Читать онлайн «Улыбка сфинкса». Страница 54

Отправляясь в Палестину, русские паломники нередко избирали путь через Египет как сравнительно безопасный. Таков был, в частности, маршрут известного «гостя» Василия, посетившего Каир в 1466 г. Однако Синай долгое время оставался в стороне от путей русских паломников. Внимание к нему в России повышается только начиная со второй половины XV в., когда женитьба Великого князя Московского Ивана III на племяннице последнего византийского императора Константина XI Софье Палеолог (1472 г.) ознаменовала собой зарождение новой восточной политики России, в основе которой лежало стремление крепнущего централизованного Русского государства выступать в качестве преемника Византии.

Новый этап русских паломничеств к «святым местам» начинается во второй половине XVII в. В связи с подготовкой церковных реформ русского патриарха Никона в Константинополь и Иерусалим отправляются образованные люди. Их описания путешествий на Восток оказываются несравненно более ценными в научном и общественном плане, чем записи прежних, нередко полуграмотных паломников.

Наиболее известное из них — «Проскинитарий Арсения Суханова». А. Суханов — не только известный религиозный деятель, критик патриарха Никона, но и видный русский просветитель (одно время он состоял главой московского печатного двора). В 1651–1653 гг. он посетил Константинополь, Иерусалим, Каир и Александрию.

Петровская эпоха выдвигает новую плеяду русских путешественников на Синай и в Египет. В начале XVIII в. на Синае побывали монах Ипполит Вишенский (1708 г.), священник Андрей Игнатьев и его брат Стефан (1708 г.), состоявшие при российском посланнике в Константинополе, которые тоже оставили свои путевые заметки.

Однако все эти по-своему интересные «хождения» затмевает «Пешеходца Василия Григоровича-Барского Плаки Албова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 году и оконченное в 1747 году, им самим написаное». Первое издание записок Григоровича-Барского вышло в 1778 г. по указанию князя Г. А. Потемкина. В последующие годы они выдержали десятки переизданий. Путешествия Григоровича-Барского не прошли мимо внимания Н. Г. Чернышевского, который отметил, что они «представляют чтение разнообразное и занимательное»{52}.

Григорович-Барский, как и Арсений Суханов, — это новый тип русского «путепроходца», как он сам себя называл. Он не столько паломник, сколько путешественник, человек неуемной любознательности, огромной энергии и добросовестности. Он половину своей жизни (с 1723 по 1747 г.) странствовал по чужим землям, чтобы «видеть иных людей обычаи», и регулярно вел путевой дневник, куда записывал впечатления и наблюдения за самыми различными сторонами жизни и быта стран, в которые его заносила судьба. А побывал он в Италии, Салониках, на Афоне, в Яффе, Иерусалиме, на Кипре, прошел пешком почти всю Палестину, жил в Триполи, Антиохии, Афинах, неоднократно посещал Венгрию, Австрию, Словению, Болгарию, Румынию, Молдавию, Валахию и Польшу. Григорович-Барский первым из наших соотечественников преодолел языковой барьер, мешавший многим из его предшественников глубже понять увиденное. Помимо родных для него украинского и русского языков он знал польский, греческий, итальянский, научился объясняться по-арабски. Интересны и путевые зарисовки Григоровича-Барского, в частности Каир первой половины XVIII в., пейзажи Синая.

Чтобы по достоинству оценить мужество и незаурядную предприимчивость, проявленные Григоровичем-Барским во время его странствий, следует помнить, что путешествие по Востоку было в то время сопряжено с немалыми трудностями и риском. Например, синайский архимандрит Мелетий был убит на обратном пути из Москвы, где был принят царем Федором Иоанновичем. Григорович-Барский неоднократно подвергался нападениям разбойников, рисковал жизнью, просил милостыню, но, несмотря на все опасности и лишения, продолжал упорно идти вперед.

Вот как он описывает свои злоключения по дороге из Каира на Синай, куда он добирался с попутным караваном: «…изъидох из Египта на путешествие пустынное третие недели великого поста в среду марта 20 числа; шествовахом же два дни полем равным и пещаным, дробное и острое камение имущим, травы же или былия, или древа или воды ни мало… воды же ниже капли, идеже страна сухая, сланая и безводная; понеже тамо зимы хладной несть, но всегда палит солнце толь люто, яко телу человеческому проседатися… Тамо разбойников зело множество между горами обретается, втораго бо и третьяго дня нападаху на нас множицею во дни и в нощи, но никаковой нам не содеяша пакости, понеже бехом народ мног, к тому же и вооружен…»{53}. А караван, с которым следовал Григорович-Барский, был действительно «мног»: одних верблюдов насчитывалось до 5 тыс.

После Григоровича-Барского из русских паломников на свой страх и риск на Синай «ходили» только Леонтий, иеромонах Полтавского Крестовоздвиженского монастыря (вторая половина 60-х годов XVIII в.), и афонский монах Игнатий Деншин (1770–1772). Если записки Деншина довольно хорошо известны специалистам, то «хождение» Леонтия было частично опубликовано историком православной церкви А. П. Поповым только в 1911 г.

Леонтий жил на Ближнем Востоке 44 года (с 1763 по 1807 г.). В конце жизни он стал архимандритом, настоятелем посольской церкви в Константинополе. А. П. Попов, изучивший 13 пухлых рукописных томов сочинений Леонтия, хранившихся в Азиатском департаменте российского МИДа, дает высокую оценку личности Леонтия, который впитал идеи французского просвещения и представил не только подробное описание (в характерной для XVIII в. эпистолярной форме) мест, где побывал, но и метко охарактеризовал нравы вельмож екатерининской эпохи. Леонтий был знаком с рукописными списками «Путешествия» Григоровича-Барского, вышедшими в 1778 г., и шутливо называл себя «младшим Григоровичем». Впечатления от поездки на Синай в 1765 г. напоминают злоключения его знаменитого предшественника.

Правовую защиту русские «путепроходцы» получили только после подписания в 1774 г. русско-турецкого мирного договора в Кючук-Кайнарджи. Кроме того, после назначения впервые в 1783 г. барона фон Тонуса консулом России в Александрию они могли рассчитывать и на практическую помощь со стороны русского консульства.

Что же влекло русских «путепроходцев» на Синай?

Синай тесно связан с историей раннего христианства. Один из исследователей «святых мест» на Синае, архимандрит, затем епископ Порфирий Успенский, посетивший их в первый раз в 1845 г., отмечал, что первыми христианами на Синае были выходцы из Нижнего Египта, которые укрывались в этих пустынных местах от гонений владевших в то время Египтом римских императоров Деция, Максимина и особенно Диоклетиана. Комплекс «святых мест» на Синае основала Елена, мать императора Константина Великого, которая во время посещения ею Иерусалима приказала наместнику Константинополя в Египте построить на Синайской горе храм для синайских анахоретов, а близ него «крепкую башню»{54}. В конце 373 г. первый из синайских паломников, оставивших описание своего путешествия, — египетский монах Аммоний из Канопа — посетил Синай после поклонения «святым местам» в Палестине.