Читать онлайн «В безднах Земли». Страница 4

Сколько мыслей промелькнуло в это мгновение! Мне двадцать один год, я вправе взглянуть на свое прошлое с того момента, когда смутно почувствовал, что моя жизнь отныне потечет по иному руслу.

Вспоминаю, как впервые в одиночку, преодолевая страх, вооруженный лишь карманным фонарем, я проник в пещеру, берущую начало за холмами лицея в Императорском парке Ниццы. Спустившись на несколько десятков метров, я обнаружил в пласте синей глины множество раковин, морских окаменелостей, возраст которых насчитывал несколько тысяч лет.

Это приключение могло и не получить дальнейшего развития, но именно тогда и зародилась моя страсть к геологии и спелеологии. Мне было десять лет. С тех пор пылкая, всепоглощающая любовь к науке о Земле вытеснила все остальное. За несколько месяцев все работы Норбера Кастере и трактат по геологии и палеонтологии Леона Бертена я изучил лучше, чем школьные учебники.

Очень скоро я уже не мог довольствоваться только книгами и попытался найти описываемые в них феномены в природе. От Кастере у меня — склонность к приключениям и исследованиям под землей; от Бертена — настоятельная потребность вскрыть причины явлений природы.

В возрасте от 12 до 17 лет я исследовал около пятидесяти пещер и пропастей в Приморских Альпах и начал проводить их систематическое изучение в геологическом аспекте. Результаты этой работы, опубликованные впоследствии в геологических и спелеологических журналах, усилили мое влечение к подземной геологии.

В семнадцать лет — мое первое важное геологическое открытие: конгломераты бывшей подводной дельты реки Вар, которые до этого относили к виллафранкской эпохе, в действительности оказались плезанскими. Об этом шли споры между учеными, порой довольно горячие, но открытие юным лицеистом многочисленных остатков фауны, вкрапленных в конгломераты, позволило решить вопрос окончательно. С этого времени я твердо взял курс на геологические науки, чему содействовала встреча (в связи с упомянутым открытием) с видным ученым, профессором Жаком Буркаром, членом Академии наук, исследователем, геологом и океанографом. Он пригласил меня принять участие в геологическом изучении района Ниццы взял с собой в плавание на корабле французского военного флота, чтобы приобщить меня к решению интереснейших проблем морфологии и геологии морского дна.

С тех пор мой путь был намечен. Продолжая занятия в средней школе, я посвятил себя (определенно с большим пылом, чем это было нужно) геологическому изучению Приморских Альп, исследованию пещер и подводному плаванию, позволявшим мне наблюдать явления природы в их динамике.

Эта интенсивная научная и спортивная деятельность не могла не отразиться на моих школьных успехах. При сдаче первых экзаменов на бакалавра я провалился, но, должен признаться, не жалел об этом. В том же году я опубликовал в журнале Французского геологического общества совместно с Жаком Буркаром, который сделал меня ближайшим своим сотрудником, статью объемом более одного печатного листа о результатах наших наблюдений над четвертичными отложениями морского дна в районе Ниццы.

У входа в мой первый тропический грот, посреди чайной плантации, в доспехах спелеолога европейского образца. После первой же разведки я сброшу эту одежду, так же как и противопылевую маску (в ней слишком жарко), призванную предохранить от вдыхания пыли, которая может содержать ядовитые споры гриба Histoplasma capsulatum. Пещера Оллингтон-Эстейт

Довольный достигнутыми мною результатами, профессор Буркар, когда я еще готовился к оставшимся выпускным экзаменам, решил помочь мне защитить дипломную работу по геологии, хотя обычно ее пишут лишь после получения степени лиценциата. Но я начал готовить ее уже в средней школе.

В 1959 году, будучи уже бакалавром философии, я поступил на подготовительный курс факультета естественных наук Сорбонны. Но уже на первом году учебы у меня начала зреть мысль, которую кое-кто мог назвать абсурдной: мои исследования подземных отложений показали, что в некоторых случаях рыхлые подземные пласты отражают минералогический характер окружающих горных пород. Это означает, что если известняковый массив содержит редкие минералы, например рубины, изумруды, и в нем есть пещера, то эти же минералы можно найти в отложениях пещеры, так как они нерастворимы в воде, насыщенной углекислым газом. Оставалось доказать, что моя гипотеза верна. Для этого имелось лишь одно средство: экспериментально ее проверить, обнаружив в подземных отложениях те минералы, наличие которых в той или иной пещере я предвидел априорно.

Со второго триместра я начал пропускать лекции, необходимые для лиценциата, чтобы заниматься длительными и скучными библиографическими поисками, которые позволили бы мне выбрать пункт земного шара, где я мог бы доказать обоснованность своих выводов.

Летучие мыши тропических гротов достигают больших размеров

Пещеры, о которых я мечтал, раскиданы по всему свету, их можно было найти в Новой Зеландии, Австралии, на острове Шри-Ланка, в Африке, Бразилии и т. д., но имевшиеся в моем распоряжении геологические данные были, к несчастью, весьма неточны. И все же я выбрал Шри-Ланку, питая тайную надежду найти там редкие минералы. Но тут передо мной встал ряд проблем. На какие средства отправиться в эту страну и организовать спелеологическую экспедицию с геологическим уклоном? Рассчитывать на помощь моей семьи, которая жила довольно скромно, мне не приходилось, тем более что мне никогда бы не разрешили отправиться в экспедицию, полную опасностей. В течение нескольких месяцев я разрабатывал проекты и строил планы, как добыть деньги. Эти попытки остались безуспешными, и сто тысяч старых франков, которые я смог бы собрать, не позволили бы мне даже подготовить экспедицию.

К тому же приближалась экзаменационная сессия, и мой почтенный руководитель, чтобы заставить меня заниматься, заявил, что защищать дипломную работу по геологии, которую я уже давно писал, я смогу лишь в том случае, если успешно сдам все экзамены подготовительного курса факультета естественных наук.

Вот к каким последствиям привела моя беззаботность… Как быть? Глубоко уверенный, что моя экспедиция в Азию увенчается успехом, я постоянно изыскивал благовидные предлоги, чтобы не готовиться к лиценциату. Именно в это время я узнал из статьи, вырезанной моей матерью из журнала, что в Париже основан так называемый Фонд призваний, имеющий целью предоставлять стипендию в размере одного миллиона старых франков молодым французам в возрасте от 18 до 30 лет, которые по-настоящему чувствуют свое призвание, но не могут следовать ему из-за отсутствия денежных средств.