Читать онлайн «Вокруг Света 2006 №10». Страница 31

Как мы и обещали, один день посвящаем Петергофу, где находятся физический, математико-механический и химический факультеты, а также факультет прикладной математики — процессов управления (ПМ — ПУ). Весь этот научно-просветительский комплекс объединен официальным названием «Петергоф-наукоград». Ехать в знаменитый пригород приятно — мимо Константиновского дворца и Собора Петра и Павла, напоминающего Храм Василия Блаженного. А вот сам студгородок — сплошь новостройки. Впрочем, наш проводник Роман, разъезжающий по территории комплекса на «Жигулях», уверяет меня, что студентов и аспирантов местные хрущевские многоэтажки вовсе не угнетают. А если и надоест их однообразие, то всегда можно погулять по окрестным лесам, полюбоваться усадьбами XIX века или выехать к петергофским фонтанам и английским паркам. Действительно, встречающиеся на нашем пути студенты угнетенными не выглядят: на спортплощадке играют в баскетбол, юная мама везет в коляске малыша, рослые математики гоняют на велосипедах.

Петергофский студгородок — это, по сути дела, целый город. Он обнесен расписанной граффити стеной, в центре высится круглый Дворец культуры и науки, или «Шайба», в котором каждый апрель проходят недели факультетов. Главное их событие — «литмуз», вечер музыки и стихов, и это не случайно. Именно в местном ДК давали первые концерты Борис Гребенщиков и группа «Аукцыон», здесь же взошла звезда Павла Кашина, у которого в «Шайбе» была репетиционная точка. «Мы продолжаем традицию петербургского рока, и многие факультетские группы дорастают до общегородского уровня. Вообще у нас тут бурная жизнь», — радостно делится Роман.

Лаборатория матмеха

Первый пункт нашей экскурсии — матмех, посетить который нам рекомендовала Л.А. Вербицкая. Это, по ее словам, гордость университета, и во время беседы с деканом факультета Геннадием Алексеевичем Леоновым становится ясно — почему. Оказывается, здесь целая научная фабрика, где ведутся передовые разработки для известных частных предприятий и государственных организаций. Например, в факультетской лаборатории нам демонстрируют макет штанги, спроектированной для космической станции «Мир» и изготовленной тут же в Петергофе — на Экспериментально-научном заводе при НИИ математики. «С 60-х годов ХХ века мы ведем секретные разработки по «советскому космосу», — рассказывает декан. — Вообще матмех Санкт-Петербургского университета всегда играл важную роль в развитии математики как науки. Ведь именно в Петербурге зародилась российская математическая школа, когда Петр I основал Морскую академию (сегодня Высшее военно-морское училище им. Фрунзе. — Ред.) для подготовки штурманов, которым точная наука была необходима. А в 1720-х годах в университет пришли выдающиеся братья Бернулли и Леонард Эйлер, самый знаменитый математик XVIII века. В XIX веке П.Л. Чебышев стал основоположником знаменитой петербургской математической школы. А если говорить о современности, например, в 60-е годы ХХ века, времена расцвета физики, роль академика Л.Д. Ландау, культовой московской фигуры, исполнял в Ленинграде патриарх квантовой эпохи В.А. Фок, который хоть и не стал нобелевским лауреатом, но был не менее выдающимся ученым».

Вообще изначально Петергофский наукоград был амбициозно задуман как «русский Оксфорд»: студенческий городок с научно-исследовательской автономией и современными жилищными условиями. Эта идея успешно реализовалась на матмехе. Андрей Николаевич Терехов, завкафедрой системного программирования, создал на базе факультета маленькую «силиконовую долину» — частное предприятие «Терком», состоящее из нескольких сотен опрятных комнатокячеек. «Теперь это самый крупный налогоплательщик Петергофа, — с удовлетворением рассказывает он. — Мы трудоустраиваем смекалистых студентов и выпускников, а заказы у нас идут со всего мира: из Америки, Дании, Германии». В факультетском коридоре — столы для пинг-понга, как в милом сердцу советском НИИ из фильма «Самая обаятельная и привлекательная» (кстати, самые волнующие ассоциации вызвала табличка «Кафедра небесной механики» на отделении астрономии). Если на Васильевском острове все дышит дореволюционной историей, то в Петергофе поневоле начинаешь ностальгировать по великой эпохе СССР, когда каждый мальчишка мечтал стать космонавтом…

Встречаясь с бывшими однокурсниками, мы часто говорили о том, что почти никто из нас — а все мы окончили аспирантуру СПбГУ — не остался преподавать в alma mater, что за последние 20 лет представления о научной карьере кардинально изменились, а от современной реальности факультет унесло, как соломенный домик Элли из «Волшебника изумрудного города». Сейчас, всего за несколько дней нашего маленького путешествия, мои представления изменились. В моем вузе пульсирует новая, молодая кровь. Это тридцатилетние преподаватели вроде филолога Андрея Аствацатурова, коллекционера университетских историй и активного пользователя LiveJournal, филолога Федора Двинятина, звезды «Что? Где? Когда?» и автора самого остроумного определения художественного приема метонимии: «Это когда университетский профессор Ким, кореец по национальности и доктор наук, подходит к расписанию, чтобы узнать, в какой аудитории он должен принимать экзамен. Вдруг сзади кто-то хлопает его по плечу, Ким оборачивается. Ему приветливо улыбается розовощекий студент со словами: «Что, Тундра, поступать к нам приехал?» («Тундра» — и есть метонимия)… Появляются новые, адекватные современности образовательные программы. Как говорит декан филфака С.И. Богданов: «В университете можно заниматься чем угодно. Я, например, серьезно думаю о том, чтобы открыть программу «менеджмент в семейной сфере». Ведь наше главное национальное достояние — не нефть и газ, а женский генотип. Мы распоряжаемся нашим достоянием очень нерационально, а наши женщины — лучшие в мире». Очень приятно, однако я должна вернуть комплимент. Не только женщины — достояние страны, но и российские культура и образование, сплетенные в Санкт-Петербургском университете в единое целое.

Петербургско-парижская коммунна

Как и полагается столичному вузу, каковым Санкт-Петербургский университет являлся вплоть до 1918 года, он издавна служил оплотом либеральных идей. В особенности во второй половине XIX века, в «эпоху великих реформ» Александра II, когда университетское образование было политизировано на французский манер. Многие студенты в то время состояли в революционной организации «Земля и воля», и именно студенческие волнения 1861 года в Петербурге стали симптомом общественного недовольства темпами осуществлявшихся реформ. В ответ на забастовки их исключали из учебного заведения, ссылали в Сибирь, сажали в Петропавловскую и Кронштадтскую крепости. Когда в заключении в Петропавловке оказались сразу 300 студентов, на стене появилась надпись «Санкт-Петербургский университет»… Из Петербурга настроения «парижской коммуны» расходились и по другим российским университетам. Так, в 80-е годы XIX века в Москву были отправлены «комиссары» с воззванием петербургских студентов к московским, и в тот же день в МГУ начались волнения. Общероссийская забастовка 1899 года тоже была инициирована студентами питерского университета. По мере приближения 1905 года сходки проходили почти ежедневно: на одной из них в присутствии пяти тысяч человек был разорван портрет царя Николая II. В самом 1905-м студенты организовали группу «Вооруженное восстание» и оборудовали ручную типографию в общежитии университета. А головным центром революционной деятельности была столовая университета, где заседала «большевистская студенческая столовая комиссия».