Читать онлайн «Повседневная жизнь паломников в Мекке». Страница 48

Аллат (женский род слова «Аллах») была уже описана Геродотом под именем Алила и представляла, по его мнению, одно из воплощений Венеры, утренней звезды. Эллинизированные арабы идентифицировали ее с Афиной. Кроме этой богини имелись еще аль-Узза и Манат,[58] державшая ножницы, которыми она перерезала нить судьбы и которую почитали во всей Аравии.

Полное уничтожение языческих мекканских божеств не было поступком импульсивного завоевателя или революционера, решившего разом покончить с прошлым. Будучи натурой страстной, бурной и чувствительной, но в то же время склонной к размышлениям, пророк долго колебался перед тем, как взять в руки палку и молот. Действительно, один из самых трогательных эпизодов говорит нам о том, как Мухаммед внутренне разрывался между своей преданностью Аллаху и привязанностью к соотечественникам. «Когда посланник Бога, — писал историк Табари (839–923), — увидел, что его народ отдаляется от него, ему тяжело было признать проявления этого отдаления перед откровением, что ему передавал Аллах. И в душе своей он возжелал получить от Бога текст, который приблизил бы его к народу».[59] И вот Аллах послал суру Звезда: «Видели ли вы аль-Лат и аль-Уззу, и еще эту третью, — Манат?» (Коран, 53:19,20) и, чтобы соединить этим сбивающим с толку объявлением тех, кто знал его непримиримым монотеистом, сказал: «Есть великие богини, и их заступничество, конечно, желанно». Курайшиты, услышав эти стихи, преисполнились радости и простерлись на земле, и с ними — мусульмане и язычники. Заблудшее дитя наставили, наконец, на путь истинный, предложив примитивный консенсус. Мухаммед не признавал излишней оригинальности.

Это парадоксальное откровение не примирило Мухаммеда со своими соотечественниками и в конце концов привело к непоправимому разрыву между ним и язычниками. Признать правомерность языческих культов означало сделать относительным могущество Аллаха. А признание его всемогущества было равносильно заявлению о том, что божества Мекки — всего лишь обман. Пророк оказался в положении, когда он мог все выиграть или все потерять. Тогда он заявил, что архангел Гавриил открыл ему, что дьявол использовал его, вложив в его уста стихи, относящиеся к «дочерям Аллаха». «На их сердца наложена печать» невежества, «но они не разумеют» (Коран, 63:3) Дьявольские стихи были упразднены и заменены иными, резко отвергающими культ «дочерей Аллаха» и мрак язычества.

Посланник потребовал ключи от Каабы и, получив их, вошел внутрь. Он окинул взглядом сокровища, сложенные у стен, осмотрел фрески и велел стереть их, за исключением изображений Ибрахима, Иисуса и Девы Марии. Среди приношений, хранившихся в обители Бога, выделялась голова барана с рогами, украшенными драгоценными камнями и принадлежавшая, согласно легенде, еще Александру Македонскому, которого мусульманское предание называло Двурогим, а также сокровища персидских царей из династии Сасанидов. Два мира — греческий и персидский, точнее две великие державы того времени, не жалели подарков Мекке.

Мухаммед предложил соотечественникам воздать ему почести и, признав его посланником Бога, засвидетельствовать свою преданность. Сначала мужчины, затем женщины прошли перед «надежным человеком», дав обязательство верности и подчинения. «Аллах Акбар! Аллах Акбар!» — выкрикивали новообращенные.

Райский хоровод продолжается. Турки, прилепившись друг к другу, продвигаются к середине потока. Выбившийся из сил паломник толкает старика к Черному камню. «Это слепой! — кричит он, — дайте пройти! Вы-то, по крайней мере, видите… Сделайте доброе дело…» Его голос тонет в оглушительном шуме, наполняющем святилище.

Стена. Серые камни, выбеленные жарким солнцем. Черное покрывало, кисва, ниспадает чуть ли не до земли. Оно благоухает амброй и мускусом. Все гладят его, прижимаются к нему губами и щеками.

Порывы волнующей телесной чувственности охватывают тело. На Каабу накидывали покрывала самых разных цветов, перед тем как остановиться на черном. Кисва сделана из парчи, хлопка и шелка. На ней вышиты золотом стихи из Корана: это пояс храма.

Еще с эпохи мамлюков кисва традиционно изготовлялась в Египте, что было честью для него и в то же время говорило о его первенстве в святых местах. Абдель-Азиз Ибн Сауда это политическое «покрывало» не обмануло. Взяв контроль над Святой землей в свои руки (в 1925 г.), несговорчивый «волк пустыни» запретил вход в Мекку махмалю египтян, который все эти годы привозил кисву. Новый король был нищим, но Каиру пришлось подчиниться. Правитель ваххабитов заказывал ткань у ткачей-мусульман сначала в Германии, затем в Индии. По просьбе Ибн Сауда даже была открыта фабрика для нужд Мекки. Однако в 1937 году Египет отправил еще один мах-маль и с ним передал роскошное столетнее покрывало. Ибн Сауд в последний раз принял каирскую кисву, но караван при этом выпроводили восвояси.

Традиционно, когда старое покрывало заменяют на новое, семья Бану Шайба, которая еще со времен зарождения ислама держит ключи от Каабы, рвет его на лоскуты и продает как святыню. Не считая религиозной ценности, эта материя сама по себе очень дорогая. Покрывало стоит 17 миллионов реалов. В нем использовано 670 килограммов шелка, 760 килограммов краски, 15 килограммов чистого золота на вышивку изречений из Корана и литургических песнопений.

Китаец отважился засунуть голову в отполированный ларец Черного камня. Зря он это сделал. Освободить ее он уже не может из-за напора паломников. Появляются полицейские и, показывая на маленькое основание, на котором стоит Кааба и к которому веревками прикреплена кисва, вооружаются дубинками и в ярости колотят ими по головам, угрожая вытрясти душу из несчастных. Сухие, жесткие, точные удары. Яванец, получив дубинкой наотмашь по лицу, зажимает рукой разбитые в кровь нос и губы. Полицейские, устыдившись, опускают руки, и паломники уводят яванца.

Все еще под эгидой короля, за неимением эмира Мекки, кисва торжественно переносится к мечети. Иногда ее закрепляют на земле с помощью колец и веревок, но в период хаджа ее подшитые края подбирают, чтобы на них не наступали паломники.

«Аллах Акбар! Аллах Акбар!» Поток людей огибает угол, где закреплен камень, и продолжает свое движение. Точно над головами верующих сверкает золотом дверь Каабы. Она открывается в стене напротив плиты «стояния Ибрахима» (макам Ибрахим) и возле лестницы, ведущей под землю, к колодцу Земзем, находящемуся немного в стороне. Это называется «местом объятий» (аль-мултазарам), здесь паломник должен остановиться после семи кругов, прижаться всем телом к камню и произнести молитву, прося милости и прощения за прегрешения. Двое африканцев шепчут молитвы, едва не срастаясь со скалой. Огромные пакистанцы, смахивающие на разбойников, буквально флиртуют со стеной. Они трутся об нее лицом, осыпают ее поцелуями, задыхаясь в рыданиях. Пожилой индиец с благородным и аристократическим лицом словно прилипает лбом к горячему камню. Он медленно закрывает глаза, его губы дрожат. На сомкнутых веках появляется слезинка, похожая на жемчужину.