Читать онлайн «Поэзия». Страница 8

Но когда приехали в нашу столицу
Веселые люди с пяти материков,
Решили, что для празднования не годится
Одинаковый, скучный цвет грузовиков.

И выехали торжественно на Садовое
Голубые, сиреневые, желтые, красные,
Те же самые, а как будто новые,
Одинаковые, а как будто разные.

И стало у всех на душе теплей,
И каждый был событию рад,
Потому что яркая толпа людей
Лучше, чем марширующий строй солдат.

Окончился праздник, что был велик,
Но сердце страны хранит теплоту:
Вчера привез нам дрова грузовик,
Оранжевый, с пальмами и солнышком на борту.

Дорогами густо оплетены
Просторы страны, что лежат, широки.
То тут, то там на дорогах страны
Мелькают яркие грузовики.

Что за мех горностай!
Белый снег (королевские мантии!),
Драгоценному камню подобен блистательный мех.
А мечтатель уходит в тайгу,
Сорок лет он мечтает и мается,
Ни в собольем дыму,
Ни в сивушном бреду,
Ни в семейном ладу не находит утех.
Сорок лет он бежит по следам невозможного зверя.
Ты ему не перечь. И мечтать ты ему не мешай.
– Понимаешь, браток,
За десятым хребтом
Есть одно потайное ущелье,
Там-то он и живет.
– Кто же?
– Розовый горностай!

Нам реальность претит.
Все за смутным, за сказочным тянемся.
Как закаты красны,
Сколько золота бьет из-за туч.
А чудак говорит:
– Это что?
Раз в сто лет на закате, случается,
Появляется в небе
Зеленый
Сверкающий луч!
Вот бы выпало счастье… Ан нет же…-
Так в чем оно, счастье?
Неужели не счастье ходить по земле босиком,
Видеть белой ромашку,
А солнышко на небе красным,
И чтоб хлеб, а не писаный пряник,
Не заморским напиться вином,
А коровьим парным молоком!
Но…
Мечтатели мы.
Вон опять он пошел по тропинке,
Обуянный мечтой. И мечтать ты ему не мешай.
Сухаришки в мешке. В ружьеце притаились дробинки,
Где-то ждет его розовый,
Розовый горностай!

Чего там?
Мертво?
Или реки, струясь,
Текут через мирные пажити?

За черные ели орда ворвалась…
А где она, может, покажете?

В российском лесу гренадер замерзал,
Закрыться глаза не успели.
И долго светился в стеклянных глазах
Тот серпик над черными елями.

За черные ели родной стороны
Врывались огонь и железо…
Над черными елями серпик луны
В ночное безмолвие врезан.

Чего там?
Мертво?
Иль трубы дымят?
Глубоко ли кости повсюду лежат
Иль моют их ливни косые?
Над черными елями звезды дрожат,
В безмолвии лунном снежинки кружат…
Эй, вы, осторожней с Россией!

Итак, любовь. Она ли не воспета,
Любви ль в веках не воздано свое!
Влюбленные великие поэты
"Сильна, как смерть" твердили про нее.

К тому добавить можно очень мало,
Но я сказал бы, робость прогоня:
"Когда бы жить любовь не помогала,
Когда б сильней не делала меня,

Когда б любовь мне солнце с неба стерла,
Чтоб стали дни туманней и мрачней,
Хватило б силы взять ее за горло
И задушить. И не писать о ней!"

Бывает так: в неяркий день грибной
Зайдешь в лесные дебри ненароком —
И встанет лес иглистою стеной
И загородит нужную дорогу.

Я не привык сторонкой обходить
Ни гордых круч, ни злого буерака.
Коль начал жить, так прямо надо жить,
Коль в лес пошел, так не пугайся мрака.

Все мхи да топь, куда ни поверни;
Где дом родной, как следует не знаю.
И вот идешь, переступая пни
Да ельник грудью прямо разрывая.

Потом раздвинешь ветви, и в лицо
Ударит солнце, теплое, земное.
Поляна пахнет медом и пыльцой,
Вода в ручье сосновой пахнет хвоей.

Я тем, что долго путал, не кичусь,
Не рад, что ноги выпачканы глиной.
Но вышел я из путаницы чувств
К тебе!..
В цвету любви моей долина!

У тех высот, где чист и вечен
Высокогорный прочный лед,
Она, обычная из речек,
Начало робкое берет.

Архар идет к ней в час рассвета,
Неся пудовые рога,
И нестерпимо ярким цветом
Цветут альпийские луга.

На камень с камня ниже, ниже,
И вот река уже мутна,
И вот уже утесы лижет
Ее стесненная волна.

Потом трава, полынь степная,
И скрыты в белых облаках
Вершины, где родилась злая
И многотрудная река.

И наступает место встречи,
Где в воды мутные свои
Она веселой бойкой речки
Вплетает чистые струи.

Ах, речка, речка, может, тоже
Она знакома с высотой,
Но все ж неопытней, моложе
И потому светлее той.

Бродя в горах, величья полных,
Узнал я много рек, и вот
Я замечал, как в мутных волнах
Вдруг струйка светлая течет.

И долго мчатся эти воды,
Все не мешаясь меж собой,
Как ты сквозь дни мои и годы
Идешь струею голубой.

Все смотрю, а, верно, насмотреться
На тебя до смерти не сумею.
Меж подруг своих, красивых тоже,
Ты как лебедь в стае шумных уток.

Лебедь, лебедь, если я погибну,
Ты взлетишь ли в небо, чтоб оттуда
Броситься на утренние камни?
Прозвенишь ли песней лебединой?..

Но из вселенной, золотом слепящей,
Рассветный луч сквозь занавес проник,
И оттого над девушкою спящей
Горел во тьме слегка овальный блик.

Земля крутилась. Утро шло по плавням,
Шли поезда по утренней стране.
Земля крутилась: медленно и плавно
Спускался луч по крашеной стене.

Бровей крутых, как крылья сильной птицы,
Луч золотым коснулся острием,
Он тихо тронул длинные ресницы,
До теплых губ дотронулся ее.

И, спящей, ей тревожно как-то стало,
Как будто бы куда-то кто-то звал.
Не знаю, что во сне она видала,
Когда рассвет ее поцеловал.

То жизнь звала: проснись, беги навстречу
Лугам, цветам, в лесную полумглу!
То жизнь звала: проснись, рассвет не вечен,
И этот луч уж вон он, на полу!

Беги, росинки в волосы вплетая,
И над туманным озером в лесу,
Красивая, зарею облитая,
Затми собой вселенскую красу!