Читать онлайн «Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами)». Страница 29

Точно так же сим прекращаются и более не будут никоим образом допускаться выпивки и пьянство после того, как встали уже из-за стола. Поэтому обер-шенк должен иметь прилежное наблюдение, чтобы к столу во время еды всем подавались и доставлялись необходимые напитки, но чтобы после стола погреб опять запирался и ключ находился у него, обер-шенка. Также следует тщательно наблюдать за людьми, назначенными к погребу, чтобы никто ничего не утаивал: иначе получится одно только безобразие. Если тот или иной при этом окажутся виновными, то их следует немедля строго наказать. Этим приказом ни у кого не отнимается то, что нужно, а отменяется только ненужное излишество. Если кто-нибудь захочет выпить в промежутке между временем для еды, то это должно делаться с ведома обер-шенка, который должен держаться меры и никому не отказывать в нужном.

Если княжеские господа послы устроят пиршество или по иному случаю пригласят и попросят к себе гостей, то их люди, в особенности те, кто назначены к прислуживанию и несут свои особые обязанности, как, например, прежде всего: пажи, лакеи, мальчики и т. п., должны вполне воздерживаться от пьянства, а напротив прилежно прислуживать и прилежно исполнять и отправлять то, к чему каждый из них будет определен маршалом.

Точно так же, если княжеские господа послы будут приглашены в гости к другим лицам, то прислуживающие должны остерегаться пить и с высочайшим прилежанием исполнять то, что им приказано. Преступники не должны ожидать ничего иного, как наказания.

Так как во время путешествия, в особенности же при отправлении и уходе из городов и иных мест, неоднократно происходили беспорядки, потому что упаковка вещей каждого откладывалась до последнего часа, а иногда перед самым отправлением то тот, то другой сначала желали посетить знакомых и проститься с ними, вследствие чего княжеские господа послы, к немалому для его княжеской светлости и для них лично ущербу, неоднократно задерживались в пути, то теперь княжеские господа послы отдают строгое приказание: чтобы, как только маршал объявит о необходимости ехать дальше, всякий поспешно упаковывал свои вещи, держался наготове и оставался под руками, чтобы в указанное время можно было быстро нагружать вещи и чтобы, при даче трубою сигнала об отъезде, никого уже не поджидали. Таким образом, если кто-либо задержится при отъезде и будет мешкать из-за прощания и тому подобных причин, то его не только не нужно вовсе поджидать, но, напротив, он должен быть наказан, по своему состоянию и своей должности, безо всякого лицеприятия.

Трубачи ко времени отъезда должны воздерживаться от пьянства, держаться наготове и быть под руками, чтобы по приказанию маршала трубить «к лошадям» и при выступлении в путь отправлять свою обязанность, дабы в случае, если кто из них, как это уже бывало повторные разы, поступит вопреки сему приказанию, княжеские господа послы не имели повода подвергать их строгому наказанию.

Как маршал установит во время поездки, так всякий и обязан поступать, держась именно того места, которое ему предоставлено наказом его княжеской светлости. Поэтому сим совершенно отменяется беспорядочная езда верхом или в повозках во время пути. Напротив, всегда следует ехать в добром порядке.

К чужим всякий должен относиться дружелюбно и мирно, не осмеивать их в их богослужении или в ином чем, не браниться и не драться с ними, но, напротив, быть по отношению к ним услужливым и вести себя так, как всякий желал бы, чтобы с ним самим поступали другие.

Если окажется, что в этом наказе, который княжеские господа послы всегда могут расширять и, по мере надобности, изменять, что-либо не содержится, а маршал отдаст соответствующие приказания, именем княжеских господ послов, для поддержания необходимой почтительности и доброго порядка, то подобному приказанию все и каждый, кто подчинен маршалу, должны повиноваться точно так же, как если бы оно было изложено в самом наказе, — до тех пор, пока княжеские господа послы не прикажут что-либо иное.

За сим княжеские господа послы строжайше приказывают и объявляют всем находящимся в их свите: чтобы этим статьям, установленным наряду с опубликованным наказом его княжеской светлости, и всему с ними связанному, немедленно же по распубликовании их, оказывалось полное должное повиновение, и чтобы никоим образом ни прямо, ни косвенно они не нарушались.

При этом княжеские господа послы надеются, что каждый, кому его княжеской светлости высокая честь и собственная его честь дороги, будет вести себя достойным образом и так, чтобы княжеским господам послам, при высоких их делах, не приходилось терпеть помехи от жалоб и других неприятностей и не приходилось также подвергать непослушных примерному наказанию и т. д.

Какие, помимо этих серьезных наказов, в разных местах были еще даны и предложены правила и приказы — излагать все это взяло бы слишком много времени. Правда, сначала установленный порядок строго поддерживался, и преступники подвергались должным наказаниям. Так как, однако, вскоре за тем не только стали смотреть сквозь пальцы на иных лиц, но, кроме того, посол Брюггеманн роздал некоторым лакеям и другим простым людям топоры с приделанными к ним ружейными стволами, так что можно было ими и рубить и стрелять, и люди получили возможность совершать самоуправства и враждебные действия по отношению к ревельцам, которые с ними сталкивались, — то весь этот добрый порядок вскоре был оставлен и забыт. Поэтому-то, пока мы целых три месяца оставались в Ревеле в ожидании новых верительных писем из Голштинии, между нашими людьми и ревельскими купеческими слугами не раз происходили столкновения, приведшие, в конце концов, к убийству. 11 февраля, ночью, недалеко от посольского помещения, купеческие слуги и наши люди, из озорства, затеяли опасную драку. Страшный крик безобразников заставил Брюггеданновского камердинера Исаака Мерси, француза, человека смирного и благочестивого, выбежать на помощь к нашим из дому. Однако один из купеческих слуг так принял его шестом от ушата, что его череп разбился и он на следующее утро, пролежав четыре часа в тяжком беспамятстве, испустил дух. Труп его 22 того же месяца сопровождался не только послами и их свитою, но и достоуважаемым магистратом и именитейшими гражданами в церковь св. Николая: похоронили его с торжественными церковными церемониями. Хотя послы при участии достоуважаемого магистрата и старались найти убийцу, но его все-таки никто не назвал.

Глава XXIII

(Книга II, глава 8)

О городе Ревеле

Что касается до города Ревеля, то он лежит (под 59°25′ широты и, как полагают, 48°30′ долготы) у Балтийского моря, а именно в вирландском округе княжества Эстонии. Ведь Лифляндия, простирающаяся от реки Двины до Финского залива, делится на две части: Леттию и Эстонию. Последняя заключает в себе преимущественно 5 округов ^[92]: Гарриен, Вирланд, Аллентакен, Нервен и Вик; все это плодородные и богатые хлебом местности.

Хотя от многих войн все эти места сильно опустели и одичали, тем не менее ежегодно здесь выжигается много кустарника и леса и земля вновь обращается в пашни, которые затем в первый год дают лучший хлеб. Нужно удивляться, как этот хлеб здесь вырастает пышно и прекрасно, несмотря на то, что семя просто бросается в золу и земля нисколько не унаваживается. Простая зола, сама по себе, ничего не в состоянии произвести; поэтому я думаю, что урожай достигается серою и селитрою, которые вследствие пожара и оставшихся угольев сохраняются в почве. Ведь вполне достоверно, что угольная пыль — хорошее удобрение, которое делает почву плодородною. На это я нахожу указание у Страбона в конце пятой книги, где он рассказывает, что вокруг горы Везувия, близ Неаполя, земля очень плодородна потому, что гора временами извергает пламя. «Быть может, — говорит он, — это и есть причина плодородия окрестностей. Говорят, что в Катане полоса земли, покрытая золою, выброшенною огнем из Этны, сделалась очень удобною для винограда, потому что зола эта содержит в себе жир и глину воспламеняющуюся и плодородную. Пока глина насыщена жиром, она способна к воспламенению, как и всякая земля, содержащая серу, но когда высохнет, потухнет и выветрится, тогда производит плоды». Так как в этих местах в Лифляндии хорошее хлебопашество, то бывает порою, что один Ревель и состоянии вывезти несколько тысяч ластов ржи и ячменя. Они здесь варят доброе и крепкое пиво — вовсе не такое плохое как говорит Цейлер в своем «Itinerarium Germaniae». В Лифляндии ведется и весьма хорошее скотоводство и имеется много мелкой дичи и птицы, так что, сравнительно с Германиею, здесь можно с незначительными расходами вести великолепный стол. Ведь часто мы покупали зайца за восемь медяков (что составляет в мейссенской монете — 2 фоша), тетерева за три гроша, а то и дешевле.