Читать онлайн «Мифология греков и римлян». Страница 38

Гера (супруга Зевса) также близка к Земле. Она носила имя Европы и (Hesych. — Европия–Гера) на известной стадии была мало от нее отличаема. Об этом свидетельствует изображение на одной монете Европы, сидящей на иве, с венком на голове и со скипетром, кончавшимся кукушкой (атрибуты Геры). Характерно, что на другой стороне этой монеты изображен бык, за которым летит овод (может быть, тот самый, который преследовал Ио и который, как говорит Кук (I 532), есть «эманация самого Зевса»). В Гортине был праздник Титиры в честь брака Зевса–неба с Европой–землей.

Все эти данные (их число можно было бы легко увеличить) с несомненностью указывают на тот факт, что и сам Критский Зевс, и Европа, Минос, Пасифая, Минотавр, Лабиринт в процессе развития мифа получали космическое значение (ср. также и отождествление Зевса с днем в № 13 b).

4. Критский полисинтетизм. Астерий. В заключение рассмотрения основных сторон критской мифологии Зевса необходимо отметить еще одну, которая отличается своим синтетизмом и совмещением разнородных и логически плохо совмещаемых элементов. Это — мифы об Астерии и Талосе. Тут мы имеем стадию самого настоящего антропоморфизма, который в этих мифах принимает и старинные тератоморфические формы, но по своему содержанию это чисто человеческие истории. В то же время эти мифы включают в себя прежние хтонические элементы, дорастающие здесь до небесной, солнечно–звездной мифологии.

Имя Астерия (источники пишут то Asterios, то Asteri–оп) прежде всего связывается с самим Зевсом. В качестве отца Миноса и супруга Европы фигурирует на Крите именно Зевс Астерий, т. е. Зевс Звездный (№ 14 а). Однако сказание делает смертным мужем Европы (после Зевса) тоже Астерия, который тут является уже сыном Тактама, внуком Дора (этот Дор, мифический родоначальник племени дорийцев, по Диодору (№ 31), вторгся на Крит вместе с пеласгами и эолийцами). Неоднократны упоминания об Астерии в поэме Нонна о Дионисе (№ 14 е, f). Аполлодор (III 1, 2, № 14 а), ссылаясь на историка Асклепиада, сообщает, что Астерий имел дочь Криту и эта Крита была женой Миноса (вместо Пасифаи). Он или имеет сыновей, Милета и Кадма, или бездетен (Apollod. Ill 3, 1, № 14.а). По Нонну (XIII 222 и сл., XL 285 и сл.), он ведет критское войско в походе Диониса в Индию, и там его ранят. У Ликофрона (14 d) он трактуется как сын Миносова полководца Тавра.

Если объединить в одно целое все эти разбросанные материалы об Астерии, то станет совершенно ясным, что здесь мы имеем дело с какой–то героической ипостасью Зевса, дошедшей не только до полного антропоморфизма, но даже и до забвения всякого его божественного происхождения, так что о тождестве соответствующего героя с Зевсом говорит только его имя — Звездный.

5. Талое, а) Такой же интересный конгломерат разновременных мифологических форм находим и в критских сказаниях о Талосе. На Крите был известен и Зевс Та–лейский (№ 15 а). Гесихий (№ 15 а) прямо истолковывает: «Талей — Зевс на Крите». То же самое говорят критские надписи. Жители Дрероса, города в восточном Крите, поклонялись разным божествам, в том числе и Зевсу–Талею, и Гелиосу (надписи). В городе Олусе было святилище Зевсу–Талею. Может быть, ему же поклонялись и на Иде, так как у ее подножия была найдена надпись, указывающая на связь с Талейской вершиной, где также почитался Зевс. В Лаконике высшая точка Тайгета называлась Талетон и была посвящена Солнцу с жертвоприношением лошадей (Paus. Ill 20, 4). Есть лаконская надпись: «Зевсу Талетиту, Авксесии и Дамойе»; последние две — богини плодородия, с ними и сочетался Зевс (мотив плодородия). В связи с этим Узенер сближает имя Талоса с греческим глаголом thallo — «цвету». Такая этимология является возможной. Зевс на Крите почитался, следовательно, и под именем Талея или Талейско–го. Это был один из многочисленных образов общекритского хтонического Зевса (на его хтонизм, возможно, указывает сталактитовая пещера на северном отроге Иды, известная под тем же названием). Это — какой–то хтонический демон, может быть занесенный с Востока, наподобие Зевсовой супруги Европы, страшный и кровожадный, требующий себе человеческих жертв и представляющий собой типичное для раннего хтонизма отождествление плодородного и смертоносного начала. К этому необходимо прибавить еще и неясное указание источников на бычачью природу Талоса (№ 15 b), а также и на некоторые несомненные, но по смыслу своему неясные птичьи (№ 17 g) и змеиные (№ 17 b) рудименты в этом образе. Этот Талое, как и вообще Зевс, доходит до космического завершения хтонизма и даже трактуется как Солнце (№ 15 а), сохраняя в то же самое время и рудименты из животного мира.

б) Но с другой стороны, оказывается, что Талое вовсе не стихийно–демоническое начало, а некоторого рода герой, правда, близкий к образу чудовища, гиганта (№ 15 с) или великана. Один из вариантов (№ 15 b) гласит, что он принадлежит еще к медному поколению людей, будучи, таким образом, медным и живым одновременно наподобие того пса, с которым вместе он был приставлен Зевсом к Европе и ее пещере после бракосочетания Зевса с Европой. На ступени антропоморфизма миф о Талосе стал быстро эволюционировать в направлении придания ему чисто человеческих и прежде всего полубожественных черт. Имелось сообщение (№ 15 d) о том, что он является отцом самого Гефеста (Мальтен, впрочем, полагает, что вместо «Гефест» в этом тексте надо читать «Фест», так что здесь речь идет о Талосе как отце Феста, эпониме основанного им города), или о том, что Талое — брат Миноса и Радаманта (№ 15f), т. е. сын Зевса. В дальнейшем этот полубожественный антропоморфизм переходит в самый настоящий героизм. Имеется и один (весьма сомнительный) текст о Талосе как сыне морской богини Эвриномы и Адониса (Serv. Verg. Eel. Χ 18).

На монетах из Феста (IV в. до н. э.) Талое изображается в виде крылатого человека с камнем в руках, а на обратной стороне монеты — разъяренный бык, на других же монетах на обратной стороне — гончая собака. Эти монеты можно сравнить с кносскими, где изображен Минотавр (тоже одна из ипостасей Критского Зевса) тоже с огромным камнем в руке. Иногда эти камни понимают как звезды или Солнце. Мифы рассказывают, что Талое становится помощником Миноса, что Талоса сделал небесный художник Гефест и подарил его Миносу (№ 15 b и др.). Миноса он охраняет не только на Крите, но и в Сардинии, где он уничтожает его противников то с помощью огня, то прижимая их к своей груди (№ 16 b, с, f, g).

в) Представляет интересную подробность указание некоторых источников на то, что умерщвляемые Талосом люди смеялись особым смехом, который получил название «сардонического» или, как пишут источники, «сар–данского». Обстоятельные разъяснения по поводу этого смеха дают платоновский схолиаст и Свида (№ 16 b, с) со ссылками на историков Тимея, Демона, Клитарха и Таррея, а также на известного поэта Симонида.

Древние исследователи, а из новых Велькер, производят название «sardonios» от греческого глагола sairo, указывающего на смех с искривленными губами, не соответствующий внутреннему настроению человека. Другие античные авторы производили это название от острова Сардиния, где будто бы было особого рода растение, вызывающее у людей в результате отравления конвульсии и смех. Собственно, эти непроизвольные конвульсии на лице и производили впечатление смеха. Наряду с этим ряд источников толкует «сарданский» смех как саркастический, злобный, иронический (материалы по этому смеху приведены у нас под № 16). О связи этого сардонического смеха с мифом о Талосе говорит, по–видимому, гомеровский схолиаст (№ 16 а). Интересные материалы приводятся в исследовании Л. Мерклина (Merklin L. D. Talossage u. d. sardonische Lachen. Memoires de l'acade–mie des sciences de St. Petersburg, Memoires des savants etrangers. 1854. VII. Стр. 74). «Сарданский» смех был поговоркой, подобно тому как в древности говорили о смехе ионийском, хиосском и тиринфском. Полного разъяснения существа сарданского смеха в связи с мифом о Талосе пока еще в науке не имеется.

г) К чисто героической разработке мифа о Талосе относится также одно глухое упоминание (№ 15 е) о нем как о сыне Энопиона (а Энопион — сын Диониса и основатель виноделия) в связи с распространением культуры винограда (ср. FHG II 50, frg. 13). Сюда же надо отнести сообщения некоторых источников о любви Талоса к Ра–даманту (№ 15) и о каком–то сыне Талоса Левке.