Читать онлайн «Садовник». Страница 5

Я тут же провела аналогию со взглядом на подобную проблему морского министра великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича, которому принадлежит честь возродить Российский флот после сокрушившей его Крымской войны, когда по Парижскому трактату России было запрещено держать флот в Черном море. Будучи, как сам о себе говорил великий князь, "адмиралом без флота", он совершает поездки в сильные морские державы, изучает постановку дела и, вернувшись в Россию, требует беспрерывного плавания русских военных кораблей в дальних морях и океанах. В 1856 году - пять российских судов в Средиземном море, в 1857-м  - две эскадры в Черном море, потом идут на Амур, 1858-й  - три корвета и три клипера в кругосветке, 1863-й  - эскадра Лисовского в Северной Америке и т. д. В тех условиях послевоенной разрухи требовалась учеба и учеба. И никто не говорил о походах кораблей как о "вымученной гримасе". Я вспомнила свой разговор с Олегом Тимофеевичем Ивановым  - экс-президентом Федерации парусного спорта СССР, художником и автором потрясающей выставки в Третьяковской галерее, которая была посвящена морю, русским флотоводцам, истории сражений, дальним походам - короче, тому перевороту в Российском государстве, когда в Мировом океане появились корабли под Андреевским флагом. Вот кое-что из этого разговора:

"История русского флота необыкновенна. Весь Дюма с его мушкетерами  сущая безделица в сравнении с тем, что совершали русские моряки и морские пехотинцы, например, во время греческих архипелагских экспедиций. Князь Долгоруков с сорока матросами и одной пушкой освободил весь Пелопоннес. А в 1941 году, когда мы подверглись внезапному фашистскому нападению, флот сохранил боеспособность, воинское достоинство, не потерял ни одного корабля. И первыми сражениями, внушающими надежду на победу в Великой Отечественной войне, стала оборона Лиепаи, Гангута, Одессы, Севастополя, Ленинграда.

Смотрите внимательно произведения наших маринистов  - и вы без учебника по военно-морской истории поймете, что появление флота в России означало не только наращивание мускулов государства, но и крупнейший духовный переворот: море открывало мир, соединяло народы, было существенной частью жизни.

Корабль в море не выходил без иконы Николая Чудотворца. Были еще две интересные иконы: Корабль веры и Богоматерь Ильинская или Азовская. На первой изображена ладья, которая уходит по узкому фарватеру от врагов. На румпеле  - Христос, рядом  - апостолы, на баках  - русские святители. Это первое публицистическое произведение древнего искусства, посвященное морю. А Богоматерь Ильинскую, видимо, видел сам Петр Великий. На иконе изображен Азов, гирло Дона, корабли... Кстати сказать, один из известных английских исследователей истории мореходства писал, что российский флот древнее британского. И он прав. Когда у русских еще не было кораблей, они участвовали в морских сражениях. В эпоху Киевской Руси. Затем нас отодвинули в глубь континента шведы, поляки, немцы... Прошли века, и мы вернулись к морю.

Россия стремилась к морю, исповедуя, как и Англия, принцип открытости. И многолетнее континентальное сознание вдруг породило школу живописцев-маринистов. Начиналось с того, что художников отправляли в плавание делать зарисовки открытых земель. Только в XIX веке в России было совершено более семидесяти кругоземных (тогда так говорили) путешествий, и на шлюпках, корветах, фрегатах были художники. Они обязаны были рисовать берега, гавани, пейзажи, туземцев, фауну и флору. Экспедицию Беллинсгаузена и Лисянского сопровождал художник Михайлов. Десять лет провел на палубе корабля и на мостике, пока его не отправили в Академию художеств, Александр Боголюбов. Совершал плавания на судах Балтийского военно-морского флота, дружил с моряками прекрасно знал корабль Айвазовский. Однажды адмирал Корнилов привел эскадру Черноморского флота в Феодосию отметить день рождения великого русского художника. Промышленник Савва Морозов сподвигнул Константина Коровина и Валентина Серова, наших талантливейших мастеров, совершить путешествие на Север, и они увидели приполярные, субарктические моря, очень важные для жизни России. Судьба нашего современника директора музея "Поленово" Ф.Д. Поленова совершенно необыкновенна на фоне русской военно-морской истории. Он внук адмирала 1812 года и племянник Льва Андреевича Поленова, который был командиром "Авроры" и закончил жизнь заместителем начальника Ленинградского нахимовского училища.

Россия была великой морской державой, и дело нашей чести вернуть ей эту славу".

Знаешь, мощь и красота выставки, которую сделал в Третьяковке О. Иванов, просто требует, чтобы мы вернули это чудо  - морскую стихию России. И для мускулов, и для возвышения духа нации.

Я думаю, ты неправ, говоря о неактуальности размышлений на эту тему. Как будто, пройдя по газетам и экранам, сменившись новой бедой, случившееся с "Курском" перестало быть. Разве в этом мире перестали плавать, летать, рисковать мужчины?

Меня пригласили на концерт, который состоялся в зале, увешанном картинами Карла Брюллова. Я сидела напротив большого полотна с изображением Христа на кресте. Быть может, пение и музыка виноваты, но я вдруг увидела, как беззащитно, тонко, хрупко и слабо тело человека. Этот Христос был большим ребенком, с тонкими руками, бледным усталым лицом, детским пупком, словно мой худой, измученный телевизором и компьютером внук, когда он утром сонный бродит по квартире. Но почему столь хрупкое существо, как человек  (гриппозная букашка уносит его в небытие!), рядом с красотой и пользой создает закрывающие небо монстры-здания, авианосцы, танки, атомные грибы, почему он так изощряется в выдумках самого уродливого, коварного, смертоносного? Даже мир детских игрушек стал агрессивен...

Я смотрела на Христа, а представляла Петра Ильича Чайковского, которого посадили на авианосец, запаяли в космическую капсулу, отправили в Чечню или на атомный полигон, и нотные знаки на его рукописях испарялись на моих глазах, несмотря на спонсоров, благодетелей, благотворителей. И вообще у человека столько невыясненного с той силой, которая произвела его, направила в жизнь, видоизменит его или уничтожит, а он грубо бросает в сущее булыжники. И чем круче эти булыжники, тем почему-то слава человека круче...

Представляю, как хитро подмигивает и совращает мозговая извилина... А душа сокрушенно молчит, хотя она и есть истинное пространство жизни.

Допишу завтра. Приехал иконописец и просит картины для детского приюта в Рождественском монастыре во Владимире. Провозилась целый вечер, отбирая из своей скромной коллекции то, что будет интересно детям.