Читать онлайн «Тайна сибирской платформы». Страница 41

Теперь же возникло предположение: а что, если искать в якутской тайге не еле заметные бледно-прозрачные алмазные капли, а их спутников — красные пиропы, которые своей яркой окраской как бы кричат: «Вот я! Вот я! Возьмите меня!» Ведь пиропы являются как бы путеводной нитью к кимберлитовым трубкам. Выходит, если найти коренное месторождение пиропов, то оно одновременно окажется и коренным месторождением алмазов, так как пироп и алмаз образовываются в совершенно одинаковых условиях.

Итак, пироп — спутник алмаза! Но как найти коренное месторождение пиропов? Использовать старую комплексную геолого-морфологическую методику? Нет, искать по-старому долго. Раз пироп так распространен в породах, слагающих Сибирскую платформу — значит, надо вести поиски непосредственно по пиропу, значит, надо до конца разматывать красную пироповую ниточку. Недаром алмазы, наподобие сказочного-мальчика с пальчик, помечали свой путь по тайге из кимберлитовых трубок в россыпи красными камешками пиропов!

Так был создан новый метод поиска коренных месторождений алмаза, так называемый метод «пироповой съемки», суть которого заключалась в том, чтобы проделать обратный путь — от россыпи до кимберлитовой трубки. По этому методу не нужно было производить долгих детальных опробований, не нужно было постепенно приближаться к алмазам, не нужно было уподобляться бравому солдату Швейку, охотящемуся в пустыне за львом.

Имея в руках заветный «клубочек», геолог мог спокойно уходить от россыпи, постепенно разматывая пироповую нитку. Правильность своего пути он определял по шлихам — пробам, которые брал через определенное количество метров. Если в шлихе попадался пироп — значит, можно уверенно двигаться дальше, зная, что шлиховой компас не подведет, а пироповая стрелка точно показывает направление к кимберлитовой трубке.

Открытие метода «пироповой съемки» при поисках коренных месторождений алмазов — кимберлитовых трубок — было сделано в бассейне реки Далдына, левого притока Мархи. Честь этого открытия принадлежит ленинградскому геологу Наталье Николаевне Сарсадских и ее ученице, молодому геологу Ларисе Попугаевой, которые проводили свои работы под руководством ленинградского ученого М. Ф. Шестопалова — одного из старейших советских алмазников.

До Н. Н. Сарсадских многие геологи находили в алмазоносных песках пиропы. Но они не придавали им никакого значения. Сарсадских же впервые обосновала пироповый метод поисков коренных месторождений, составив первую шлиховую карту будущего Далдынского кимберлитового поля. Ее ученица Попугаева впервые успешно использовала «пироповую съемку» при поиске кимберлитовой трубки.

Блестящее, классическое применение метода «пироповой съемки» продемонстрировал год спустя молодой геолог Владимир Щукин, открывший за полтора месяца три коренных месторождения алмаза, одно из которых — трубка «Удачная» — и сейчас является одним из самых богатых месторождений.

Зарница

Шестопалов умирал. Врачи, склонившись над ним, тихо о чем-то шептались, что-то делали с его безвольно падающей на кровать рукой.

Лариса вышла в коридор. Она стояла у окна и смотрела на косые капли дождя, перечеркивающие холодное темное стекло. Ее худые плечи вздрагивали. Нет, она не плакала. Глаза были сухие, лицо серьезно, строго. Но плечи почему-то вздрагивали.

Скрипнула дверь. Лариса обернулась. Обмениваясь непонятными фразами, врачи выходили из палаты. До слуха долетело: «Летальный исход». Значит, все, конец…

Она никак не могла открыть тяжелую дверь больницы. На улице ветер облепил ее мокрым пластырем дождя, растрепал волосы. Она долго шла, не разбирая дороги, пока не увидела, что стоит перед Эрмитажем, на набережной Невы.

Зябко поеживаясь, Лариса спустилась вниз по гранитным ступеням. Села у самой воды, черным глянцем плескавшейся у ее ног. Острая игла Петропавловской крепости, пробиваясь сквозь серые, чуть подкрашенные снизу слабыми отблесками зари облака, уходила вверх, к звездам.

Утро застало ее на том же месте. В хмурой пелене рассвета занимался новый день. Лариса встала, опустила воротник плаща и поднялась наверх, на набережную.

Она ехала в трамвае целый час, через весь город. За окном проплывали люди, машины, дома, но Лариса ничего не замечала: все сливалось в сплошную серую массу. Она очнулась, только очутившись перед белым двухэтажным корпусом другой больницы.

Старуха вахтерша в проходной долго не соглашалась отнести записку в палату: был неприемный день. Лариса уговаривала ее целый час.

Карандаш рвал бумагу, буквы расползались со строк, как букашки. «Дорогая Наталья Николаевна, — писала Лариса, — Михаил Федорович умер, вы в больнице. Что же делать, что же делать?!.»

Ответ, написанный на другой стороне какого-то рецепта, был короток: «Лариса! Возьми себя в руки. Я выйду еще не скоро. Ты должна ехать одна…»

«Ты должна ехать одна…» Эту фразу она повторила несколько раз, когда пешком возвращалась домой. Вспомнились последние слова Шестопалова. Незадолго до смерти он пришел в себя и, увидев заплаканное Ларисино лицо, улыбнулся:

— В тайгу надо посылать сильных мужиков. Но вы все равно поезжайте. Я верю, у вас получится…

Дома она дала волю слезам. Плакала долго, по-бабьи, навзрыд. С последней слезой пришло решение: да, она поедет, она найдет кимберлитовую трубку, она не может ее не найти!

Через неделю самолет уносил Ларису из Ленинграда на восток. Мелькали города — Москва, Казань, Свердловск. Начавшаяся за Уралом зеленая, таежная Россия оживила в памяти прошлогодние воспоминания.

…Якутия, Заполярный круг. Пустая, затянутая туманами северная тайга. По долине неширокой, обмелевшей реки пробираются две женщины — начальник геологоразведочной партии Наталья Николаевна Сарсадских и выпускница Ленинградского университета молодой геолог Лариса Попугаева. У них задача: найти генетический спутник алмаза — минерал, образовавшийся в одинаковых с алмазом условиях.

В 1952 году геолог Наталья Николаевна Сарсадских доказала неправильность старой методики поиска алмаза по алмазу. Если на Сибирской платформе есть кимберлитовые трубки, то их надо искать не по алмазу, а по его генетическим спутникам, то есть по другим, более распространенным минералам, также образовавшимся в кимберлите и выносимым в россыпи вместе с алмазами.

Но есть ли кимберлитовые трубки на Сибирской платформе? Между учеными разгорелся спор. Одни говорили, что есть, Другие утверждали обратное. Они, эти вторые, предлагали уйти с Сибирской платформы и искать кимберлитовые трубки совсем в других местах.

Конец спорам положили выводы, сделанные минералогами Гневушевым и Бобковым. Они изучили три кристаллических вида алмазов: сибирские, найденные в россыпях, уральские, также найденные в россыпях, и африканские, найденные в коренных месторождениях. Тождество, установленное между сибирскими и африканскими алмазами, говорило о том, что и в сибирские россыпи алмазы принесены из коренных месторождений. О том, что эти месторождения находятся на Сибирской платформе, неподалеку от россыпей, говорил внешний вид сибирских алмазов: они не были сильно изношены, выглядели «свежими», проделавшими совсем недалекий путь.

За лето 1953 года Сарсадских и Попугаева исследовали русла реки Мархи и ее притоков и нашли спутник алмаза — кроваво-красный минерал пироп.

Зимой этого же года ленинградские ученые Шестопалов и Кухаренко сравнили сибирские пиропы с пиропами африканскими. Разницы не было никакой. Значит, в суровом сибирском Заполярье нужно было искать кимберлитовые трубки.

И вот теперь молодому геологу Ларисе Попугаевой предстояло выполнить задачу огромной важности и трудности — найти в глухой заполярной тайге заветную голубую землю — алмазоносную кимберлитовую трубку.

…Попугаева прилетела в Якутию, на центральную базу Амакинской экспедиции в начале июня. Над тайгой висели серые грозовые тучи, лил дождь. Погода была нелетной.

Наконец после долгого ненастья проглянуло солнце. В место будущих поисков стали забрасывать продукты и снаряжение. Их «забрасывали» в буквальном смысле слова. В тайге аэродромов не было. Самолет долетал до определенного места, и пилоты кидали вниз большие кожаные мешки, в которых были консервы, мука, палатки, лопаты, бурильные приспособления.