Читать онлайн «Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции». Страница 7

Второй и менее точный способ выяснения естественных источников поведения — это проведение межкультурного наблюдения над конкретной чертой или видом деятельности. Сейчас у нас есть весьма богатый этнографический материал по целому ряду различных человеческих обществ, как существующих ныне, так и известных нам лишь по археологии или истории. Если некоторое свойство проявляется практически во всех известных обществах, мы можем высказать уверенное, хотя и продиктованное обстоятельствами, суждение, что оно связано не со средой, а с генами, Этот подход обычно применяется в этологии животных — сравнительном изучении поведения животных.

Проблема этого подхода в том, что весьма трудно найти поистине всеобщий образ действий или мыслей для всех людей. В поведении людей куда больше разнообразия, чем в поведении животных, поскольку люди в намного большей степени являются существами культуры; их учат поведению законы, обычаи, традиции и другие влияния, социально сконструированные, а не природные. ^[20] Постбоасовские специалисты по культуральной антропологии, в частности, с удовольствием подчеркивают разнообразие поведения человека. Многие классики антропологии двадцатого века — это те, кто подобно Маргарет Мид в книге «Взросление на Самоа» вознамерились показать, что определенные культуральные черты, обычные на Западе, например сексуальная ревность или нормы половой жизни для девушек-подростков, не приняты в некоторых экзотических не западных культурах. ^[21] Эта традиция живет на бесчисленных «культурологических» факультетах университетов по всем Соединенным Штатам, которые особенно интересуются девиантными, измененными или в ином смысле необычными формами поведения.

Тем не менее факт таков, что существуют и культурные универсалии: хотя конкретные формы родства — например, китайская семья из пяти поколений или американская «ядерная» семья— не универсальны, парная связь между мужчинами и женщинами является видо-специфичным поведением для людей, отличающимся от подобного поведения у шимпанзе. Содержание человеческих языков произвольно, и строятся они культурально, но «глубинные структуры» грамматики (впервые определенные Ноамом Хомским [Noam Chomsky]), на которых основаны языки, — общие. Многие примеры причудливого или нетипичного поведения, использованные для опровержения существования универсальной модели познания, оказались дефектными, как, например, изучение самоанских подростков у Маргарет Мид. Говорилось, что у индейцев хопи нет понятия времени, а на самом деле оно есть: просто антрополог, изучавший племя, его не узнал ^[22]. Можно было бы подумать, что цвета — хорошие кандидаты на социально сконструированные понятия, поскольку то, что мы определяем как «синее» и «красное», — это просто две точки в непрерывном ряде длин световых волн. И все же: в одном антропологическом исследовании представителей далеко отстоящих друг от друга культур просили поместить в цветовую таблицу цвета, используемые у них в обществе. Оказалось, что люди одинаково определяют основные и дополнительные цвета, независимо от культурных границ. Это наводит на мысль о чем-то «встроенном» в цветовом восприятии, о чем-то, имеющем биологическую основу, даже если нам неизвестны конкретные гены или нейронные структуры, составляющие ее.

Генетика поведения и межкультурная антропология начинают с макроповедения, и заключения о природе человека выводят на основе корреляций. Первая начинает с людей, генетически идентичных, и ищет различия, вызванные средой, вторая берет людей культурно гетерогенных и ищет генетически обусловленное сходство. Ни один подход не может доказать свои утверждения так, чтобы удовлетворить критиков, поскольку оба они основаны на статистических заключениях, зачастую допускающих значительные погрешности, и не ставят себе цели установить фактическую причинную связь между генами и поведением.

И вот это в ближайшее время может перемениться. Теоретически биология может дать информацию о молекулярных путях, связывающих гены и поведение. Гены управляют экспрессией других генов — то есть включают ее и выключают, — а те содержат коды белков, управляющих химическими реакциями в теле и являющихся строительными блоками клеток тела. Многое из того, что мы сейчас знаем о генетической причинности, ограничено сравнительно простыми генетическими нарушениями, такими как хорея Гентингтона, болезнь Тея-Сакса и муковисцидоз, каждое из которых можно проследить до единственной аллели (то есть секции ДНК), которая может отличаться у разных индивидов. Поведение более высокого уровня, такое как интеллект или агрессивность, имеет, вероятно, более сложные генетические корни и является продуктом многих генов, взаимодействующих друг с другом и со средой. Но кажется почти неизбежным, что мы скоро куда больше узнаем о генетической причинности, даже если никогда до конца не поймем, как формируется поведение.

Например, в Принстоне биолог Джо Цзин ввел мыши ген сверхпамяти. Относительно компонента клетки мозга, известного как рецептор NDMA, давно предполагали, что он связан со способностью запоминания, а сам он в свою очередь является продуктом последовательности генов, маркированных NRi, NR2A, NR2B. Выполнив так называемый «нокаутный» эксперимент, в котором была выведена мышь, не имеющая гена NR1, Цзин определил, что этот ген действительно связан с памятью. Во втором эксперименте он добавил ген NR2B другой мыши и обнаружил, что создал мышь со сверхпамятью ^[23].

Цзин не нашел «ген» интеллекта, он даже не нашел «ген» памяти, поскольку память формируется взаимодействием многих различных генов. Сам по себе интеллект вряд ли является одиночным свойством; скорее это набор способностей, связанных с целым рядом когнитивных функций, а память — лишь одна из многих. Но на место встал кусочек мозаики, и за ним пойдут новые. Разумеется, невозможно выполнять «нокаутные» генетические эксперименты на человеке, но, учитывая сходства генотипов человека и животного, можно будет делать куда более сильные заключения о генетической причинности, чем сейчас.

Более того, возможно изучать различия в распределении разных аллелей и коррелировать их с популяционными различиями. Например, мы знаем, что разные группы населения в мире имеют разное распределение групп крови. Лишь около 40 % европейцев имеют кровь группы 0, в то время как у американских индейцев почти исключительно встречается только эта группа крови ^[24]. Аллели, связанные с серповидно-клеточной анемией, чаще встречаются у афроамериканцев, чем у белых. Специалист по популяционной генетике Луиджи Лука Кавалли-Сфорца обрисовал умозрительную историю миграций ранних людей из Африки в другие части света на основе распределения митохондриалыюй ДНК (то есть ДНК, содержащейся в митохондриях, вне ядер клетки, которая наследуется с материнской стороны) ^[25]. Он пошел и дальше, связывая эти группы населения с развитием языков, и создал историю эволюции каждого языка при отсутствии письменных источников.

Такой вид научного знания даже в отсутствии технологий, которые бы им пользовались, имеет важные политические последствия. Мы уже видели, как это было в случае трех видов высокоуровневого поведения с генетическими корнями: интеллект, преступность и сексуальность, — и увидим еще много где. ^[26]