Читать онлайн «Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект». Страница 13

В произведениях М. Цветаевой широко распространена паронимическая аттракция анафорического типа, когда общим элементом контекстуально и семантически сближаемых слов является их начало. Обилие слов с инвариантной приставкой, как уже говорилось, неоднократно зафиксировано и с разных точек зрения описано в лингвистической литературе о М. Цветаевой. Однако не только приставочные образования заслуживают внимания. Анафорический звуковой комплекс, не совпадающий с морфемой, может объединить два слова или несколько, — подобно приставке. В ряде случаев такой звуковой комплекс в начале слов и выполняет роль окказиональной приставки, так как он получает в контексте свойства морфемы: выделимость и повторяемость. Кроме того, анафорический комплекс звуков иногда омонимичен настоящей приставке и воспринимается на ее фоне в контексте стихотворения. Таким образом, анафорическая часть слова становится потенциальной приставкой («квазиприставкой»)[9] в языке поэзии:

Если в большинстве случаев при анафоре смысловое сближение определяется только взаимодействием слов в стихотворном контексте, то в последних двух примерах семантическая связь слов с анафорой прямо устанавливается автором через понятия брака и свадьбы.

Совпадение звуков в исходе слов (эпифора) оказывается гораздо менее способным выражать семантическое сходство понятий, что, в свою очередь, декларируется Цветаевой:

Показывая несоответствие двух понятий (имущество — отсутствие имущества) Цветаева прибегает к эпифоре как к единственному возможному аргументу сходства и показывает несостоятельность этого аргумента. Действительно, в данном случае слова вещь и нищ объединены только двумя признаками — односложностью и звуком (буквой) щ. Семантическое и морфологическое противопоставление их (существительное женского рода — прилагательное мужского рода) не может быть снято или даже в какой-то мере нейтрализовано чисто фонетическим совпадением конечных звуков. Вероятно, это связано с тем, что в языковой системе каждая приставка обладает семантикой, а флексия, как правило, ею не обладает, поэтому начало слова потенциально семантически нагружено, а конец — нет. Различная способность анафоры и эпифоры к семантизации объясняется, возможно, и такой причиной: «Психологи считают, что первый звук в слове примерно в 4 раза заметнее остальных. Ударный звук также выделяется в слове, он тоже заметнее, хотя и меньше, чем первый, — в 2 раза по сравнению с остальными» (Журавлев 1981, 38).

Специального внимания заслуживает постепенное преобразование — перетекание одного слова в другое, связанное с перестановкой звуков и слогов — анаграмматическая или метатетическая парономазия. Одну из цветаевских анаграмм можно видеть в примере белорук — белокур (см. с. 46). Рассмотрим другие примеры, показывающие распространенность этого поэтического приема у Цветаевой:

Такие анаграмматические пары, пожалуй, из всех случаев парономазии наиболее близки к переосмыслению слов. Очевидно, это объясняется тем, что анаграммы — древнейший способ переименования, связанный с эвфемизмами в мифологии, паремиологии, тайных языках (Соссюр 1977, 633–649; Богатырев 1971, 385; Лотман 1979, 98).

Перестановка букв или звуков в обратном порядке превращает анаграмму в палиндром:

Такая перестановка приводит уже не к окказиональной синонимии, как в большинстве анаграмм, а, наоборот, — к окказиональной антонимии, в чем проявляется типологическое свойство цветаевской поэтической системы: доведение признака до его предела, и преодоление этого предела превращает признак в его противоположность (см. об этом: Зубова 1987б, 5—12).

Взаимоотражение звуковых и семантических характеристик, принадлежащих двум словам, можно видеть в акцентологических квазиомонимах:

Анаграммами могут объединяться и словосочетания, члены которых как бы обмениваются слогами, в результате чего получается фонетически замкнутая конструкция с взаимным зеркальным отражением элементов, указывающим на взаимосвязь обозначаемых понятий:

В следующих примерах можно наблюдать объединение слогов или звуков, взятых из двух слов, в третьем, общем для них члене паронимического ряда: