Читать онлайн «Историки Греции». Страница 35

85. Дарий же, выступив из Суз, прибыл в Калхедон на Боспоре, где наведен был мост. Тут взошед на корабль, поплыл он к Кианейским скалам, 109 о коих сказывают эллины, что они прежде были бродячие. Там воссевши у храма, рассматривал он Понт, поистине достойный созерцания и всех морей удивительнейший. Длина его простирается на одиннадцать тысяч сто стадиев; ширина в самом широчайшем месте на три тысячи триста стадиев; устье же его, что называется Боспором и где наведен был мост, в ширину имеет четыре стадия, а в длину сто двадцать. Простирается сей Боспор к Пропонтиде; Пропонтида же, имея в ширину пятьсот стадиев, а в длину тысячу четыреста, впадает в Геллеспонт; Геллеспонта же ширина семь стадиев, а длина четыреста, и впадает он в зев моря, называемого Эгейским. 86. Измерение сие сделано следующим образом. 110 Корабль в долгие дни совершает пути обычно почти семьдесят тысяч саженей, а в ночь шестьдесят тысяч. От устья же Понта до Фасиса (что составляет наибольшую длину Понта) считается девять дней и восемь ночей плавания, что составляет миллион сто десять тысяч саженей, а в них одиннадцать тысяч сто стадиев. А от Синдики до Фемискиры на реке Фермодонте (что составляет наибольшую ширину Понта) считается три дня и две ночи плавания, что дает триста тридцать тысяч саженей, или три тысячи триста стадиев. Вот как измерены мною Понт, Боспор и Геллеспонт, и величина их такова, как сказано. Сей Понт принимает в себя и озеро, в него изливающееся и немногим его меньшее, а называется оно Меотидою и Матерью Понта.

87. Дарий, насладившись обозрением Понта, поплыл назад к мосту, коего строителем был Мандрокл Самосский. Потом, обозревши и Боспор, поставил он на берегу его два столба из белого камня, из коих на одном ассирийскими, 111 а на другом эллинскими буквами вырезаны были имена всех народов, коих вел он с собою, а вел он всех, над коими властвовал. Число сего войска, не считая морского, простиралось до семисот тысяч с конницею, кораблей же собрано было шестьсот. Столбы сии в последствии времени перенесли в свой город византияне и употребили на жертвенник Артемиды Орфосии, кроме лишь одного камня, который остался у храма Вакхова в Византии, покрытый ассирийскими письменами. Место же, на коем царь Дарий навел мост, представляется по соображениям моим на средине пути между городом Византием и храмом, что при устье Боспора.

88. Потом Дарий, оставшись доволен постройкою, одарил строителя ее Мандрокла Самосского десятикратными дарами; а Мандрокл от начатков сих даров посвятил во храм Геры картину, на коей изображен был Боспорский мост, царь Дарий, сидящий на престоле, и войско его, переходящее через мост, с таковою надписью:

Таков был памятник, оставленный строителем моста.

89. Дарий же, одаривши Мандрокла, перешел в Европу, а ионянам указал плыть в Понт до реки Истра, пришед же к Истру, там его дожидаться, а на Истре выстроить мост. Корабли его вели ионяне, эоляне и геллеспонтские эллины; морское это войско, проплыв между Кианейских скал, направилось прямо к Истру, а взойдя по сей реке на два дня плавания от моря до той речной горловины, откуда она разделяется на разные рукава, стало там наводить мост.

Дарий же, перешед Боспор через мост, продолжал свой путь по Фракии, 112 пока не пришел к источникам реки Теара, где стал станом на три дня. 90. Сей Теар, 113 как утверждают окрестные обитатели, есть наиполезнейшая река как для исцеления других болезней, так наипаче от чесотки на людях и лошадях. Она имеет тридцать восемь источников, из одной скалы истекающих, из коих одни холодны, другие теплы. До сих источников равный путь как из города Герея, что близ Перинфа, так и из Аполлонии, что на Евксинском Понте: каждый совершается в два дня. А впадает сей Теар в реку Контадесд, Контадесд в Агриан, Агриан в Гебр, а Гебр в море при городе Эносе. 91. До сей-то достигнув реки и оставшись ею доволен, Дарий, стоя станом, повелел и там поставить столб с надписью, гласящего: «Источники реки Теара изливают воду отличнейшую и превосходнейшую всех рек, и к сим источникам пришел ведущий войско на скифов муж отличнейший и превосходнейший всех людей, Дарий, сын Гистаспов, царь персов и всей матерой земли». Такова была та надпись.

92. Дарий же, выступив отсюда, прибыл к другой реке, по имени Артиск, протекающей через страну одрисов. Пришед к сей реке, он сделал следующее: показав войску некоторое место, велел каждому воину, проходя мимо оного, положить на нем по одному камню. Когда войско исполнило сие, из камней составились огромные кучи, Дарий же, оставив их, повел войско далее.

93. Не дошед еще до Истра, он прежде всех покорил своей власти гетов, почитающих себя бессмертными. Ибо и фракийцы салмидесские, и живущие над городами Аполлониею и Месембриею скирмиады и пипсеи предали себя Дарию без битвы, и только геты, по неведению своему сопротивляясь, тотчас были порабощены.

Народ сей почитается из всех фракийцев благороднейшим и правосуднейшим. 94. Бессмертными же называют они себя потому, что думают, будто не умирают, а отходят отселе к божеству Салмоксису, 114 коего некоторые из них почитают за единого с Гебелейзисом. Через каждые пять лет они посылают к Салмоксису по жребию промеж себя посла, наказывая ему каждый о своей потребе. А посла отправляют вот как: одни становятся в ряд, имея по три дрота в руках, другие же, взявши посылаемого к Салмоксису за руки и за ноги и раскачавши его, бросают с воздуху на копья; если сей пронзенный умрет, они почитают сие знаком благоволения к ним сего бога, если же не умрет, винят в том самого посланного, называя его дурным человеком, и по таковом обвинении посылают другого, дав ему наказы, пока он жив. Сии же самые фракийцы имеют обычай и на гром и молнию стрелять из лука вверх к небу, угрожая богу, потому что они другого бога не признают, кроме своего.

95. А сей Салмоксис, как я слышал от эллинов, живущих при Геллеспонте и Понте, был человеком и притом рабом на Самосе, и не у кого иного как Пифагора, сына Мнесархова; отпущенный им на волю, он нажил много денег и с теми деньгами возвратился в свою отчизну. А как фракийцы жили в бедности и скудоумии, то Салмоксис, уведав образ жизни ионийский и приобрев чрез обращение свое с эллинами и с не последним между ними мудрецом Пифагором нравы вежественнейшие, нежели у фракийцев, устроил там мужской дом, в который приглашал первейших граждан и, угощая их, учил, что ни он-де, ни сопиршественники его, ни потомки их даже отдаленнейшие не умрут, а отыдут в такое место, где вековечно будут наслаждаться всеми благами. Между тем в здании, в коем он делал сии собрания и речи, приготовлял он подземную храмину, когда же та храмина была окончена, исчез со взора фракийцев. Сошедши в подземную свою обитель, провел он там три года, и фракийцы сетовали и плакали о нем, как об умершем; в четвертый же год он паки явился фракийцам, и таким образом уверовали они в Салмоксисовы речи. Вот что рассказывают о делах его. 96. Я же повествуемому о сей подземной храмине ни не верю, ни слишком доверяю, да и думается мне, что сей Салмоксис был многими годами прежде Пифагора; впрочем, был ли он человек или какой отечественный бог у гетов, довольно о нем.

97. Таковы-то были обычаи у гетов в то время, как были они покорены персами и принуждены следовать за войском их.