Читать онлайн «Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты». Страница 2

Институт Вейцмана находится примерно в двадцати минутах езды от шумного Тель-Авива. Это научный оазис в центре страны, великолепно ухоженными лужайками напоминающий кампусы университетов Калифорнии. Хотя в самом институте все спокойно, не секрет, что сложная политическая ситуация Израиля постоянно напоминает о себе. Большинство студентов поступают в институт после прохождения обязательной военной службы, а такой жизненный опыт не особенно способствует оптимистичному настрою. Держа в голове это обстоятельство, я хотела выяснить степень склонности к оптимизму, присущую молодым израильтянам. Экспериментальной группе было предложено рассказать об ожиданиях на следующий месяц. Сто вопросов касались и обыденных, и неординарных ситуаций. К примеру, насколько вероятно, что они попадут в автомобильную пробку или опоздают на встречу больше чем на полчаса? Какое свидание для них вероятнее – то, о котором они будут сожалеть или которому будут радоваться? Могут ли они представить, что готовят изысканную еду? Есть ли у них шансы получить неожиданный подарок?

Должна сказать, что результаты эксперимента меня поразили: подавляющее большинство студентов ожидали позитивного развития событий чаще, чем негативного и даже нейтрального. Соотношение составило 50:33 %. И это не всё: студенты рассчитывали, что приятные эпизоды произойдут раньше неприятных или просто скучных. Если свиданием с партнером они ожидали насладиться через несколько дней, то ссору с другом или подругой предвидели только ближе к концу месяца, а то и вовсе отрицали возможность конфликта.

В надежде, что мои респонденты ведут потрясающе яркую жизнь, я попросила их мысленно вернуться на месяц назад и рассказать, какие из ста ожидаемых событий случились с ними за это время в действительности. Оказалось, что позитивные, негативные и нейтральные обыденные случаи происходили примерно в равной пропорции – приблизительно по 33 %. Студенты Института Вейцмана не открыли секрета человеческого счастья, они просто проявили обычную склонность к оптимизму.

Обдумывая этот пример, вы, возможно, спросите: характерен ли оптимизм для всего человечества в целом, или это скорее заблуждение юности? Справедливый вопрос. Можно подумать, что чем мы старше, тем мудрее. Имея за плечами больше жизненного опыта, человек должен воспринимать мир более реалистично, быть способным отделять обманчивые надежды от суровой реальности. Должен бы, но не делает этого.

Мы носим розовые очки и в восемь лет, и в восемьдесят. Есть данные, что школьники девяти лет выражают оптимистичные надежды на свою взрослую жизнь[6], а результаты опросов, опубликованные в 2005 году, показывают, что пожилые люди (в возрасте 60–80 лет) так же склонны видеть стакан наполовину полным, как взрослые средних лет (36–59) и молодежь (18–25)[7]. Оптимизм преобладает во всех возрастных группах каждой расы и любого социально-экономического статуса[8].

Многие из нас не осознают собственной склонности к оптимизму. Она именно потому и имеет такую силу, что, как многие другие иллюзии, не полностью поддается здравому осмыслению. Тем не менее факты ясно показывают, что большинство людей переоценивают перспективы своего профессионального роста, считают собственных детей чрезвычайно одаренными, ошибаются в оценке вероятной продолжительности жизни (иногда на 20 лет и больше), надеются быть здоровее и успешнее, чем люди в среднем, значительно недооценивают возможности развода, онкологических заболеваний и потери работы. Все совершенно уверены, что их жизнь будет лучше, чем у родителей[9]. В этом и состоит суть склонности к оптимизму – стремления переоценивать вероятность наступления позитивных событий и недооценивать шансы на встречу с неприятностями[10].

Многие убеждены, что оптимизм – изобретение американцев, некий побочный продукт воображения Барака Обамы. Я часто сталкивалась с таким представлением, особенно когда читала лекции в Европе и на Ближнем Востоке. Да, говорили мне, праздник по случаю стрижки волос, картина поездки на пароме в солнечную погоду, недооценка вероятности погрязнуть в долгах, заболеть раком и столкнуться с другими бедами указывают на склонность к оптимизму, но подобное характерно только для жителей Нью-Йорка.

И правда, первые исследования оптимизма я проводила на обитателях Манхэттена. (Все последующие эксперименты – только на циничных британцах и израильтянах.) Можно простить людям предположение, что «Большое яблоко» [11] – идеальное место для углубленного изучения оптимизма. Пусть у меня нет надежной подтверждающей статистики, но поп-культура, конечно, всех заставляет верить, что в Нью-Йорке личности с большими замыслами и уверенностью в собственных силах могут рассчитывать на достижение цели. От новых иммигрантов, созерцающих статую Свободы, до Холли Голайтли [12], которую восхищают витрины бутика Тиффани на Пятой авеню, Нью-Йорк – настоящее олицетворение надежды: город, в котором улицы переполнены людьми, ищущими удачи.

Однако, как ни удивительно, принцип оптимизма легко прослеживается до европейской научной мысли семнадцатого столетия. Формулирование оптимистического мировоззрения коренится не в американской культуре, а во французской. Рене Декарт – один из первых философов, у кого мы находим оптимистичную идеализацию в идее о том, что человек может стать господином своей вселенной и, соответственно, пользоваться плодами земли, поддерживая хорошее здоровье. Но введение слова оптимизм в качестве термина обычно приписывают немецкому философу Готфриду Вильгельму Лейбницу, который, заметим, полагал, что мы живем «в наилучшем из всех возможных миров»[13].

Чрезмерно позитивное представление о будущем может привести к плачевным результатам – кровавым сражениям, экономическим катастрофам, разводу и ошибкам планирования (см. главу 11). Да, склонность к оптимизму иногда наносит вред, но и, как мы скоро убедимся, помогает нам адаптироваться. Как все другие иллюзии человеческого мозга (например, вестибулярная и зрительная, описанные в главе 1), иллюзия оптимизма появилась не на пустом месте: у нее есть своя задача.

Склонность к оптимизму облегчает восприятие боли и трудностей, которые, несомненно, возможны в будущем, и расширяет жизненные перспективы. В результате стресс и тревога снижаются, физическое и душевное здоровье улучшается, а желание заниматься делом растет. Чтобы двигаться вперед, нам необходима способность воображать другие события – не просто те, что уже случались, а более позитивные, и нам нужно верить, что они возможны.

Я считаю, что разум стремится претворять прогнозы в реальность. Мозг человека организован таким образом, чтобы оптимистичные устремления изменяли наше восприятие жизни и способы взаимодействия с окружающим миром, превращали мечты в сбывающиеся пророчества. Без оптимистичного настроя никогда не стартовал бы первый космический шаттл, никто не стал бы предпринимать попыток мирного урегулирования на Ближнем Востоке, никто не связывал бы себя снова семейными узами после развода. Да что там – наши предки не рискнули бы оторваться от своих племен, и все мы, возможно, по сей день жили бы в пещерах, мечтая о свете и тепле.

К счастью, мы не такие. В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека порождает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть.

Иллюзии человеческого мозга

Раннее утро 3 января 2004 года в аэропорту Шарм-эль-Шейха. Самолет египетской авиакомпании Flash Airlines, выполняющий рейс 604 в Париж через Каир, принимает на борт пассажиров и членов экипажа – 148 человек. В 4:44 «Боинг-737–300» поднимется в воздух, а через две минуты исчезнет с мониторов радара…

Цветущий курорт Шарм-эль-Шейх раскинулся на южной оконечности Синайского полуострова. Он круглый год привлекает туристов солнечной погодой, прекрасными пляжами и потрясающим дайвингом. Большинство пассажиров рейса 604 – французы, которые на рождественские каникулы убежали от зимы к теплому морю, а теперь целыми семьями возвращались домой[14].

Экипаж – в основном египтяне. Командир корабля Хедр Абдулла – герой войны Судного дня. Тогда он пилотировал «Миг-21» ВВС Египта и заслужил почетные боевые награды. За его плечами – 7444 часа налета, правда, на «Боинге-737–300», которым он командовал 3 января, – только 474 из них[15].