Читать онлайн «Сингапур. Падение цитадели». Страница 1

На Тайване стояла зима — зима 1940 года. Но солнце палило немилосердно. Воздух был неподвижен, а небо — ясно-голубое, без единого облачка. Если долго смотреть вслед медленно скользящей белой цапле, в глазах начинало резать.

Город Тайбэй, названный Тайхоку японцами, захватившими остров в 1895 году, казался словно вымершим в этой влажной полуденной жаре, наводившей сонную одурь и на людей, и на животных, Но у широко раскинувшегося барачного городка на окраине города неумолчно гудели грузовики, тарахтели мотоциклы. На полигонах лаяли длинноствольные пулеметы «намбу». На невыносимом солнцепеке маршировали японские новобранцы; они отрабатывали штыковую атаку и бросали деревянные ручные гранаты. Наблюдавшие за занятиями офицеры покуривали сладковато пахнущие сигареты. Звучали команды, блестели стальные каски, и где-то вдали возвращавшаяся с учений рота горланила нелепую солдатскую песню: «И пусть, как труп, я утону, и пусть в траву я упаду, — все нипочем, коль императору служу…».

Никто не обратил особого внимания на маленький песочно-желтый автомобиль, на большой скорости проехавший через главные ворота и теперь мчавшийся к недавно построенным баракам на южной оконечности военной базы.

Строители с необыкновенной быстротой поставили эти низкие здания из дерева и бамбука, застеклили их, проложили между ними дороги, а потом обнесли забором. Над узкими въездными воротами висел деревянный щит с ничего не говорящей надписью: «Тайваньская армия. Часть № 82». Под этим названием скрывался «исследовательский отдел» тайваньской армии. Но о том, что здесь исследовалось, не имел понятия ни один непосвященный. Зато более чем ясное представление имели посвященные. Верховное командование японской армии дало «исследователям» полгода. За эти шесть месяцев они должны были разработать не только план предстоящей кампании, но и директивы об обращении с населением, предложения по изменению вооружения, снаряжения и транспортных средств.

Офицеры, работавшие здесь, придумали для своего необычного отдела название; «Доро нава», Если перевести буквально, «доро» — это разбойники, а «пава» — веревка. Выражение это означало па жаргоне: «Компания, собравшаяся за пять минут до двенадцати». И это было абсолютно верно.

Легковая автомашина остановилась. Водитель поспешно открыл дверцу, и из машины подчеркнуто браво вышел подтянутый сухощавый мужчина среднего роста в генеральском мундире. Генерал Итагаки, до недавнего времени начальник штаба главнокомандующего японскими войсками в Китае, бросил взгляд па бараки. Перед ним, приложив ладонь к козырьку фуражки цвета хаки, тотчас вырос капитан. Итагаки равнодушно принял рапорт. Он привык выслушивать доклады подчиненных и приказывать. Его военная карьера являла собой пример неуклонного стремления к власти и влиянию. В 1938 году он стал военным министром в кабинете Коноэ, сменив на этом посту разнузданного милитариста Хидэки Тодзио. Вести самому армии в бон — в этом Итагаки никогда не отличался. Зато он прослыл одним из способнейших генштабистов японской армии, разрабатывавших стратегические планы. Старые планы завоевания мирового господства, вынашивавшиеся еще императором Мэйдзи[1], принимали в его голове такие же конкретные формы, как меморандум барона Тапака[2]. Генерал Итагаки был одним из тех, кто преобразовывал политические концепции в трезвые военные расчеты. Требования и программы превращались у пего в колонки цифр и графики. Он вел счет на солдат и орудия, на грузовики и танки, па самолеты и огнеметы. Задолго до того как раздавался первый выстрел, он проводил жирные линии на карте ничего не ведающих стран. Заранее намечал места расположения штабов и лагерей для военнопленных, назначал сроки захвата городов, определял пункты форсирования рек и время необходимых передышек. Каждая кампания была для него прежде всего комплексом расчетов.

Так, Итагаки спланировал захват той части Китая, которая теперь именовалась Маньчжоу-Го. Но в то время как низкорослые японские солдаты шагали по песчаным равнинам Северо-восточного Китая, ежась от ледяного; ветра маньчжурской зимы, сам Итагаки снова сидел за письменным столом в военном министерстве. Задания ему давали те, кто принадлежал к генеральской касте, породнившейся с крупными военными фирмами. Пост военного министра занял генерал Араки[3]. Был возвращен из отставки генерал Масаки, к нему присоединился Ямамото, маленький толстоватый адмирал, который заносчиво заявил, что однажды в Белом доме он продиктует условия японского мирного договора.

Перед вылетом из Токио Итагаки имел беседу с полковником Хасимото — главой государственного союза молодежи, насчитывавшего пять миллионов членов. Хасимото проповедовал войну, ненависть и смерть. Теперь уже недалек час, когда японская молодежь, воспитанная в духе верности императору и фашизированного самурайского учения[4], приступит к последнему этапу борьбы. В генеральном штабе на сей счет не сомневались. Япония должна выступить, и было уже решено, в каком направлении она нанесет удар. Надо действовать быстро, пока японские дипломаты пытаются усыпить человечество миролюбивыми речами. Наточить меч, прежде чем враг появится на горизонте.

Идея широкого распространения сферы японского господства имела давнюю традицию. Такие шовинистические тайные общества, как Союз черного дракона и Общество черного океана, уже давно разработали программы захвата чужих стран и готовились увеличить сравнительно небольшую территорию своего островного государства за счет Азиатского континента. Носителями этих идей были представители феодальной милитаристской касты, политики, породнившиеся с военной промышленностью, а также «молодые» офицеры-фашисты, воспитанные в духе расового превосходства и стремившиеся вместе с гитлеровской Германией силой переделить мир. Япония намеревалась играть в Азии роль господина.

К концу XIX века в Японии возникало все больше организаций, именовавших себя патриотическими, в действительности же шовинистических и захватнических. Они особенно старались привлечь молодежь.

Япония быстро превратилась в индустриальную державу. В экономической, политической и военной областях она приобрела в Азии выгодные позиции. Японская промышленность использовала самые передовые методы Запада. Многие японцы изучали в западных странах современную технику, чтобы затем применить ее у себя дома для усиления промышленного потенциала. Дешевые японские изделия находили огромный сбыт не только на Дальнем Востоке, но и во всем мире. Ведь мизерная заработная плата на японских предприятиях позволяла удерживать цены на столь низком уровне, что они были всегда ниже цен на соответствующие западные изделия. Таким образом слой крупных японских промышленников очень быстро разбогател. Государство расширяло внешнюю торговлю па благоприятных для него условиях.

Население островного государства неудержимо росло. В 1872 году оно составляло около тридцати пяти миллионов человек, а в 1894 году — уже сорок один миллион. К 1930 году оно выросло до шестидесяти пяти миллионов. В это время в Японии много говорилось о том, что она наконец «вошла в круг великих держав мира». Да, развитие несомненно шло в этом направлении.

Но японский экспансионизм натолкнулся на различные трудности. «Великие державы» — Англия и Франция — в течение XIX века присвоили себе огромные территории и подвергали их колониальной эксплуатации. Германия и США старались наверстать упущенное. Империалистические державы обладали значительными экономическими преимуществами, а также стратегическими позициями и военными базами немалого значения. Официальная японская пропаганда без устали повторяла, что, если Япония намерена утвердиться в качестве мировой державы, она должна включиться в эту гонку. Япония, мол, при колониальном разделе мира оказалась в роли падчерицы. Борьба колониальных держав Запада за свои позиции и за раздел богатейших областей Китая, за концессии и военные базы не оставляла сомнений в том, что Японии надо торопиться, если она хочет заполучить более или менее лакомый кусок мирового пирога, который, можно сказать, лежит прямо у ее порога. Вдохновители японского экспансионизма особенно напирали на то, что в 1898 году США аннексировали Гавайские острова и Филиппины, тоже прямо у японских дверей. «Превратить Японию в океанскую империю!» — призывали заголовки крупнейших газет. Но одними призывами дело не ограничилось.

Первые попытки японской экспансии неожиданно увенчались успехом. Они, казалось, подтвердили правоту экстремистов и преодолели сомнения колеблющихся… Война против Китая (1894–1895) закончилась победой Японии.