Читать онлайн «Политика и рынки. Политико-экономические системы мира». Страница 42

Если такова политика, то перспективы общественного контроля выглядят очень плохо. Хотя верховная власть во многом ограничена в своих действиях, ясно, что борьба не сможет обеспечить серьезного общественного контроля над верховной властью, как и налагать на власть имущих обязанность проявлять внимание к населению. На самом деле, как мы увидим ниже, наличие в политической жизни системы взаимного контроля крайне затрудняет саму возможность установления надлежащего демократического контроля.

И все же влияние на верховную власть пусть и не развивается в демократические процедуры, но обеспечивает определенную степень общественного контроля и побуждает некоторых верховных правителей столь же усердно заботиться об общем благе, как и демократических лидеров. При этом правители проявляют такое усердие, что некоторые уже полагают, будто для обеспечения всеобщего блага больше не нужны ни свобода, ни демократия^*.

Между демократическими и коммунистическими системами нет больших различий в том, что касается доли государственных расходов на здравоохранение и социальное обеспечение в объеме ВНП⁴. Не имея никаких инструментов демократического контроля, коммунистический Китай уделяет больше внимания продовольствию, жилью, здравоохранению и образованию населения, чем демократическая Индия; скорее всего, ни одна страна мира не сможет сравниться с Китаем в том, как энергично он борется с гельминтозом, брюшным тифом, холерой, малярией и венерическими заболеваниями. Советский Союз дает высшее образование большей доле молодых людей, чем демократическая Великобритания⁵. Характерное для США пренебрежение питанием, здравоохранением и образованием малоимущих слоев населения (оправдываемое в американской этике тем, что каждый индивидуум отвечает сам за себя), возможно, устаревает так же, как традиционные олигархи, тираны или военные вожди. Все они утрачивают свои позиции, если только не превращаются в энергичных реформаторов. Монархи и президенты типа Хайле Селассие, Ибн Сауда^* или Батисты^** в основном уступили арену правителям вроде Садата^***, Кастро и Ньерере^****.

Каковы же механизмы, приводящие к такому состоянию дел? В некоторых системах ответ в основном заключается в идеологии. Оставим пока ее в стороне и зададимся вопросом о конкретных социальных механизмах.

Новые национальные устремления

Одна из причин озабоченности руководства волей народа — это новые национальные устремления. Новое поколение национальных лидеров в менее развитых системах теперь стремится к экономическому росту, индустриализации и модернизации. Кроме того, почти все они хотят добиться такого международного статуса, при котором они выглядели бы достойными претендентами на получение экономической помощи. Некоторые национальные лидеры борются за региональное или мировое экономическое лидерство, как СССР с США или некогда Пакистан с Индией. Или, подобно Насеру, Садату, Неру, Перону или Ульбрихту^*****, они хотят, чтобы их страны играли более заметную роль в мировой политике. В результате появилась новая мода — подходить к подданным как к ресурсу, который надо развивать и хорошо с ним обращаться.

Эти ограничения, связывающие амбициозных лидеров, более жестки, чем можно было бы предположить. Стремящийся к модернизации лидер не может удовлетвориться только раздачей еды, предоставлением услуг здравоохранения и образования в целях развития человеческих ресурсов своей страны. Прежде всего, он должен наладить производство, чтобы обеспечить наличие этих благ. Вследствие этого политика, удовлетворяющая капризы типа «хлеба и зрелищ», была заменена курсом на организацию производительного общества, что закрыло правителю многие возможности. Ему приходится принимать меры, необходимые для реализации стратегии развития, на которую он решился. Он передал право решения многих вопросов экспертам, бюрократам, экономистам, инженерам, юристам, агрономам и ученым — и они зачастую дают ему такие же рекомендации, какие давали бы руководителю демократической страны. Меры по развитию сельскохозяйственного производства в Индии всегда будут одни и те же независимо от того, сохранятся ли там демократические институты. Верховный правитель становится пленником процессов, необходимых для экономического развития.

Еще одним ограничением для верховного правителя являются международные нормы уважения к жизни и благосостоянию человека, которые провозглашены Всеобщей декларацией прав человека, принятой в ООН в 1948 году. Под международным наблюдением во многих странах были приняты программы развития здравоохранения, социального обеспечения и образования — правители данных стран боялись, что в противном случае их сочтут отсталыми. Это те же самые правители, которые опасаются, что отсутствие в их стране национальной авиакомпании воспрепятствует модернизации.

Добровольное подчинение власти

Возможным источником общественного контроля является также желание правителей обеспечить добровольное, а не принудительное подчинение своих подданных. Постоянно присутствует вероятность бунта подданных или их неадекватного поведения. Верховная власть боится рабочих акций, замаскированного саботажа, не говоря уже о забастовках. Все это ее сковывает. С помощью такого контроля в Советском Союзе добились религиозной терпимости, улучшения снабжения потребительскими товарами и социального обеспечения. Данное влияние проявлялось в конкретных решениях. Политика Хрущева в жилищном вопросе после 1957 года была отчасти вызвана этим давлением. Снятие Хрущева с поста было, вероятно, ускорено общественным недовольством из-за нехватки хлеба после неурожая 1963 года⁶. Проведение «консультаций» китайской элиты — кадровых партийных работников — с массами отчасти объясняется страхом властей перед беспорядками, забастовками или насилием⁷. Даже в демократических странах страх является значимым фактором. Возможно, тот же страх — в большей мере, чем демократическая политика, — обусловил введение в Англии пособий по безработице в 1920-х годах⁸.

Те же международные моральные нормы, которые побуждают правителей предоставлять различные блага своим подданным, подрывают, пусть лишь отчасти, насильственную власть. Применение массового насилия против населения теперь угрожает правителю остракизмом со стороны других стран, как узнал на своем опыте Яхья Хан, когда в 1971 году его армия учинила расправу над жителями Восточного Пакистана, чтобы поддержать его слабеющую власть. Военное вмешательство СССР во внутренние дела Чехословакии в 1968 году вызвало почти всеобщее осуждение, в том числе и со стороны некоторых коммунистических партий.

Помимо вышеперечисленного, постоянное влияние на способность верховной власти к реагированию оказывают и законы. Особенно велико воздействие конституционализма — исторического предшественника демократии.

Правила, законы и институционализм

В фольклоре власть в высшей степени капризна и непостоянна. Соломон предлагает разрубить пополам младенца, чтобы решить спор из-за него. Короли обещают предприимчивым молодым людям половину своих земель, а заодно и дочерей за выполнение какой-нибудь нелепой задачи. Но на деле, как мы убедились, верховные правители ограничены правилами. И те, кто участвует в контроле над верховной властью, — совещательные советы, ассамблеи, выборщики — делают это в соответствии с правилами.

Некоторые сдерживающие правила, лишь часть из которых стала законами, — это обычные правила общественной жизни: например этические нормы, которые осуждают насилие. Другие правила, действующие на уровне верховной власти, являются негласными договорами, например недавний запрет казнить лидеров государства, потерявших власть, в СССР и коммунистическом Китае. Иные правила представляют собой четко разработанные соглашения между членами небольших формальных организаций. Такова была процедура принятия решений руководителями партии большевиков путем голосования большинством поданных голосов.