Читать онлайн «Суперсвет(ЛП)». Страница 33

Вот вам пример: Элис выстреливает оливкой через фильтр, ориентированный «верх-низ». Боб измеряет оливку. Элис сообщает ему, что воспользовалась фильтром «верх-низ». Эва же в данном случае воспользовалась фильтром «восток-запад». Все, что ей известно, это что оливка имеет иную ориентацию, а именно «вверх-вниз». Бобу же известно не только это, но и конкретная ориентация, например, вниз. Элис это тоже известно.

Иногда Эва настраивает свои фильтры правильно. Элис стреляет «восточной» оливкой через фильтр «запад-восток». Эва тоже использует точно такой же фильтр и верно определяет поляризацию оливки как восточную. Боб же воспользовался фильтром «верх-низ» и угадал неверно. В итоге они с Элис выбрасывают этот результат.

Ведя залпы многими оливками Боб и Элис в конце концов приходят к величинам, которые известны им обоим, но неизвестны Эве, и все из-за метода, которым она пользовалась для измерения оливок.

Если мы с вами сейчас перенесемся от чудесных оливок к прозаическим фотонам как средству коммуникации, обнаруживается еще один интересный факт. Элис и Бобу наверняка известно, что Эва их подслушивает. Как в свое время заметил Гейзенберг, наблюдение, какое Эва ведет за фотонами, наверняка изменит поляризацию некоторых из них. Элис и Боб могут повторять процедуру до тех пор, пока не стряхнут со своего хвоста Эву.

Как вы понимаете, Элис и Боб обмениваются отнюдь не залпами оливок. Вместо этого они используют фотоны или другие элементарные частицы. Эти частицы обладают самыми разными свойствами, которые, однако, аналогичны ориентации зубочистки.

Независимо от того, какие чудеса изобретательности и догадки демонстрирует Эва, ей суждено потерпеть поражение от основополагающего принципа квантовой физики: каждая элементарная частица обладает парой характеристик, но при этом, если вы точно измеряете одну из них, одновременно вы не можете знать вторую. Кроме того, измерение одной из характеристик непременно изменит вторую.

Для составителей кодов это не составляет проблемы в точке отправки и получения кода, однако для того, кто попробует взломать код и перехватить послание, пока оно идет от отправителя к получателю, это может обернуться настоящей катастрофой. Любая попытка прочесть письмо «в полете» исказит это самое письмо до неузнаваемости, и его получатель тотчас догадается, что имела место попытка перехвата.

Используя одноразовый шифр, Элис передает свои инструкции Бобу.

«Убери лорда Йеллоунайфа. Подсыпь ему за обедом яд в куриный суп».

Эва лишается своего работодателя, теряет работу, и все из-за причуд квантовой физики.

Этот тайный код нельзя взломать не потому, что на данный момент отсутствует соответствующая технология. Его в принципе невозможно взломать. Гарантия тому — законы физики. Единственно возможный способ взломать этот код — это обнаружить некий новый закон физики, который противоречит тем законам, на основе которых шифровальщики создавали свой код.

Именно в это время криптология вышла из тени, из мира шпионажа и тайных подрывных операций, и вошла в повседневную жизнь каждого из нас.

Эта рудиментарная технология довольно стара. В 1995 году другая команда воплотила в жизнь принцип Беннета-Барнара, а именно, протянула оптоволоконный кабель от города Женевы на целых двадцать три километра к деревушке Нион. В первое десятилетие двадцать первого века наиболее продвинутые из земных правительств уже имели в своем распоряжении квантовые криптографические каналы связи. То же самое можно сказать и главнокомандующих военными силами и главах разведорганов. Как стало известно в 2050 году, уже в 2006 году в Соединенных Штатах Америки резиденция президента, так называемых Белый Дом, был связан примитивным квантовым оптоволоконным кабелем со штаб-квартирой военного ведомства в Пентагоне.

В последующие девятьсот лет любые попытки взломать такие системы оказывались безуспешными. Могло показаться, что криптографы наконец обзавелись надежным криптографическим механизмом, обеспечивающим полную сохранность кода.

Глава восьмая

В виртуальности атака на Ноктис Лабиринтус разворачивалась как игра в пелоту. Обри никогда не была большой поклонницей этой забавы, но неплохо знала правила и основные положения. Да и как их не знать, если в нее играли по всему Мету, за исключением некоторых совсем уж упертых уголков Солнечной системы.

И, разумеется, каждый знал, кто такой Бастумо — величайший страйкер всех эпох.

Элвин Нисан, вместе с Джилл разрабатывавший, а теперь осуществлявший нападение, до войны был страстным поклонником пелоты. Обри, знавшая его еще с того времени, когда Элвин считал себя пацифистом и входил в группу Друзей Тода на Нирване, признавала, что именно он пробудил в ней интерес к игре. Долгие часы между налетами, когда они прятались в каком-нибудь укрытии, Элвин занимал ее рассказами и виртуальными показами знаменитых матчей прошлого.

Теперь Обри понимала то, чего не понимала в детстве, как вполне разумный человек может быть фанатом этого вида спорта. В немалой степени пробуждению интереса способствовало и то, что последние несколько лет ее жизнь претерпела сильные изменения с уклоном в физическую сторону. Она постоянно находилась в движении. Ей исполнилось шестнадцать. Все ее тело подверглось трансформации и стало — по сути — орудием нападения. Когда нужно, она могла быть быстрой, предприимчивой и смертельно опасной. Именно эти качества требовались для выживания партизану, ведущему нелегкую войну в Мете.

Те же самые качества, без которых не обойтись высококлассному страйкеру. Ей могла не нравиться сама игра, но она была заточена под нее.

Ноктис Лабиринтус представлял собой физическую и виртуальную тюрьму для миллионов заключенных конвертеров. Сколько именно их томилось там, этих сведений не было даже в файлах Департамента Иммунитета. Свободных конвертеров становилось в Мете все меньше и меньше. Казалось, кто-то прошелся по гристу с огромным пылесосом, и каждый, кто не имел физического воплощения, безжалостно всасывался в его страшный шланг. Вылазка в виртуальность производила странное впечатление даже на Обри, которая и сама была наполовину свободным конвертером. Прогулка вдоль Кляйна, сказочной многомерной реки, протекающей через мерси и воплощающей огромный информационный поток всего внутрисистемного человечества, напоминала посещение мира мертвых. Набережная пустовала. Все, кого еще не всосал жуткий пылесос, прятались. Променад, бывший когда-то средоточием виртуальной жизни, местом, где семьи прохаживались по уик-эндам, куда приезжали на зимние каникулы, пустовал.

Обри с теплой грустью вспоминала, как и сама гуляла здесь раньше, крепко держась за руку матери. Синт сидел в коляске, которую катил отец. Глядя на него, никто бы и подумать не мог, что этот малыш, производящий характерный для конвертеров-младенцев белый шум, на самом деле наполовину биологический человек, и что его физическое тело осталось в квартирке на Меркурии.

— Посмотри туда. — Данис указала через реку и девятое измерение, дирекционное измерение, видеть в котором могли только свободные конвертеры. — Как думаешь, кто это?

Обри настроила увеличение и уставилась туда, куда показывала мать.

— Там мамочка с коляской, а в коляске малыш. Как мы.

— Верно, — рассмеялась Данис. — Маленькая девочка с мамой и малышом в коляске. Хочешь помахать им?

Обри помахала и с радостью заметила, что девочка на другом берегу тоже машет ей.

— Ну что? — сказала Данис. — Она тоже тебя видит.

И только тогда Обри поняла, что смотрит на зеркальное отображение себя самой. Сама мысль о том, что она может быть отделена от всего остального, впервые пришла ей в голову. То был первый момент самосоосмысления, и Обри запомнила его навсегда. Она осознала себя как Обри. Обри — одна такая. Обри — уникальна. Она — особенная. Она — личность.

Я — это я, подумала Обри. Я и никто другой.

Она скорчила гримасу. Девочка на другом берегу сделала то же самое. Обри схватилась за ручку коляски.