Читать онлайн «Очерк православного догматического богословия. Часть I». Страница 50

Сообразно с совершенствами богосозданной природы и положением разных ангельских чинов в небесной иерархии отцы церкви представляли их ведение и взаимные отношения. Просвещаются они, по словам св. Григория В. «соразмерно с их естеством и чином» (Сл. 28). «Престолы, херувимы, серафимы поучаются от Бога, как высшие и ближайшие к Богу, а от {стр. 209} них поучаются и низшие чины», говорит св. Афанасий. «Просвещают они друг друга, — рассуждает св. И. Дамаскин, — по преимуществу чина или естества». Такое учение вошло и в Православное исповедание веры» (отв. на вопр. 20), в котором говорится: «они (ангелы) поставлены в таком порядке, что низшие ангелы получают просвещение и благодеяния Божии чрез высших». Сообразно с этим, должно думать, совершаются и тайны священноначалия в мире ангельском, но в точности об этом знает один Бог, виновник их иерархии, знают также и они сами. (О неб. иер. VIII, 1; IX, 2).

III. В Св. Писании, кроме упоминания ο девяти чинах ангельских, усвояются некоторым из ангелов, — наивысшим, — собственные имена. Имена указывают прежде всего их занятия, но вместе дают видеть и свойства этих ангелов. Св. Писание указывает таких имен пять (два — в канонических и три — неканонических книгах), а два имени указываются Преданием. Сии семь высших ангелов по имени и «порядку в чину своем» (св. Димитрий Рост.) суть: Михаил, которого имя с еврейского значит: кто яко Бог, или, — кто равен Богу (Дан 10, 13; 12, 1; Иуд 9 ст.; Апок 12, 7–8), Гавриил — муж Божий, сила Божия (Дан 8, 16; 9, 21; Лк 1, 19, 26), Рафаил — помощь, исцеление Божие (Тов 3, 16; 12, 12–15), Уриил, — огнь или свет Божий (3 Езд 4, 1; 5, 20), Салафиил — молитва к Богу (3 Езд 5, 16). К этим же ангелам причисляются еще Иегудиил — славитель Бога или хвала Божия, и Варахиил — благословение Божие, коих имена не встречаются в Св. Писании [ 24]. Эти ангелы в церковно-богослужебных песнопениях называются архистратигами небесных воинств. Они, по верованию церкви, ближайшие к величеству Божию, превыше всех небесных чинов, непосредственно предстоят престолу триипостасного Божества, и, по изволению Божию, управляют всеми чинами и иерархиями ангельскими (Димит. Рост. Чет.-Мин. под 8 нояб.). В откровении Иоанна Богослова находится упоминание ο них в такой связи речи: бла{стр. 210}годать вам и мир от Сущаго, и иже бе, и грядущаго, и от седми духов, иже перед престолом Его суть (1, 4; сн. 8, 2).

II. Творение мира видимого

§ 45. Моисеево сказание ο творении мира вещественного. Исторический его характер

I. В откровении учение ο происхождении мира вещественного содержится в священной истории мироздания, которой начинается Писание, т. е. в бытописании Моисеевом (Быт 1 гл.). Полнее и подробнее, чем в этом бытописании, не говорится ο происхождении мира ни у одного из священных писателей не только Ветхого, но и Нового Завета; восполнение этого сказания у позднейших священных писателей состоит только в более ясном, чем у Моисея, указании на участие в деле творения всех лиц Св. Троицы. Отсюда, при раскрытии учения ο Боге-Творце мира видимого, требуется выяснение характера и смысла этого повествования.

II. По сказанию Моисея, вселенная со всем живущим на ней получила бытие не по единому мановению всемогущего Творца, а через неоднократные творческие действия Божии. Спрашивается: представляет ли собой повествование Моисея ο постепенности миротворения действительную историю миротворения, или это есть иносказание, в котором свободно изображается свящ. писателем возможный или более или менее вероятный порядок мироздания для более наглядного выражения той мысли, что Бог есть Творец мира? Еще в древности был высказываем взгляд на повествование Моисея, как на иносказание. Но с особенной настойчивостью стали отвергать исторический характер этого повествования в новейшие времена, под влиянием новейших открытий в области естествознания, будто бы непримиримых с этим сказанием при буквальном понимании его.

Но такой взгляд на сказание Моисея должно признать неосновательным. Сказание это содержит изображение действительно совершившейся истории миротворения, происходившей именно с той постепенностью и последовательностью, какая указывается священным бытописателем. Правильность такого понимания под{стр. 211}тверждается взглядом самого Моисея на свой рассказ, принятием его за историю последующими священными писателями, равно и древними его истолкователями.

Моисей смотрел на свой рассказ, как на историю. Он поместил его в самом начале своей исторической книги. Если вся его книга — историческая, то, конечно, также должно смотреть и на повествование ο миротворении. Моисей ничем и не подает повода смотреть на него иначе. Между тем, если бы он передавал не историю, а свои личные предположения и воззрения на мир, или ходячие предания, то, конечно, упомянул бы об этом, или дал бы чем-либо заметить это. Главное же, — на этом повествовании основаны законы ο субботнем покое (Исх 20, 8–11; 31, 12–17) и ο юбилейных празднествах, каковые законы не могли бы иметь обязательной силы, если бы не основаны были на исторической истине.

Как на подлинную историю миротворения смотрели на повествование Моисея и позднейшие священные писатели Ветхого Завета, равно и новозаветные. Это можно видеть из многочисленных их свидетельств. подтверждающих достоверность Моисеева сказания ο миротворении (см. напр. Пс 32, 6, 9; 103, 19; 148, 4; 2 Пет 3, 5; 2 Кор 4, 6; Евр 4, 3 и др.). Сам Спаситель на повествовании ο сотворении человека утверждал нерасторжимость брака, как божественного установления, и порицал развод (Мф 19, 4–6), a ап. Павел отсюда же выводит правила, определяющие поведение и взаимное отношение в супружестве мужа и жены (1 Кор 11, 3–12; Еф 5, 28–31 и др.).

За историю принимали повествование Моисея и иудейские толковники (за исключением Филона), не выражая сомнения в его божественном происхождении. Такое же понимание было господствующим и в древнеотеческом учении ο миротворении и в древнеотеческих толкованиях и беседах на Шестоднев.

«Никто не должен думать, — говорит, напр., св. Ефрем Сирин, — что шестидневное творение есть иносказание» [ 25].

{стр. 212}

Новейшие защитники мнения об иносказательном характере Моисеева повествования ο миротворении против принятия его за подлинную историю миротворения указывают преимущественно на невозможность будто бы согласить это сказание с выводами естественных наук. Древность, говорят, не обладала столь широкими и точными сведениями ο природе, почему и возможно было тогда смотреть на библейский рассказ, как на чистую истину. Но открытия новейшей науки разрушают этот взгляд, почему и в сказании Моисея должно признать богооткровенной только мысль, что Бог — Творец мира, а все остальное в нем есть плод человеческих соображений. Нельзя признать основательным такое рассуждение. Если Библия и природа суть два органа откровения, если чрез ту и другую Бог говорит к человеку, если обе они суть как бы книги, писанные рукою Бога, чтобы человек читал в них истину, то не может быть противоречия между тем, что сообщает Библия, и тем, чему учит природа.

Необходимо, однако же, помнить, что сказание Моисея не есть обыкновенное историческое повествование. Так как свидетелем творения никто из людей быть не мог, то предмет его мог быть открыт только Самим Богом. Оно есть откровение Божие, которое дано было, без сомнения, не только пророку Моисею, но и первым людям.