Читать онлайн «ЛСД психотерапия». Страница 46

В силу того, что музыка является важной и неотъемлемой частью ЛСД психотерапии, мы коротко обсудим ее роль, основные принципы отбора подходящих произведений и то, как эти произведения должны прослушиваться. Музыка, кажется, имеет несколько важных функций в контексте психоделической терапии. Она пробуждает разнообразные сильные эмоции и облегчает более глубокое вовлечение в психоделический процесс. Она структурирует переживания и создает несущую волну, помогающую пациентам преодолеть сложные моменты сессии и тупики. ЛСД субъекты часть говорят, что течение музыки помогает им отпустить их психологические защиты и погрузиться в переживание. Другой функцией музыки является создание чувства единства и связи в ходе различных необычных состояний сознания. Очень часто клиенты испытывают сложности в те моменты, когда музыка прекращается; они жалуются на ощущение подвешенности и прерванности в середине процесса. Дополнительная функция музыки специфически связана с ее содержанием; обычно можно облегчить проявление определенных эмоциональных состояний, например, агрессивности, сексуальных чувств, «психоделического прорыва» или трансцендентного опыта, используя специально выбранные произведения. Важность музыки для позитивного структурирования периода возвращения (в обычное состояние сознания) было описано выше.

Что касается выбора музыки, я опишу лишь общие принципы и дам несколько советов, основанных на моем личном опыте3. Каждая терапевтическая группа после определенного времени вырабатывает свой собственный список любимых произведений для различных фаз ЛСД сессии, а также для различных особых ситуаций. Важно чутко реагировать на фазу, интенсивность и содержание переживаний, а не пытаться навязать какие-то модели. Предпочтение нужно отдавать музыке высокой художественной ценности, но с малым конкретным содержанием. Следует воздерживаться от проигрывания песен и других вокальных произведений, слова которых отражают определенную тему. Если вокальные композиции и используются, то они должны быть на языке, непонятном субъекту, таким образом, человеческий голос становится неспецифическим стимулом. По этой же причине следует избегать произведений, на которые у клиента есть интеллектуальные ассоциации. Так, начало Пятой симфонии Бетховена до минор обычно ассоциируется с неизбежностью судьбы (Симфония Судьбы); использование свадебного марша Мендельсона или из «Лоэнгрина» Вагнера создает атмосферу, связанную с заключением брака; «Кармен» Бизе может напомнить клиенту о бое быков. У чешских субъектов прелюдии Листа обычно вызывали воспоминания о войне, потому что они использовались нацистскими пропагандистами в начале ежедневных передач на уличных громкоговорителях.

Серьезным возражением против использования музыки на психоделических сессиях является тот факт, что, даже если мы сможем избежать грубого программирования, проиллюстрированного вышеприведенными примерами, мы создадим сильный структурирующий эффект на переживание одним выбором музыки. Это, кажется, противоречит тенденции интернализовывать сессии и сводить к минимуму специфические оптические стимулы, используя повязку на глаза, и в этих возражениях определенно есть элемент истины. Идеальным решением, кажется, будет проигрывание записи белого шума – последовательности случайных акустических паттернов, производимых звуковым генератором. Прослушивая громкий белый шум в наушниках, ЛСД субъекты  обычно создают свою собственную внутреннюю музыку, которая, кажется, идеально удовлетворяет природе и содержанию переживаний, так как и они, и музыка, и переживания, происходят из одного и того же источника. Таким образом, предоставляется только неспецифическая акустическая стимуляция, которая иллюзорно трансформируется субъектом в музыку. Монотонные звуки, шумы, исходящие от различных электрических приборов, или запись океанского прибоя могут играть подобную роль.

Однако опасность программирования, связанная со специфической музыкой, не так серьезна, как это может показаться. Потенциал манипулирования и контролирования переживаний достаточно ограничен. Если субъект сталкивается с исключительно сложным эмоциональным опытом, любая музыка, не важно, насколько бы вдохновляющей или божественной она не казалась, будет искажена, и начнет звучать как заупокойная месса. С другой стороны, в ходе глубокого позитивного переживания любая музыка будет с энтузиазмом воспринята субъектом, который сочтет ее подходящей и интересной с какой-нибудь точки зрения. Только в среднем состоянии музыка может эффективно определять переживания. И даже тогда, несмотря на то, что особая общая атмосфера или эмоциональный настрой будут диктоваться снаружи, субъект преобразует ее очень специфическим образом. Окончательные ощущения будут проявлением собственного подсознательного индивида, отражать содержание его или ее банков памяти и представлять значимые самооткрывающиеся гештальты. Более того, внешнее воздействие, кажется, не преуменьшает терапевтической значимости психоделического переживания, которое оно запустило или модифицировало.

До начала сессии полезно обсудить с субъектом его музыкальные вкусы и в общих чертах понять его предпочтения, индивидуальные особенности и общий уровень музыкального образования. Однако на практике выбор обычно в большей степени отражает желания ситтера, чем психонавта. Исключением являются только последние часы сессии, когда уже нет никакой другой терапевтической работы. Это период расслабления, и субъект теперь может выбирать характер своих развлечений. В основном, музыка, которую следует выбирать для сессии, должна отражать обычную переживательную линию психоделической сессии. В латентный период, перед тем, как препарат начнет действовать, идеальным выбором будет тихая, текучая и успокаивающая музыка. Ситуация меняется после того, как переживания начинаются: музыка должна стать открывающей и вдохновляющей. В течение полутора часов пациент в полной мере находится под действием препарата, это время для мощной и эмоциональной музыки. Если мы выбираем из образцов Западной музыки, то наиболее подходящими будут хорошие классические произведения, такие как менее известные симфонии, концерты и увертюры знаменитых мастеров.  Примерами композиторов, чьи произведения мы часто использовали в Спринг Гров на этой фазе, могут быть Иоганн Брамс, Роберт Шуман, Сергей Рахманинов, Эдвард Григ, Людвиг ван Бетховен, Ричард Штраус, Ричард Вагнер, Антон Дворак и особенно Александр Николаевич Скрябин. Через четыре часа ЛСД сессия достигает своей кульминации, и в большинстве случаев происходит ее разрешение. В это время возникает возможность для серьезного эмоционального и духовного прорыва на том уровне, на котором переживалась сессия. В этот момент наиболее уместной может быть мощная, величественная музыка с элементами трансценденции; оратории, реквием и мессы с участием оркестра и множества человеческих голосов, могут оказаться особенно вдохновляющими и эффективными. Духовная музыка Моцарта, База, Генделя, Берлиоза, Верди, Гуно или Пуленка будут типичными примерами этой категории. Произведения американского композитора армяно-шотландского происхождения Алана Ованесса (Alan Hovhanness) могут оказаться необыкновенно сильными и эффективными в этом контексте. Они хорошо вызывают воспоминания и достаточно трансцендентальны, но не так широко известны, чтобы вызвать стандартные ассоциации. Для заключительного периода сессии выбирается спокойная, расслабляющая, текучая музыка вневременного качества, такая как, например, композиции для арфы и классической гитары и отдельные произведения Баха или Вивальди. Многие записи современных композиторов, таких как Георг Дейтер (Georg Deuter), Стив Халперн (Steve Halpern), Пол Хорн (Paul Horn) и Пол Винтер (Paul Winter) также могут быть полезными в этом контексте. Среди восточных композиторов можно отметить Равви Шанкар, музыку для Дзен медитации, японскую музыку для бамбуковой флейты или полинезийские песни.

Вышеприведенные предписания имеют очень общий характер; на практике выбор музыки будет зависеть от ЛСД субъекта и обстоятельств. Ситтеры должны очень чутко следить за изменением содержания сессии, включая записи русской, средне-восточной, индийской, африканской, китайской или другой музыки, если субъект говорит, что его переживания имеют окраску этих культур. Отдельные  произведения могут быть специально отобраны для того, чтобы углублять переживания агрессии, сексуальности, физической и эмоциональной боли или трансцендентальных ощущений.