Читать онлайн «Происхождение партократии». Страница 120

Одна маленькая деталь: в партии существовало установленное правило, что членом коммунистической партии человек считается со дня вступления в РСДРП или социал-демократический кружок. Поэтому Ленин считался членом партии с 1894 г., Троцкий с 1897 г., Сталин с 1898 г., Радек с 1902 г. Во всех протоколах съездов партии при Ленине так и значится. Протокол XIII съезда указывает, что Троцкий и Радек в партии только с 1917 года.

Политбюро осталось в старом составе, включая и Троцкого. Вместо Ленина в члены Политбюро введен Бухарин. Новыми кандидатами Политбюро стали Фрунзе, Дзержинский и Сокольников.

Секретариат ЦК стал таким идеальным, каким Сталин его хотел видеть с первых же дней своего прихода сюда: Генеральный секретарь — Сталин, второй секретарь (заместитель генсека) — Молотов, третий секретарь (по кадрам) — Лазарь Kaгaнович. Все три вошли в состав членов Оргбюро. Отныне вместо старой «тройки» — Зиновьев-Каменев-Сталин — вот эта новая «тройка» — Сталин-Молотов-Каганович — стала фактическим рулевым партии и государства.

Зиновьев и Каменев даже и не заметили, как они очутились вне власти. Сталин их совершенно не тронул. Он только сам вышел из «тройки», захватив с собою заодно и одну техническую «мелочь»: аппарат ЦК. При помощи этой «мелочи» Сталин очень скоро и безболезненно политически кастрировал Политбюро. Когда Зиновьев и Каменев это заметили, то выяснилось, что Сталин совершил над ними необратимую операцию.

Глава 25. НОВАЯ ОППОЗИЦИЯ ЗИНОВЬЕВА

После решения X съезда о запрещении оппозиционных фракций никто не осмеливался вести борьбу с партаппаратом путем организаций каких-либо групп единомышленников. Поэтому ни одна оппозиция, начиная с оппозиции Троцкого 1923 т., не создавалась сама — ее каждый раз искусственно создавал Сталин путем объявления деловых предложений партийных деятелей «антипартийным уклоном», коллективных заявлений — составлением «антипартийных фракций». Потом по логике вещей разыгрывалась борьба. «Новый курс» Троцкого был адресован членам партии, «заявление 46» — членам Политбюро. «Тройка», по инициативе Сталина, соединила их и объявила «левой оппозицией» на фракционных началах. Точно так же Сталин создает, как это мы увидим, «новую оппозицию» Зиновьева и «правую оппозицию» Бухарина. Даже названия всем оппозициям дает сам Сталин.

Современники рисуют Григория Евсеевича Зиновьева человеком крайне неуравновешенным, эмоциональным, заносчивым, паникером во время опасности, энтузиастом во время триумфа, а у власти — жестоким до бездушности. Пальма первенства по красному террору в первые годы после революции принадлежит не Ленину, не Сталину, а ему. То, что Дзержинский и его Чека делали во всероссийском масштабе, Зиновьев, опираясь на чекиста Урицкого, вершил в Петрограде, за что Урицкий должен был поплатиться жизнью летом 1918 г. То, что Ленин вместе с ЦК решал для всей партии, Зиновьев единолично решал для партийной организации Петрограда и северо-западных провинций. Временами он даже решал и за всю партию, подавая «инициативу» из первой столицы революции, как это мы видели во время профсоюзной дискуссии в 1920 г. Ведь и группу «Десяти» в этой дискуссии возглавлял номинально он, а не Ленин, что же касается Сталина, то он в группе «Десяти» числился как бы помощником Зиновьева по Москве.

Ленин не только простил ему его антиленинское поведение во время переворота и его постоянные колебания после победы в сторону создания правительства из всех советских партий (большевиков, эсеров, меньшевиков), но еще назначил его председателем Петроградского совета вместо Троцкого, а после создания Коминтерна (1919) — председателем его Исполкома. Для удобства Зиновьева Ленин даже согласился создать параллельную резиденцию Исполкома Коминтерна в Петрограде. Как политический стратег, Ленин умел использовать не только силы, но и слабости своих учеников. Он знал, что такими людьми, как Зиновьев и Сталин, движет бездонное честолюбие, помноженное на столь же бездонную жажду личной власти. Поэтому Ленин делился с ними властью, чтобы, во-первых, постоянно противопоставлять их Троцкому (которого по ошибке считал потенциальным соперником), что ему удалось, во-вторых, сделать их таким путем более подручными, что ему явно не удалось (см. главу «Заговор "тройки"»).

Но Сталина Ленин держал от себя на определенной дистанции и близко узнал его тоже только с 1917 г., тогда как Зиновьева считал своим человеком. Во время войны Ленин и Зиновьев издали совместно книгу «Против течения», причем на титульном листе имя Зиновьева стоит впереди имени Ленина. Трудно объяснить, за какие личные качества Ленин его ценил. Правда, в эмиграции, около десяти лет, Зиновьев — почти постоянный подручный Ленина как секретарь редакций его бесконечных эмигрантских изданий. Как публицист, Зиновьев скорее подмастерье, чем мастер, как аналитик он совершенно беспомощен, как оратора его признавали только «агитатором». Когда читаешь его речи и писания (а он вместе с Лениным и Троцким в начале двадцатых годов приступил к изданию своего «Собрания сочинений»), то не находишь в них не только никаких оригинальных идей или просто литературного блеска, но не находишь самого главного — не находишь объяснения, как такой заурядный литератор мог оказывать на Ленина и партию столь большое идеологическое влияние. Даже последнее и зрелое произведение Зиновьева — книгу «Ленинизм» (1925) американский профессор Даниэльс считает «невероятно скучной книгой» (R. V. Daniels, The Conscience of Revolution, Harvard University Press, 1960, p. 259).

Однако можно быть плохим оратором, посредственным журналистом и просто малоинтеллигентным человеком, но выдающимся мастером в политической игре. Им тоже Зиновьев не был. Свидетельство тому — вся история правления «тройки» и борьбы «новой оппозиции». Остается только одно предположение — Зиновьев входил в тот узкий круг партийных руководителей, которые решили от имени большевистского эмигрантского центра принять немецкие деньги от доктора Парвуса-Гельфанда. По всем данным, связанным с этой историей, в этот круг входили только четыре человека: сам Ленин, Зиновьев, Радек и непосредственный связной с Парвусом — Ганецкий. В этом деле Ленин был как бы в руках Зиновьева, точно так же, как оба они — Ленин и Зиновьев — были в руках Сталина, когда последний вместе с Каменевым узнали, откуда к ним текут деньги для финансирования редактируемой ими обоими газеты «Правда».

Его друг и единомышленник Лев Борисович Каменев был, напротив, сделан из совершенно другого материала. Сверстник Зиновьева (рожд. 1883), в партии с того же года, что и он (1901), еврей, как и он (Д. Шуб пишет, что Каменев полуеврей, см. его весьма ценную книгу «Политические деятели России», 1969, стр. 372), беспрерывный сотрудник и соредактор Ленина в эмиграции, как и он, но, в отличие от Зиновьева, возвращенец в Россию на подпольную работу в 1912 году как редактор «Правды» и руководитель Думской фракции большевиков, — Каменев принадлежал к образованной интеллектуальной элите партии. Перед возвращением в Россию в 1912 г., по поручению и с предисловием Ленина, он написал книгу «Две партии», направленную против «Августовского блока» Троцкого и Мартова. Он был начитанным марксистом, вдумчивым публицистом и толерантным полемистом, что выгодно отличало его в этой роли и от Ленина. Ленин его считал «умным политиком» и, как бы с досадой, добавлял — «но какой же он администратор?» В критические моменты жизни Каменев показывал не только личное мужество, но и присутствие духа. Только его выдержкой и умнейшей тактикой защиты на суде (1915) думская пятерка большевиков была спасена от смертной казни, вместе с которыми он судился как представитель ЦК большевиков и вместе с которыми его сослали на вечное поселение в Сибирь. Вернувшись из ссылки после Февральской революции, он руководил «Правдой» и ЦК до самого возвращения Ленина из-за границы. Его соратником и по «Правде» и по ЦК был Сталин. Под руководством Каменева и Сталина весь ЦК, ПК, МК и редакция «Правды» единогласно отвергли «Апрельские тезисы» Ленина, продолжая стоять на точке зрения «условной поддержки» Временного правительства, так как «буржуазно-демократическая революция еще не закончена».