Читать онлайн «Ранняя история нацизма. Борьба за власть». Страница 5

Военное командование пристально следило за политической обстановкой в Мюнхене и во всей Баварии. Политических организаций было здесь множество, примерно 50. Многие из них были малозначительны, число их членов не превышало десятка. Но Майр все-таки хотел иметь более или менее точную политическую карту Баварии и разослал в ряд организаций осведомителей. Существенный интерес Майра привлекла «Германская рабочая партия» — он понимал, что для реализации своих замыслов очень важно привлечь в ее ряды максимальное количество рабочих. Поэтому в сентябре 1919 г. Гитлер явился на собрание ГРП, чтобы получить представление о ее состоянии и возможностях. Впечатление Гитлера об увиденном и услышанном было неблагоприятным, ибо ему показались малоперспективными и обстановка захудалой пивной, в которой проходило собрание, и рассматривавшиеся вопросы, и содержание выступлений. Для председателя комитета партии — Дрекслера и его коллег появление нового человека, тем более посланца военных властей, было подарком, и они сразу же зачислили его в ряды своей организации. Гитлер, если верить ему, сначала отнесся к этому без энтузиазма, но затем — безусловно по настоянию военного ведомства — принял предложение. В данной связи необходимо отметить очередную ложь Гитлера: все последующие годы он утверждал, будто его членский билет нацистской партии был под №7. Но в действительности (хотя это была выдуманная цифра) в билете стоял №555: для солидности к подлинному номеру слева приписывалась цифра 5. Таким образом, на деле Гитлер был 55-м членом нацистской партии. Цифра 7 возникла потому, что он стал 7-м членом руководящего комитета партии (его ораторские данные были оценены, и Гитлеру было поручено возглавить пропагандистскую деятельность). После первого же его выступления, выдержанного в свойственной ему экзальтированной манере, Дрекслер сказал: «Теперь мы имеем парня со здоровенной глоткой!»

После появления Гитлера в партии число ее сторонников стало расти. В какой-то степени это было следствием его ораторских успехов, но немалое значение имел тот факт, что в нее вступили многие военнослужащие; некоторые из них были соседями Гитлера по казарме, но еще большее число, по-видимому, вступило в нацистскую организацию по прямому приказу командования.

В «Майн кампф» Гитлер подробно рассказывает, как и в каком направлении он изменил деятельность партии. Основная цель заключалась в том, чтобы изменить характер партии, покончить с келейностью, привлечь к ней внимание более широких слоев населения. Гитлер арендовал помещение для «конторы», достал подержанную машинку, приобрел и другие предметы, без которых было невозможно нормальное делопроизводство. Но главное было в том, что значительно участились собрания, сообщения о них загодя публиковались в газетах и появлялись на плакатах, которые отличались броскостью и обращали на себя внимание необычностью для того времени. Характер собраний также значительно изменился — из формальных, целью которых было обсуждение текущих дел, они все более превращались в митинги, где шла речь о животрепещущих вопросах политической жизни, а главным оратором все чаще становился Гитлер. Его талант площадного демагога привлекал все большее количество людей, которым нравилось, сидя за кружкой пива, слушать речи новоявленного вождя против вся и всех: евреев, коммунистов, «ноябрьских преступников», демократов и демократии. Все эти темы были близки германским военным кругам, настроенным крайне реакционно, именно они в начальный период существования нацизма являлись его главной опорой, не только в отборе реакционных, реваншистских идей, но и в чисто материальном отношении: наем помещений, объявления в газетах и изготовление плакатов требовали денег, и на первых порах, пока еще не были установлены прочные связи с состоятельными людьми — банкирами, промышленниками, крупными землевладельцами, средства предоставляли генералы. Нацистская партия была «раскручена» за счет налогоплательщиков, среди которых далеко не все придерживались взглядов, которые пропагандировали Гитлер и его единомышленники.

В более поздние времена основные средства, необходимые для нацистской агитации и пропаганды, которые никак не могли обеспечиваться членскими взносами (это постоянно утверждали фашистские главари), предоставлял крупный капитал. В первые же годы существования Германскую рабочую партию поддерживали лишь отдельные представители капитала, придерживавшиеся крайне реакционных взглядов и в кайзеровские времена поддерживавшие тогдашний оплот крайних устремлений, лелеявших планы ликвидации организованного рабочего движения, — Пангерманский союз. После ликвидации Советской республики в Баварии власть имущие почувствовали себя более уверенно и не видели настоятельной необходимости субсидировать нацистскую партию, малоизвестную и еще мало чем себя зарекомендовавшую. Известны имена тех, кто составлял исключение. Это, например, широко известный фабрикант роялей Бехштейн, супруга которого была одной из самых ранних почитательниц Гитлера и покровительниц партии, и берлинский фабрикант Гансер, вступивший в нее едва ли не в 1919 г.

С помощью военных деятельность нацистской партии активизировалась, хотя и не в такой степени, как хотелось бы Гитлеру и группе активистов, сформировавшейся вокруг него. То были очень различные персоны, чаще всего не отягощенные особенным образованием, но зато, как правило, прошедшие войну и готовые на все в борьбе с противником, подлинным или мнимым. Они вместе с Гитлером составили руководящий костяк нацистской партии, хотя до середины 1921 г. им еще не удалось полностью взять в свои руки партийное управление. Но в течение 1919–1920 гг. вокруг Гитлера сложилась группа, которая несколько позднее вырвала из рук Дрекслера и его коллег руководство организацией.

Наиболее ценным из всех, кого Гитлер привлек в ряды нацистской партии, был Д.Экарт, писатель и переводчик (он перевел, в частности, «Пер Гюнта» Ибсена). Это был человек уже не первой молодости, весьма заметный в масштабах Мюнхена и имевший широкие связи за пределами города. Основой мировоззрения Экарта был неистовый антисемитизм; с конца 1918 г. он издавал листок, нечто вроде газеты, единственной целью которого было разжигание ненависти к евреям, как виновникам всех бед, постигших Германию. Экарт был известен также как страстный, даже на здешнем фоне, любитель пива и завсегдатай злачных мест. Он был пациентом нервной клиники, а под конец жизни — стал морфинистом.

Экарт привел к Гитлеру другую колоритную личность, сыгравшую немаловажную роль в истории нацистской партии. То был А.Розенберг, в конце 1918 г. бежавший из России и обосновавшийся в Мюнхене. Розенберг был родом из Прибалтики, до Октябрьской революции входившей в состав России, и поэтому считался большим знатоком России (в 1913 г. он даже жил несколько месяцев в Москве). Для Гитлера это была находка, ибо антибольшевизм являлся одним из основных тезисов всех его выступлений. Розенберг представлял для нацистов ценность еще и потому, что он имел высшее образование; это в их рядах являлось редкостью и позволило Розенбергу выступать в качестве «мыслителя». С самого начала своей деятельности в Германии Розенберг был одним из главных и наиболее активных пропагандистов расизма; именно он начал распространять здесь «Протоколы сионских мудрецов». Так Гитлер получил дополнительный козырь в своей пропаганде. Мало кому известен факт (о нем шла речь в издании, вышедшем в годы гитлеровской диктатуры): дипломной работой Розенберга в Рижском высшем техническом училище был проект крематория; в этом безусловно есть нечто символическое — плодом «теоретической» деятельности Розенберга были 6 миллионов жертв Холокоста, не считая тех русских, которые были уничтожены в тот период, когда он был министром по делам оккупированных восточных территорий.

Несколько позднее в команду будущего фюрера вошел еще один выходец из Прибалтики — Шойбнер-Рихтер, ставший весьма приближенным к нему функционером партии. Он также выступал в качестве большого знатока России. Но ценность этого деятеля заключалась также в том, что он был ближе к белогвардейской эмиграции, чем Розенберг. А эта эмиграция, особенно на первых порах ее существования, представляла для Германской рабочей партии значительный интерес. Он заключался не столько в сведениях антисоветского характера, сколько в финансовых возможностях белой эмиграции, располагавшей не только валютой, но и драгоценностями, которыми владели великокняжеские семьи, сумевшие вывезти их в эмиграцию, и которые некоторой частью этого богатства готовы были поделиться с германскими фашистами, близкими им по духу.