Читать онлайн «Мы умирали по воле режиссёров». Страница 43

Первый отряд мушкетёров в пятьдесят человек подчинялся на прямую Его Величеству, королю Франции Людовику Тринадцатому. Такой же отряд охраны был и у кардинала Ришелье с таким же статусом гвардейцев и аналогично вооружённых.

То ли по прихоти Александра Дюма, то ли ещё по каким то причинам военные этих отрядов постоянно конкурировали и ссорились. Говорят, виной всему была неприязнь кардинала к капитану королевских мушкетёров де Тревилю. Но так или иначе, одной из основных линий сюжета фильма была вражда гвардейцев кардинала и мушкетёров короля. По доброму. По свойски. До первой кровянки. По этой причине и чтобы подчеркнуть их приверженность разным фехтовальным школам /а в 17 веке фехтовальные школы возглавлялись Мастерами. Общей системы подготовки ещё не было../ я предложил гвардейцам фехтовать, используя приёмы французской фехтовальной школы, с использованием уколов, а мушкетёрам с использованием новомодной итальянской школы, то есть фехтовать преимущественно с рубящими ударами. И те и другие при сближении после первой атаки часто должны использовать захваты оружия и удары гардой. То есть фехтовальные поединки планировались мною короткими, построенными на одном — двух ударах. Отскоков и передвижений шагами использовать не хотелось. Во первых, это дополнительная трудность для оператора. Во вторых, это не практично в групповом бою. Да и все групповые бои носили гротесковый характер /одним ударом — семерых/. В третьих, уровень фехтовальной подготовки актёров при такой концепции легко позволял строить энергичные поединки. Кроме того Хилькевич пригласил на роль капитана гвардейцев кардинала де Жюссака актёра, мастера спорта СССР по рапире Владимира Балона и фехтовать ему на рапире было логично и легко. Хотя до этого он отличился и с саблями, поставив фехтование пеших гусаров в фильме Эльдара Рязанова "Гусарская баллада". Правда, без слёз на это побоище смотреть не возможно. Хорошо там не дошло дело до поединка на пиках, которыми тоже была вооружена кавалерия 1812 года. Кстати, он был выгоден мне не только мастерством фехтования на рапире при работе над своей ролью, но и своим пристрастием к спиртному. А в Госкино СССР и на Мосфильме в те годы к этому относились очень строго. Поэтому контракт на постановку трюков с ним заключать не хотели и выбрали меня. Володя Балон, показав свои способности в фехтовании на "Гусарской балладе" в 1962 году, где постановщиком трюков был Пётр Тимофеев, следующее приглашение получил только в 1988 от Светланы Дружининой на фильм "Вперёд, гардемарины!". Они со Светланой состояли в не формальных отношениях с молоду, да и сказки Владимира Яковлевича про свои подвиги на "Трёх мушкетёрах" свою роль сыграли. Хотя перед съёмками "Трёх мушкетёров" в Москве были, известные в киношных кругах, мастера клинка Андрей Дрознин, Николай Карпов и Аркадий Немеровский, а в Ленинграде Иван Кох и Владимир Вышпольский. Но удача слепа!

Я написал Георгию Эмильевичу в сценарий, по началу музыкального спектакля, трюковую разработку, придуманных им сцен и со мной заключили договор на подготовку, репетиции и постановку этих сцен с 1 апреля по 1 августа 1978 года на общую сумму восемьсот «пистолей» /по советским временам сумма совсем не маленькая/. Директор фильма Михаил Бялый сказал мне, что при всём уважении к каскадёрскому труду он не может платить мне больше, чем Мише Боярскому. Миша, правда, тогда ещё актёр был начинающий и низкооплачиваемый /ставка 16 рублей 50 копеек/ и массовый зритель знал его по ролям Трубадура, волка и разных других животных.

В договоре определён мой статус — консультант по трюкам. И это очень точно. Придумывает и создаёт фильм режиссёр, а консультант подсказывает ему, как справочник. Если он что то принял из моего фантазёрства — это он придумал и нашёл на стеллажах моего захламлённого мозга. И точка. По заданию Георгия Эмильевича я придумал трюковые эпизоды в сценарий его фильма — «Драка на площади Менга», «Драка в монастыре де Шо», «Драка у дома Бонасье», «Засада на Гаврской дороге на Портоса», «Засада на Гаврской дороге на Арамиса», «Засада в таверне на Атоса и д'Артаньяна», «Драка в таверне Красная голубятня», «Прорыв д’Артаньяна в Лувр», где были драки с оружием /фехтование/, прыжки и падения с высоты, падение с лошадей, горение в одежде. Многое из придуманного он принял за основу и я получил аванс в четверть суммы. Под «драками с оружием» подразумевалось фехтование — слова «фехтование» в тогдашних трюковых расценках не было вообще и звонкие движения рапирой в кадре дополнительно не оплачивались, также как и бег, прыжки, езда верхом, езда стоя на подножке и другие физические действия, не опасные для здоровья. Поэтому то, что теперь Владимира Балона называют постановщиком трюков неправомерно не только потому, что он трюков и не ставил, но и потому, что фехтование трюками не считалось. А то, что он, поставив три слабых сцены под моим руководством, идет в титрах первой строкой как постановщик фехтования /а фехтование там с первого до последнего кадра, мною поставленных/ — это следствие тесной «дружбы» Анатолия Ходюшина с заместителем директора фильма Инной в последние дни съёмок. Она была вхожа в редакцию Одесской киностудии и могла решить вопрос с титрами без должных официальных оснований. Дело в том, что закончив работу по сценарию и договору, я, получив гонорар, уехал. А Балон и Ходюшин соблазнили Хилькевича съёмкой дополнительных трюков, учитывая экономию денег на картине. Георгий Эмильевич разрешил им исполнить пару, не предусмотренных сценарием сцен, при прорыве д'Артаньяна в Лувр, где чуть не убили Мишу Боярского. Тогда им помогла горячая любовь маэстро к проявлениям мушкетёрской удали.

Рекомендации на постановку трюков у меня были солидные — от Андрона Кончаловского за работу на фильме «Романс о влюбленных» и «Сибириада», Владимира Наумова за работу на фильме «Легенда о Тиле», Сергея Тарасова за работу на фильме «Стрелы Робин Гуда» и Сергея Бондарчука за работу на фильме «Они сражались за Родину». В кино я на тот момент отработал каскадёром уже пятнадцать лет и опыт имел солидный. Работал я в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии руководителем курса трюковой подготовки актёров по кафедре физвоспитания /раздел профессионально-прикладной подготовки в государственной программе/.

Сразу после заключения контракта я начал заниматься с Мишей Боярским верховой ездой и фехтованием по системе Ивана Эдмундовича Коха. К слову сказать, Владимир Балон, занимаясь спортом, эту систему не признавал со времён своего обучения у И. Э. Коха в ЛГИТМиКе. Хотя сцена фехтования в "Гамлете" Григория Козинцева, поставленная Иваном Эдмундовичем Кохом с ассистентами Виктором Ждановичем, Кириллом Чернозёмовым и Андреем Олевановым, не могла не вызывать уважения.

Мы с Мишей выезжали по утрам перед его репетицией в театре Ленсовета на базу нашего института в Сестрорецк в школу верховой езды парка "Дубки", где директором тогда работала мастер спорта СССР Валя Зубанова и там тренировались два часа. Сначала лёгкая разминка с использованием фехтовальных и гимнастических упражнений, элементов вольтижировки, а потом занятия верхом в манеже. Миша, одарённый от природы, работал усидчиво и делал заметные успехи.

В апреле, когда во Львове начались съёмки, он выглядел самым подготовленным из мушкетёров. По началу, правда, и добронравный мерин Хасхан увозил его куда хотел. Но это быстро закончилось и Миша нашёл с ним общий язык. Помогала ему наездница из Львова Лариса, с которой они после съёмок перегоняли лошадей на конюшню дорогой в несколько километров. Московские артисты Валя Смирнитский, Игорь Старыгин и Вениамин Смехов подготовились к съёмкам гораздо хуже, но на тренировки к Ларисе тоже ездили регулярно. Заниматься с ними должен был Владимир Балон, игравший в фильме роль капитана гвардейцев кардинала де Жюссака. Но, как он сам жаловался, вытащить актёров на тренировки у него не получилось по причине их занятости и лени. К тому же расслабляющие обстоятельства — Одесская киностудия, телевизионный фильм. Всё второй сорт, если не третий. Надо честно признаться, что кроме Миши, никаких лавров от этой картины актёры не ждали и относились ко всему поначалу «спустя рукава».