) не богиня, а бог). В многообразии ландшафтов я иногда узнавал Кавказ, Памир, Тянь-Шань, Алтай. И здесь, в долине Ганги, нас также ожидали сюрпризы: едва мы миновали скалы, чем-то похожие на алтайские в районе Аккема, как за поворотом вдруг увидели готический каменный город. Причудливые остроконечные башни стояли вдоль склона, спускались к реке. Некоторые из скал напоминали острые крыши готических соборов, из которых, словно глаза химер, смотрели гладкие валуны. Затем пейзаж снова изменился, ущелье расширилось, зона лесов закончилась, остались лишь карликовые деревья, и после очередного подъема нашим глазам предстала Бхочбаса.

Это поселок, состоящий из ашрама, небольшого палаточного лагеря для туристов и метеостанции. Ашрам был к нам ближе всего и назывался Sri Lai Baba Ashram — эта надпись висела на плакате над одной из крыш. На самой крыше были написаны красной краской имена Рамакришны, Вивекананды, Деви Сарады и еще два имени, которые мне разобрать не удалось. А над крышей развевалось желтое знамя с серебряной свастикой.

Эти три имени совсем не случайно оказались вместе. Шри Рамакришна (1836–1886), великий мистик, пропустивший через себя все формы религиозного опыта от тантры до адвайты (недвойственность), способный легко достигать состояния самадхи, его жена, с детства неразрывно связанная с ним духовной близостью, и продолжившая его учение Сарада Деви (1853–1920), и преданный ученик Свами Вивекананда (1863–1902), ставший оригинальным мыслителем и известным общественным деятелем. Рассказывать кратко об этих великих людях, об их биографии и учении нет смысла — написаны десятки книг. Я лично посоветовал бы начать с Ромена Роллана: «Жизнь Рамакришны» и «Жизнь Вивекананды».

В ашраме нас приняли довольно приветливо. И один из местных, дочерна выгоревший человек в темных очках, сразу же предложил свои услуги проводника на Тапован — плато, расположенное над ледником, на 500 метров выше истока Ганги. Летом на Таповане живут великие отшельники. Мы решили их не беспокоить. А Носов, увидев темные очки, спросил проводника, не продаст ли он их. Тот пообещал не продать, но найти утром вторую пару. Дело в том, что Сергей, попав в Индию, решил приносить в жертву богам именно темные очки (как я понимаю, таким образом он говорил — мое зрение было затемнено, а теперь я вижу ясно). Иначе трудно объяснить тот факт, что очки у него пропадали с регулярностью в три дня. И приехав в какой-либо населенный пункт, он первым делом шел в магазин в поисках очков, воды и батареек для фотоаппарата. Две последние вещи интересовали не только его: большинство батареек, продаваемых в местных лавочках, позволяли сделать максимум три-четыре снимка, а затем садились. В итоге и у Тони, и у Носова был с собой изрядный их запас, которым они постоянно делились. А Катин фотоаппарат в батарейках не нуждался.

Что же касается темных очков, то к концу путешествия они стали материализовываться в самых неожиданных местах. Но Сергею они уже были не интересны.

Обед и ужин в ашраме проходил по расписанию, которое висело возле дверей кухни. Мы пришли на пару часов позже официального обеда, но нас накормили и напоили горячим чаем. Крайне простое тали (рис — дал — овощи) показалось Тоне невкусным. Впрочем, мы были в том месте, где останавливаются настоящие саньясины, а им не важно, какой вкус и запах у пищи — такие мелочи не должны их отвлекать. Затем нам показали наши апартаменты — комнату с заколоченными окнами, на полу которой валялись матрасы. А рядом стопкой лежали теплые одеяла. Стоило это 250 рупий с человека, причем в плату входили обед и ужин. Для жилья на высоте 4 тысячи метров это вполне приемлемые условия и хорошая цена. Пока мы размещались, в ашрам пришли две американки, Кэтрин и Келли, и одна из них предложила вечером пойти к местному бабе, сказав, что тот очень красиво поет.

Вечером мы гуляли вдоль Ганги. Небо было затянуто тучами, по склонам ползли облака, грозившие то ли пролиться дождем, то ли рассыпаться снегом. Мы повернули в сторону поселка, миновали камень с указателем «Welcome for Bhajan Kirtan» (бхажаны и киртаны — религиозные песнопения в индуизме) и оказались в палатке у Рам Бабы (так его назвал один из европейцев на своем сайте, у меня же в блокноте твердой неукуренной рукой записано: Двидрас Баба), немолодого бородатого человека в очках. Собралась довольно интернациональная компания: один израильтянин, один немец, две американки и шестеро граждан России. Баба читал проповедь, суть которой сводилась к тому, что в каждом имени есть имя Бога, а значит, в каждом изначально — Бог. Проповедь перемежалась красивыми песнями, у него был несильный, но чистый голос, и он великолепно аккомпанировал себе на таблах. В полутьме я видел лишь вспыхивающие в такт музыке стекла очков, отражающие свет от входа. Снаружи шел дождь.

Далее он попросил каждого из нас рассказать о своей религии. И тогда Тоня прочитала молитву «Отче Наш», писатель Носов рассказал об Иисусовой молитве и о странниках, которые повторяли ее десятки тысяч раз, чтобы она вошла в сердце и звучала там постоянно, а я прочитал стишок собственного сочинения, который Тоня перевела на английский. Звучал он так:

Баба в ответ рассказал о своем учителе. Это был религиозный человек из небогатой семьи, у которого не было возможности приехать к Ганге и совершить пуджу. И он попросил своего друга сделать это за него.

Когда друг опустил приношение в Гангу и кораблик из листьев с подношением и горящим светильником на борту отправился по течению, из воды вдруг появилась рука, которая сначала подняла его, а затем утянула под воду. Это был знак, благодаря которому учитель нашего Бабы оставил земные дела и стал саньясином. А впоследствии известным гуру. И это была его дхарма, его предназначение.