Читать онлайн «История религий. Том 1». Страница 25

Основным предметом обличения латинской ереси было в послании Михаила Керулария практиковавшееся в западной церкви причащение не квасным хлебом, а пресным. В ответном послании папа не вдавался в богословско-литургическую полемику, он перевел вопрос в другую плоскость: кто смеет учить римского первосвященника чину причащения или чему-либо другому? «Никто не может отрицать, что как крюком (cardo) управляется вся дверь, так Петром и его преемниками определяется порядок и устройство всей церкви. И как крюк водит и отводит дверь, сам оставаясь неподвижным, так и Петр и его преемники имеют право свободно произносить суд о всякой церкви, и никто отнюдь не должен возмущать или колебать их состояния; ибо высшая кафедра ни от кого не судится…» ³³ Риму должны подчиняться все остальные христианские церкви, он единственный полновластный хозяин и распорядитель во всем мировом христианстве. В подкрепление своей претензии папа приводит цитату из пресловутой грамоты Константинова дара: «…определяем, чтобы кафедра Петра имела главенство над четырьмя кафедрами — Александрийскою, Антиохийскою, Иерусалимскою и Константинопольскою (на последнем месте! — И. К) и также над всеми церквами во вселенной; первосвященник этой Римской кафедры во все времена должен считаться выше и славнее всех священников всего мира и в отношении к вопросам богослужения и веры суд его да господствует над всеми» ³⁴. Константинопольская же церковь всегда была преисполнена ересями, так что не ей поучать преемников апостола Петра.

Перечисляя ереси и нестроения, имевшие место в истории патриархата, папа соединяет действительность с вымыслом, а в том, что относится к действительности, не прочь отнести за счет патриархии грехи самой папской церкви, мнимые или действительные. Так, Лев IX упрекает патриархию в том, что в истории был скандальный случай, когда престол занимала женщина. Известна легенда о том, что на папском престоле одно время сидела «папесса Иоанна»; по всей видимости, она представляет собой личность мифическую ³⁵. Папа же Лев IX воспользовался этой легендой и переадресовал ее своему противнику.

Упреки, увещевания, предостережения перемежались в папском послании с угрозами, причем приходилось довольствоваться лишь теми из них, которые связаны с религиозными карами, ибо более реальными средствами воздействия в отношении Византии Рим не располагал. Внушительно звучала такая перспектива: «Если вы не образумитесь, то будете на том хвосте дракона (апокалипсического), которым этот дракон третью часть звезд небесных отторг и поверг на землю» ³⁶. Но ни эти, ни другие угрозы не оказали на патриарха никакого действия.

Тогда папа прислал в Константинополь своих легатов во главе с кардиналом Гумбертом. Патриарх Михаил отказался вступать с ними в переговоры по существу папских обвинений. Легаты явились в церковь, где при большом стечении народа в присутствии патриарха возложили на алтарь папскую буллу, в которой содержалось отлучение от церкви патриарха и всех его приверженцев. Булла содержала обвинение руководства восточной церкви во всех мыслимых ересях: здесь и симонианство, и какое-то неведомое валезианство, и арианство, и донатизм, и николаитство, и северианство, и манихейство, и назорейство. «…Властию святой и нераздельной троицы и апостольской кафедры всех св. отцев, бывших на седьми вселенских соборах, произносим анафему на Михаила и его сообщников… Михаилу и сообщникам его, пребывающим в вышеуказанных заблуждениях и продерзостях, — анафема маранафа вместе с симонианами, валезианами… и со всеми еретиками, купно же с диаволом и аггелами его. Аминь, аминь, аминь» ³⁷.

Михаилу Керуларию, который именовался в булле «неправо называемым патриархом», не оставалось ничего другого, как ответить тем же в адрес папских легатов и церкви, стоявшей за ними. Был созван Собор, в решении которого легаты характеризовались как «нечестивые люди», которые «пришли из тьмы запада в царство благочестия… как гром, или буря, или глад, или, лучше, как дикие кабаны, чтобы низвергнуть истину»³⁸.

На Соборе папские легаты были преданы анафеме вместе с теми, кто их послал.

Так в 1054 г. произошел раскол, который остается в силе до сих пор. Правда, более чем через 900 лет, в 1965 г., римский папа Павел VI и Константинопольский патриарх Афинагор I сняли взаимные анафемы с обеих церквей. Но соединения церквей не произошло, не предвидится оно и в ближайшем будущем: слишком сильны те мирские интересы, которые стоят за разногласиями по догматическим и культовым вопросам.

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ (39)

Крестовые походы составили эпоху не только и даже не столько в истории религии, сколько в общегражданской истории. Будучи формально религиозными войнами, целью которых считалось овладение главной святыней христианства — «гробом господним», на самом деле они являлись грандиозными военно-колониальными экспедициями. Тем не менее общеидеологическое обоснование этого движения было дано церковью, и периодически, когда, казалось, его идея исчезала, она вновь подхватывалась руководителями христианства, что приводило к новому оживлению движения. Несомненно, что и в истории религии крестовые походы сыграли значительную роль.

Экономический подтекст крестовых походов был сформулирован в знаменитой речи папы Урбана II (1080–1099) в 1096 г., после окончания заседаний Клермонского собора, которой и началась история этих походов.

Папа констатировал, что европейская земля не в состоянии прокормить ее обитателей. Это было положение относительного перенаселения, вызывавшего сильнейшее обеднение прежде всего крестьянства, а также ряда слоев дворянства и рыцарства. Церковь усмотрела реальную возможность исправления положения за счет внешних военных авантюр, которые могли бы принести новые земли, миллионы новых подданных и крепостных. Она заботилась о сохранении социального равновесия в том обществе, которое она «духовно», и не только духовно, возглавляла, об интересах прежде всего господствующего класса. Но, само собой разумеется, она имела в виду и собственные интересы, ибо затеянное предприятие сулило ей огромные выгоды.

В речи Урбана II после окончания заседаний Клермонского собора сформулирована и религиозная аргументация необходимости походов. В ее основе лежит положение о недопустимости того, чтобы гробом господним и вообще святыми местами владел «народ персидского царства, народ проклятый, чужеземный, далекий от Бога, отродье, сердце и ум которого не верит в Господа…» ⁴⁰.

В сознании людей земные мотивы — стремление к наживе — не только сочетались, но до неотделимости объединялись с религиозными, «небесными», взаимно усиливая и интенсифицируя друг друга. Захват и грабеж освящался той высокой религиозной целью, ради которой они предприняты; это оправдывало самые алчные стремления, самую разнузданную, хищническую практику. С другой стороны, та же практика и связанная с нею «теория» усиливали религиозность, особенно до тех пор, пока практика была успешной.

На Клермонском соборе было принято решение о том, чтобы 15 августа 1096 г. всему воинству христову выступить в поход за завоевание гроба господня.

Можно представить себе идиллическую картину движения христианских рыцарей по христианским же странам, вызывающего энтузиазм и поддержку со стороны населения этих стран: ведь христово воинство шло на битву с неверными для освобождения гроба господня! Все, однако, было совсем не так. Продвижение шло аналогично тому, как это происходило бы на вражеской территории: население, оказывая отпор творившимся крестоносцами грабежам и насилиям, нападало на отдельные их отряды, восставало в городах, захватывавшихся крестоносцами по ходу их движения, а христово воинство расправлялось с христианами не менее свирепо, чем в дальнейшем оно это делало в отношении нехристей-мусульман. Так, войско Раймунда Тулузского в Далмации систематически применяло к непокорному местному населению испытанные методы выкалывания глаз и отрубания рук и ног. Религиозно-христианские цели движения отнюдь не способствовали единству христиан, поскольку на первом плане была добыча.