Читать онлайн «Гориллы в тумане». Страница 44

Наконец они поправились настолько, что могли резвиться на свободе под присмотром Синди. Благодаря необыкновенно доброму нраву и игривости Синди завоевала полное доверие Коко и Пакер. Меня это обрадовало, ведь при поимке горилл браконьеры непременно использовали собак. Способность малышек довериться человеку или собаке после всех их мытарств была поистине необычайной. Не исключено, что пленницы так хорошо поладили с Синди, потому что за два года пребывания в лагере она ни разу не видела других собак и разучилась лаять. Неумение лаять и добрейший нрав делали мою собачку непохожей на тех, с которыми гориллам пришлось иметь дело при поимке.

Когда гориллы заигрывались, Синди было трудно совладать с ними. Ее щипали, покусывали, шлепали, ездили на ней верхом, тыкали в ребра, дергали за усы, нюхали, гонялись за ней. Я до сих пор удивляюсь, как ее не разорвали на части во время буйных игр на дворе. Временами у меня возникало сомнение: а знает ли Синди, кто она — горилла или собака? Ответ на этот вопрос, по-видимому, становился для нее ясным, когда Коко и Пакер залезали на деревья, а она бегала внизу и не могла последовать за ними, поскольку Бог наделил ее иным телосложением.

Время, проведенное на воздухе с гориллами и Синди, было самым прекрасным в нашей жизни в лагере в те дни, когда погода позволяла выходить из дома. Пленницам так и не удалось полностью избавиться от тревожного чувства, когда они попадали на просторные луга, окружающие лагерь, но их следовало пересечь, чтобы выйти к поросшим деревьями холмам, где им предоставлялась отличная возможность лазать, играть и лакомиться разнообразной пищей. Десятки таких холмов располагались недалеко от лагеря, но каждый раз по дороге туда и обратно мне приходилось нести Коко на руках, а Пакер либо пыталась залезть мне на закорки, либо цеплялась за ноги. После выздоровления обе гориллы весили в общей сложности килограммов пятьдесят, и переходы через луг с этой беспокойной ношей превратились для меня в адские муки.

Я пыталась заставить Коко идти пешком, но с таким же успехом я могла научить слона летать. Если я ее оставляла позади, она начинала плакать, выдавая жалостную серию приглушенных «уууу», постепенно переходивших в пронзительные вопли, и мне приходилось возвращаться и брать ее на руки. Пакер вела себя более независимо, и я не всегда могла совладать с ней.

С первого же дня «вольной» жизни Пакер устремляла на горы тоскующий взгляд, в котором можно было заметить и некую хитринку. Она как бы намекала, что гориллам не место на открытых лугах, их прибежище — лесные чащи на склонах горы. Этот внутренний конфликт у Пакер однажды получил дополнительный заряд, когда с горы за лагерем донеслись громкие крики группы 5. У меня под рукой не было радиоприемника, чтобы заглушить эти крики.

Без малейшего промедления Пакер побежала на звук, а Коко последовала за ней. Я их догнала, когда они уже готовились отправиться вверх по склону, выбрав для этого, как положено туристам, самую утоптанную тропу, основательно исхоженную слонами. Коко, успевшая каким-то образом очутиться впереди, остановилась при виде первого огромного следа, наполненного водой, и решила было бросить эту затею, как Пакер, увидевшая, что я подкрадываюсь сзади, с силой толкнула Коко, и та очутилась по шею в грязной жиже. Этого оказалось достаточно, чтобы Коко бросилась ко мне, и Пакер пришлось последовать за ней.

Даже не слыша манящих звуков, Пакер продолжала соблазнять Коко отправиться с ней в горы. К счастью, мне ничего не стоило приманить к себе Коко бананами. И я всегда отправлялась на прогулку, набив ими полные карманы.

Однажды, когда мы пошли гулять по новой местности, Пакер внезапно ринулась к большой группе хагений, растущих на опушке леса, ведущего к горе. Коко вырвалась из рук и кинулась вдогонку, что было довольно необычно. Я подумала, что они решили удрать в горы, и быстро вытащила бананы из кармана. Но гориллы остановились под одним из больших деревьев. Они неотрывно глядели вверх, как детишки в канун Рождества смотрят в трубу камина в надежде увидеть Санта-Клауса. Я никогда не видела, чтобы их так заворожило дерево, и никак не могла понять, что приковало их внимание. Вдруг обе гориллы быстро полезли вверх по огромному стволу, оставив меня в еще большем недоумении. Метрах в десяти от земли они остановились, захрюкали друг на друга и вгрызлись зубами в огромный трутовик. Я уже описывала эти похожие на тарелки грибы, растущие на стволах хагении. Они встречаются в лесу довольно редко, и до этого мне никогда не доводилось видеть, чтобы живущие на воле гориллы проявляли к ним интерес. Как Коко и Пакер ни старались, им не под силу было отделить гриб от дерева, и они откусывали маленькие кусочки. Через полчаса гриба не было и в помине. Гориллы нехотя сползли вниз и, возвращаясь ко мне, с вожделением поглядывали на дерево с лакомством. Вряд ли стоит говорить о том, что на следующий день я попросила всех в лагере отправиться в лес на поиски трутовиков.

Еще одним лакомством, вызывающим ссоры между Коко и Пакер, было паразитическое цветущее растение, относящееся к семейству омеловых (Loraniluis luteo-aurantiacus). К счастью для горилл, мои люди точно знали, где оно растет в изобилии.

Наблюдая за гориллами, я выяснила, что они часто выковыривают личинок насекомых из трухлявых сердцевин растений, но не подозревала, что они откажутся от такого лакомства, как ежевика, ради червей и личинок, богатого источника белка. Они знали, где надо сдирать кору с живых и мертвых деревьев, чтобы наесться личинок. Иногда, не успев слизать их с одного куска коры, они уже отдирали следующий и мурлыкали от предвкушения удовольствия. Червей при этом они раздирали пополам (довольно отвратительное зрелище) и каждую половину с удовольствием пережевывали. Поскольку Коко и Пакер обожали такую пищу, я включила в их рацион вареные рубленые бифштексы, «гамбургеры», и они поедали их в качестве закуски перед излюбленными растениями и фруктами.

Прогулки на воздухе перемежались с сидением в комнате, где Коко и Пакер получали три раза в день самую разнообразную снедь, включая зелень, а также периодически принимали лекарства.

Гориллы обычно просыпались около семи часов утра. Они беззастенчиво оповещали о своем пробуждении, неистово колотя по покрытой сеткой двери, разделяющей наши комнаты. После обмена утренними объятиями я разливала по мискам молочную смесь. Миски были прикреплены болтами к верхней части манежа. Затем, чтобы выгнать горилл из помещения для мытья пола и полок, а также очистки комнаты от вялых растений и прочих остатков пищи, я разбрасывала на улице бананы или дикую ежевику. В это время мои сотрудники собирали свежую траву для кормежки и гнезд, чтобы гориллы могли вернуться в «свежий лес», правда немного пахнущий дезинфекцией.