Читать онлайн «Ганнибал». Страница 52

Оба римских командующих решили распределить свои силы следующим образом. Аппию Клавдию предстояло повести наступление по суше, подобравшись к мощной крепостной стене, окружавшей «большие Сиракузы» вместе с широкими пространствами предместий, именуемых Эпиполы. Марцелл намеревался одновременно напасть с моря на нижнюю часть города — Ахрадину, глядевшую прямо на остров Ортигию и имевшую собственные укрепления, омываемые морскими волнами. Незадолго до этого римляне почти без сопротивления завладели Леонтинами, а потому не сомневались, что и с Сиракузами расправятся с легкостью. Однако в своих расчетах они не учли двух важных обстоятельств: во-первых, город действительно обладал хорошими оборонительными сооружениями, а во-вторых, здесь жил великий Архимед. Величайший геометр всех времен и народов, близкий друг и, возможно, родственник царя Гиерона, Архимед не побрезговал заняться инженерным ремеслом и взял в свои руки всю техническую сторону обороны города. Он довел до совершенства боевые машины, которыми Сиракузы славились в античном мире, начиная с эпохи тирана Дионисия, то есть с начала IV века.

В «радушии» приема, который оказали ему обитатели Сиракуз, Марцелл убедился очень скоро. Воинов римского консула, пытавшихся проникнуть за крепостные стены с башен, сооруженных на палубе скрепленных попарно кораблей, в то время как со спины их прикрывали другие, обстреливая затаившихся в куртинах цитадели защитников города тучами дротиков, встретил весь заготовленный Архимедом оборонительный арсенал. Баллисты и катапульты разного калибра не давали кораблям противника приблизиться к стенам крепости. В числе прочих изобретений выделялась гигантская «рогатка», стрелявшая «камушками» весом по 350 килограммов. Нескольких таких глыбин хватило, чтобы расколотить в щепки римскую «самбуку» — нечто вроде высокой прочной лестницы, которую Марцелл велел соорудить на палубе сразу восьми плотно пригнанных друг к другу кораблей, намереваясь с ее помощью взобраться на стену цитадели (Плутарх, «Марцелл», 15). В самой стене защитники города по приказу Архимеда пробили отверстия на высоте человеческого роста, и из этих амбразур лучники вели прицельный обстрел римских солдат, находившихся на палубе своих кораблей. Полибий, как мы уже упоминали, прекрасно разбиравшийся в технике осады, проявил особый интерес ко всей этой механике и оставил нам подробное описание одной из самых хитрых «штук», придуманных гениальным сиракузцем. С внутренней стороны крепости, возле самых ее стен, Архимед построил несколько приспособлений, напоминающих подъемные краны: как только какой-нибудь из римских кораблей приближался к стене, сверху на него падал одним своим концом такой вот «кран», увенчанный «железной рукой», которая захватывала в тиски носовую часть судна. После этого к другому концу «крана» с помощью лебедки быстро поднимали тяжелый противовес. Теперь оставалось только отпустить лебедку, и корабль немедленно задирался носом кверху. Если он и не шел ко дну сразу, его экипажу это служило слабым утешением. Если верить Полибию, Марцелл проявил поразительную стойкость духа, сумев отнестись к постигшей его неудаче с юмором. Мы, со своей стороны, добавим последнюю подробность, заслуживающую, на наш взгляд, внимания читателя. Словно следуя известной поговорке — богатому дастся, у бедного отнимется, — позднейшая традиция приписала все тому же Архимеду еще одно оригинальное изобретение: установку на самых высоких точках города системы параболических зеркал, способных улавливать солнечные лучи и поджигать прямо в море римские корабли. Возможно, что это всего лишь легенда, однако признаемся, что в приложении к человеку, чей гений сумел изобрести такие вещи, как сфероид, поворотный конус и цилиндр, в ней нет ничего невероятного.

Не намного удачнее действовал и Аппий Клавдий, пытавшийся взять Сиракузы с суши. Главные городские ворота располагались с северной стороны, в районе Гексапилона, защищенные мощной крепостью. Аппий Клавдий начал осаду Сиракуз, зная, что со стороны моря город прочно заблокирован римским флотом. Карфагенская эскадра под командованием Гимилькона, стоявшая возле мыса Пахин, на южной оконечности острова, из-за своей малочисленности ничем жителям Сиракуз помочь не могла. Вскоре Аппий Клавдий принял под свое командование также и флот, освободив Марцелла, который с частью войска двинулся на захват городов, примкнувших к карфагенянам: Гелора, Гербеза и Мегары Гиблейской. В этой роли он оставался до конца 213 года, когда покинул Сицилию и уехал в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру на должность консула. К своему великому разочарованию римляне воочию убедились, что население Сицилии, лишь недавно присоединенной к Риму, не испытывало по отношению к ним верноподданнических чувств. Между тем Ганнибал направил в карфагенский сенат письмо, убедив свое правительство, что настал момент для отвоевания острова. На южном побережье Сицилии, в Малой Гераклее, вскоре высадился посланный из Карфагена крупный экспедиционный корпус в составе 25 тысяч пеших воинов, трех тысяч всадников и 12 слонов. К ним присоединился Гиппократ, который вывел из осажденных Сиракуз несколько тысяч человек, оставив оборону города на Эпикида. Им удалось захватить находившийся поблизости Агригент, но вот расположенную в центре острова Генну — священное для каждого сицилийца место — с ее храмом Цереры, где, по преданию, Плутон похитил Прозерпину, римляне продолжали удерживать, хотя им и пришлось для этого буквально залить кровью взбунтовавшийся город.

К концу лета 212 года Марцеллу, ставшему к этому времени проконсулом и в этом качестве командовавшему всем сицилийским фронтом, все-таки удалось добиться своего, хотя бы и ценой хитрости. Узнав от одного из перебежчиков, что в честь праздника Артемиды в городе, где уже начались трудности с продовольствием, вино-то уж точно польется рекой, он решил воспользоваться моментом и преодолеть крепостную стену, которая, как мы помним, опоясывала весь квартал Эпиполы, в самом невысоком ее месте — возле Трогильских ворот, близ так называемой Галеагровой башни. Стражники и в самом деле перепились, так что одному из римских «коммандос» не составило особого труда вскарабкаться на стену, пробраться к Гексапильским воротам, затем спуститься, найти и открыть потайную дверь, в которую и устремился Марцелл со всем остальным войском. Чуть позже римскому военачальнику удалось подбить к предательству одного из охранников форта Эвриал, занимавшего западный угол крепости, и завладеть им. Теперь он мог уже контролировать почти весь город. Неприступными оставались только квартал Ахрадины, защищенный собственной крепостной стеной, и соединенный с ним узким перешейком остров Ортигия (Насос). Обороной Ахрадины руководили, как мы помним, два сиракузских сторонника Карфагена — Гиппократ и Эпикид. Первого из них в городе уже не было — он с частью войска выбрался из Сиракуз, чтобы сражаться с римлянами за пределами города. Когда же из осажденной крепости дезертировал Эпикид, морем бежавший в Агригент, печальная развязка приблизилась вплотную. Ее ускорила еще одна измена. Один из начальников гарнизона, некий испанец, служивший в карфагенской армии, открыл врагам потайной ход в стене, окружавшей остров с моря, со стороны Большого порта. Этот ход находился неподалеку от источника Аретуса.

Итак, Марцелл завладел наконец одним из прекраснейших и богатейших городов античности, основанным коринфянами за пять столетий до того и в течение всего этого времени копившим сокровища и шедевры искусства. Добычу тщательно рассортировали и все самое ценное отложили для отправки в Рим. Остальное главнокомандующий отдал солдатам на разграбление. В эти осенние дни 212 года погиб и гениальный защитник Сиракуз, встретивший смерть с невозмутимостью истинного ученого. Не обращая внимания на крики ужаса и всеобщий гвалт, поднявшийся в разоряемом городе, Архимед продолжал спокойно сидеть, склонившись над своим абаком, когда к нему подскочил римский солдат, понятия не имевший, кто перед ним, и нанес великому математику смертельный удар (Тит Ливий, XXV, 31, 9). Тот же Тит Ливий уверяет, что Марцелл искренне скорбел о безвременной кончине ученого и даже приказал соорудить ему достойное надгробие. 137 лет спустя в Сиракузах в качестве «туриста» побывал Цицерон, служивший квестором в Лилибее. Он долго искал могилу Архимеда, зная, что она должна быть украшена небольшой колонной, увенчанной сферой и цилиндром. В конце концов он ее действительно нашел, полуразрушенную временем и опутанную колючими зарослями ежевики, о чем и поведал в своих «Тускуланских беседах» (V, 66). Подобное равнодушие к памяти великого земляка со стороны жителей Сиракуз, конечно, выглядит очень странным. Утешает одно: Архимед относится к тем людям, которым для бессмертия вовсе не нужны никакие памятники.