Читать онлайн «История Спарты (период архаики и классики)». Страница 52

История изучения илотии и сходных с ней форм зависимости берет свое начало от классической немецкой филологии и доходит до наших дней. Мы попытаемся хотя бы в общих чертах дать представление о развитии научных взглядов, связанных с проблемой илотии, тем более, что в нашем распоряжении имеется целая серия добротно выполненных историографических обзоров по данной тематике [009_10].

В западной историографии, начиная, по крайней мере, с Эд. Мейера и У. Карштедта, иногда рассматривают илотию как форму крепостной зависимости, аналогичную той, которая существовала в феодальной Европе [009_11]. Сторонники такого взгляда на илотию склонны придавать большое значение многочисленным аналогиям между илотами и средневековыми крепостными (обе категории обрабатывали землю своими собственными орудиями и оставляли часть произведенных продуктов себе), опуская при этом важные отличия. В некоторых более новых работах феодальный характер илотии прокламируется с еще большей определенностью. Например, для К. Краймс спартанское общество суть общество феодальное вместе со всеми его институтами. По ее словам, "в Мессении после дорийского нашествия возникло такое же феодальное общество, как это было на Крите и в самой Спарте" [009_12].

В историографии нового времени, как западной, так и отечественной, безусловно преобладающей является точка зрения на илотов как государственных рабов [009_13]. Она основана на добротной исторической традиции и редко оспаривается. Хотя иногда высказывается и прямо противоположное мнение. Так, некоторые ученые склонны рассматривать илотов скорее как частных рабов, а роль государства ограничивать лишь надзором за ними [009_14]. Но эта версия без прямого насилия над преданием не поддается убедительному доказательству. К. Краймс, к примеру, в своем желании доказать частнособственнический характер илотии не останавливается перед полным отрицанием исторической традиции. "Павсаний делает ту же ошибку, что и Страбон, - пишет она, - называя илотов "рабами общины"" [009_15]. Д. Лотце, в целом считая илотов скорее государственными, чем частными рабами, однако призывает, учитывая всю сложность проблемы, к осторожности в применении современных дефиниций. По его мнению, отношения собственности, в которые были включены илоты в качестве их объекта, были более сложными, так что их нельзя однозначно определять такими современными понятиями, как государственная или частная собственность. "Илоты, - замечает он, - вовсе не были государственными служащими, которые обрабатывали участки граждан по прямому заданию государства" [009_16].

Среди современных исследователей, не склонных к радикальному пересмотру и критике существующей традиции, илотию принято рассматривать как вариант коллективного рабства, возникшего в результате "агрессивной экспансии" дорийцев на территорию Лаконии. Основополагающей в плане разработки, систематизации и обоснования этой теории является работа Д. Лотце "Между свободными и рабами" [009_17]. Д. Лотце, полагая, что статус илотов слишком запутан, чтобы выразить его обычными терминами, предложил новую дефиницию для илотии, определив ее как коллективное рабство, возникшее в ходе завоевания. По мнению Д. Лотце, изначальный коллективный характер илотии определялся примитивным уровнем дорийской цивилизации, что нашло свое выражение в неразвитости частной формы собственности. Вслед за Д. Лотце примитивный характер илотии по сравнению с классическим рабством признается и другими исследователями. Так, П. Олива определяет илотию как "неразвитое рабство" или "неразвитый тип рабства" [009_18]. Французский исследователь И. Гарлан причисляет илотию к типичным формам "общинного порабощения" и считает ее близкой к микенскому типу рабства. По его мнению, правомерно говорить о качественных отличиях между примитивными формами рабства, такими, которые существовали в Микенах и Спарте, и рабством классического типа. Среди качественных отличий между ними он называет наличие у рабов "примитивного типа" имущества, что de facto означает признание за ними прав на его владение, а также определенной хозяйственной самостоятельности [009_19].

В отечественной историографии общепризнанной является точка зрения, высказанная в 1933 г. В. В. Струве, что илотия еще более примитивная форма "крепостничества завоевательного типа", нежели эксплуатация рабов [009_20]. И. М. Дьяконов развивает эту тему, сравнивая рабов в Шумере со спартанскими илотами. Он полагает, что и те и другие относились к рабам "патриархального" типа, которые сохраняли еще некоторые черты правовой личности, такие, например, как право вступать в брак и владеть частной собственностью [009_21]. Сторонники этой теории вполне справедливо усматривают причину возникновения коллективных форм рабства в особенностях завоевательной политики дорийцев [009_22]. Дорийцы придерживались одной и той же модели поведения по отношению к покоренному местному населению: членов завоеванной общины превращали в рабов, принадлежавших совокупно всему коллективу завоевателей, и приписывали в качестве необходимого "инвентаря" к клерам, тоже являвшимся их коллективной собственностью. В результате илоты оказывались обязательным "атрибутом отдельных пожалованных клеров", и в качестве таковых их нельзя было ни отчуждать от наделов, ни, тем более, продавать как обычных рабов.

М. Финли противопоставляет илотию как коллективную форму рабства двум другим известным в античности типам рабства: рабству-должничеству и покупному, или классическому, рабству. Основное отличие он усматривает в том, что при илотии порабощался единовременно целый народ, оказавшийся в положении порабощенной общины, а при классических вариантах рабства рабы попадали в зависимость каждый индивидуально [009_23].

Греческие авторы, желая как-то объяснить те гарантии, которые брало на себя государство по отношению к илотам, ссылаются на древний "первоначальный договор", заключенный между победителями - спартанцами и побежденными - мессенцами (Ephor. ap. Strab. VIII, 5, 4, p. 365). Античная традиция связывает подобные "договоры рабства" не только со спартанскими илотами, но также с фессалийскими пенестами и гераклейскими мариандинами (Archemach. ap. Athen. VI, 264 a-b; Posidon. ap. Athen. VI, 263 c-d; Strab. XII, 3, 4, p. 542). Фрагменты предания дают нам возможность восстановить отдельные пункты подобных соглашений. Так, согласно Посидонию и Страбону, в первоначальный договор между победителями-гераклеотами и побежденными-мариандинами был включен пункт о запрещении продавать мариандинов за пределы страны [009_24]. Степень вмешательства государства в данном случае определялась корпоративными интересами всего гражданского коллектива.

К античной традиции о так называемых первоначальных договорах следует отнестись с известной степенью доверия, хотя в науке не раз высказывались сомнения в ее достоверности. В основе недоверия к исторической традиции лежит представление об искусственности конструкции, составленной из параллельных антагонистических пар типа: илоты - спартиаты, гераклеоты - мариандины, фессалийцы - пенесты и т. д. Э. Д. Фролов, в целом признающий историчность предания о договорах, тем не менее считает, что некоторые аргументы есть и у противников этой концепции [009_25]. Мы согласны с мнением тех исследователей, которые полагают, что традиция о первоначальном договоре - не просто исторический миф, возникший на пустом месте. Действительно, результатом длительной борьбы целых племен и народов могли быть "оформленные грубейшим образом соглашения" [009_26].