Читать онлайн «Возвращение в Африку». Страница 13

КАК НАПУГАТЬ ХАМЕЛЕОНА

Керичо встречает путников своей обычной погодой. Сколько бы раз я ни подъезжал к этому городку, как правило, попадал в дождь. Всю дорогу от Накуру ясное солнце, безоблачное небо, не предвещающее никаких перемен, и совершенно неожиданно, как бы миновав невидимую грань, по крыше машины начинал барабанить дождь, и не просто дождь, а настоящий ливень, иногда с градом. «Постучав» десять-пятнадцать минут, дождь так же неожиданно прекращается, снова палит нещадное тропическое солнце. От земли поднимаются горячие испарения, которые, казалось, можно зажать в ладонь, а потом рассматривать это косматое чудище. Недаром здесь сосредоточено до семидесяти процентов чайных плантаций страны, принадлежащих главным образом английской монополии «Брук Бонд». Куда ни кинешь взгляд — всюду изумрудный ковер чайных кустов с еле различимыми нитями междурядий, по которым, быстро манипулируя руками, неторопливо пробираются сборщики чая в желтых прорезиненных комбинезонах с высокими корзинами за плечами. Чай в этих местах собирают практически круглый год, ибо круглый год здесь много влаги и солнца. С кенийским чаеводством меня знакомил управляющий одной из местных компаний мистер Смит, спокойный, рассудительный, знающий дело англичанин. На мой наивный вопрос о том, что нужно для чайного куста, он ответил:

— Как можно больше солнца, как можно больше влаги и, конечно, определенная высота над уровнем моря.

— Ну а почва, она ведь имеет значение?

— О, да, почва должна быть очень хорошей, и здесь она именно такая.

Смит подвел меня к траншее, подготовленной для посадки деревьев, легко спрыгнул в нее и показал полутораметровый слой темно-красного глинозема, не уступающего, по выражению Смита, украинским черноземам.

— У вас есть пословица, кажется, она звучит так: воткни в землю трость — вырастет кэб.

(Я понял: воткни в землю оглоблю — вырастет тарантас.)

— Вот и в Керичо такая же почва, только она не черного, а красного цвета. Не кажется ли вам, что природа чего-то тут недоработала, казалось бы, должно быть наоборот — черноземы в Африке, а в России красноземы — под цвет вашей революции.

— Вы уверены, мистер Смит, что революция не придет в Африку?

— Увы, она уже идет, и значительно быстрее, чем нам хотелось бы. Впрочем, я не думаю, что от революции, которую совершил Джомо Кениата, компания «Брук Бонд» сильно пострадает.

Дипломатично промолчав, я подумал, что мистер Смит в общем-то верно оценивает путь, выбранный Кенией после завоевания независимости. Крупные иностранные компании по-прежнему процветают. Если говорить о чае, то доля мелких африканских хозяйств в экспорте этого продукта не превышает 25 процентов. Все остальное производство сосредоточено в руках монополий.

Мы заговорили со Смитом о перспективах машинной уборки чая. Я чувствовал себя в известной степени «подкованным в этом вопросе», поскольку недавно в Кении побывал тогдашний директор Дагомысского чаеводческого совхоза Краснодарского края, рассказывавший о чаеводстве в нашей стране. О машинной уборке он говорил как о реальном выходе для чаеводов Грузии и Северного Кавказа: ведь все меньше находится охотников убирать чай руками — работа трудная, утомительная. Оказалось, что Смит не хуже меня осведомлен о машинном сборе чая, бывал у нас в Грузии, видел все своими глазами и убедился в плюсах и известных минусах машинной уборки.

— Нет, мы не намерены, во всяком случае в обозримом будущем, применять машины на уборке чая. Во-первых, надо перепланировать все плантации, пересадить все кусты, то есть начать все сначала. Слишком дорогое удовольствие. Во-вторых, и это немаловажно, может снизиться качество чая.

Смит подвел нас к чайному кусту и сорвал с верхушки несколько нежных трехлистников.

— Разве самая тонкая машина в состоянии снять с куста этот крохотный пучок? Она неизбежно срежет и соседние грубые листья, из которых хорошего чая не получишь. Пустить эти листья в переработку и получить из них чай — это все равно что заварить веник, кажется, так у вас говорят.

— Говорят, но у нас не хватает рабочей силы.

— Я это знаю, вам без машин не обойтись. А мы еще можем позволить себе роскошь убирать вручную. Кстати, вы заметили, что чай у нас собирают в основном мужчины? Женщины на уборке чая работают лучше, у них тоньше пальцы, движения рук быстрее, но работы для всех не хватает, вот и приходится брать глав семейств — мужчин, хотя платить им надо больше.

— Интересно, сколько же?

— Ну, шиллингов пять-шесть в день.

Пять шиллингов! Столько в то время стоила пачка американских или английских сигарет! Европейцу трудно представить, как можно на такую мизерную зарплату прокормить семью, как правило, многодетную. Сборщики чая принадлежат к наименее оплачиваемой категории трудящихся. От беспросветной нужды спасает клочок общинной земли, но таких земель становится все меньше; Керичо с его плодородными почвами и благодатнейшим микроклиматом давно стал районом интенсивного развития капиталистических форм землепользования, где общине уже нет места. Помнится, с Василием Песковым, приезжавшим в Кению несколько лет назад, мы любовались с высокого нагорья расположенной в зеленой долине деревней сборщиков чая из народности кипсигис. Деревенька, огороженная живым, ровно подстриженным кустарником, с аккуратными круглыми белыми хижинами под конусными крышами из тростника. Как потом я выяснил, такие деревни строит чайная компания и сдает внаем своим рабочим. Совсем неплохо! Но таких сравнительно благоустроенных деревень мало, поставлены они на туристских путях как бы напоказ. Глядя на них и зная истинное положение сельскохозяйственных рабочих, невольно вспомнишь «потемкинские деревни», что строил светлейший князь на пути следования императрицы Екатерины II.

Потом Смит показал фабрику по переработке листа, одну из старейших в этом районе, но оборудование на ней самое современное, включая электронику. Все здесь рассчитано так, что убранный утром лист в тот же день перерабатывается, и практически никаких потерь не допускается. Кенийский чай, по словам Смита, высоко ценится на мировом рынке. На лондонских аукционах кенийский чай получает солидную премиальную надбавку сверх средней цены. В достоинствах кенийского чая меня убеждать было не надо: каждый год, приезжая в отпуск, я привозил в подарок московским друзьям кенийский чай, и всем полюбился этот ароматный, цвета червонного золота напиток. Кстати, кенийские чаеводы высоко оценили качество краснодарского чая, образцы которого привозил с собой директор нашего совхоза. Мне запомнилось «чаепитие» в ассоциации мелких африканских фермеров. Африканские чаеводы маленькими глотками отпивали красный ароматный напиток с предгорий Кавказа и с трудом верили, что этот прекрасный чай вырастили не на экваторе, а где-то между 43-м и 44-м градусами северной широты.