Читать онлайн «Война и люди». Страница 11

— Небось ворчите: вот, мол, спать не даю, с рассветом поднимаю, — пошутил командующий, здороваясь. — Ничего, кто рано встает, тот много делает. Работы у нас с вами много. Поедем, посмотрим, что сделано за неделю.

Генерал Пухов отправился на передний край дивизии. Он внимательно, даже придирчиво, осматривал траншеи, ячейки, огневые позиции артиллерии, беседовал с солдатами и командирами. Главное, что его интересовало: как прочна противотанковая оборона, правильно ли организовано взаимодействие между артиллерией и пехотой, между противотанковыми опорными пунктами и подвижными резервами.

Мы подошли к самому левому флангу.

— Здесь у нас стык с соседней дивизией, — заметил Илья Федорович Дударев и доложил, какие артиллерийские и танковые подразделения прикрывают его.

Командующий подошел к пулеметчику, расположившемуся на фланге, в самом крайнем окопе.

— Рядовой Спичкин, — представился солдат.

У пулеметчика из-под пилотки виднелась огненно-рыжая прядь волос. Веснушки густо облепили лицо. Солдат был невелик ростом, узок в плечах, совсем молод.

Командарм спрыгнул в его пулеметную ячейку, осмотрелся: место выбрано удачно. Впереди все как на ладони. В окопе вырыты ниши, Спичкин вложил в них гранаты, пулеметные диски, котелок с флягой и хлебом.

Пухову понравилась позиция.

— А эти площадки зачем? — спросил он, увидев, что и слева, и с тыла в ячейке имелись места для установки пулемета.

— Это если обойдут...

Командарм положил солдату руку на плечо, сказал:

— Смотри, Спичкин. Место в обороне ты занял самое важное, на стыке. Здесь надо стоять насмерть. Ни шагу назад.

— Товарищ генерал, выстоим! — серьезно ответил солдат.

Мы возвращались в штаб. Пухов вначале молчал, а потом заметил:

— Трудное дело предстоит. Людей надо готовить к тяжелым боям. Важно, чтобы солдаты поняли задачу: в обороне выстоять, отразить натиск противника, обескровить его. А затем мы сами перейдем в решительное наступление.

В те дни все яснее вырисовывались наша роль, наши задачи в будущих, боях. И чем энергичнее шла подготовка, тем больше крепла уверенность в нашей победе.

Начало сорок третьего года ознаменовалось блестящими успехами Советской Армии. 18 января, взломав вражескую оборону, под Шлиссельбургом соединились войска Волховского и Ленинградского фронтов, прорвали блокаду Ленинграда. 2 февраля под Сталинградом был завершен разгром окруженной фашистской группировки. Освобождены Великие Луки, Ростов... Стратегическая инициатива была вырвана у немцев навсегда.

И вот, мы чувствовали это все — от генерала до солдата, — здесь, под Орлом и Белгородом, назревают важные события, предстоят жестокие бои.

В 20-х числах мая генерал Пухов собрал всех командиров и политработников соединений в районе Хмелевая. Мы знали, что на ящике с песком будет разыгрываться один из вероятных вариантов наступления немцев на нашем участке. Мне, командиру и начальнику штаба уже не раз доводилось присутствовать на таких занятиях. Командарм был серьезно озабочен подготовкой к боям, тщательно анализировал обстановку, на местности и на картах готовил нас к предстоящим боям.

На этот раз штаб армии разработал вариант отражения возможного удара гитлеровцев в случае прорыва обороны со стороны Глазуновки.

Как только была объявлена вводная, выяснилось, что тактическая обстановка для нас создавалась невыгодная: противник выходил к открытому флангу.

— У нас тут нет даже отсечной позиции, — заметил Илья Федорович и красным карандашом пунктиром соединил на карте два хода сообщения, на перекрестке дорог нанес противотанковый опорный пункт. Затем пояснил начальнику штаба: — Здесь придется тоже копать траншеи полного профиля, надо надежно обеспечить оборону этого фланга.

Потом командир наметил огневые позиции артиллерии, указал, куда необходимо перебросить резерв.

Генерал Пухов одобрил решение Дударева, но заметил:

— Мы по старой памяти все пехоту бросаем в прорыв. Надо смелее ставить задачи танкам, противотанковой артиллерии, саперам. Мины у нас есть, создайте дополнительные минные поля между позициями.

На этом занятии вскрылось много проблем. Пришлось заново продумывать некоторые вопросы взаимодействия, создавать дополнительные позиции, противотанковые опорные пункты, минные поля.

Когда занятия закончились, генерал Пухов поблагодарил командира дивизии и порекомендовал такое же занятие провести в частях, на месте все уточнить, сделать новые расчеты.

Я приехал в полк к Ивану Николаевичу Дружинину.

Коротко рассказал о занятиях, разъяснил указания командарма. Дружипип развернул карту, стал прикидывать, как лучше отразить удар немцев, если они прорвутся со стороны Глазуновки.

Все мы понимали: пока есть время, надо усиленно готовиться к боям, дорожить каждой минутой. Работникам политического отдела приходилось вместе с командирами много работать с личным составом и себя готовить к предстоящим боям. Об этом говорят короткие дневниковые записи, которые у меня сохранились.

«13 мая. Генерал Дударев с командирами полков и их заместителями — занятие на местности — в направлении Протасовки. Это вроде командно-штабного учения. Все политработники тоже вели карты, выступали в роли командиров, решали вводные.

16 мая. Был в 4-м полку на занятиях: взвод в наступлении. Такие же темы отработаны и в других полках. Зайцев, Сурабекянц доложили, что занятия там прошли хорошо.

19 мая. Знакомился с прибывшим в наше распоряжение гвардейским танковым полком. Хорошие машины — КВ. Солидное подкрепление. Рассказал танкистам о положении на фронте, о нашей дивизии, ее боевых делах.

24 мая. Части дивизии подняты по учебной тревоге, отрабатывали один из вариантов отражения атаки от Понырей.

11 июня. Комиссия из штаба 13-й армии проверяет боевую готовность».

В течение июня политический отдел много занимался организацией питания, т. к. в это время года меньше поступает овощей, картофеля. Как-то мы с Зайцевым зашли в часы обеда в одну из рот. Солдаты получали пищу из походпой кухни. Вижу, настроение у воинов неважное. Спрашиваю, в чем дело?

— Надоела перловка. Которую неделю нет ничего другого.

Начали разбираться. Нам, признаться, и самим наскучило однообразное питание (все мы довольствовались из солдатского котла).

Повар, как выяснилось, даже не знал суточной нормы довольствия, о коэффициентах замены продуктов имел весьма смутное представление. Вызвали мы хозяйственников полка и батальона. Поговорили с ними, проверили документы. Вскрылась неприглядная картина. Меню-раскладку они считали «лишним» документом. А все недостатки пытались оправдать «весенними трудностями» и «фронтовой обстановкой».

В политотделе мы пришли к выводу, что и сами во многом виноваты. Командир дивизии приказал собрать командиров частей, политработников, хозяйственников. Обязали их наладить и тщательно контролировать питание личного состава. А позднее совместно с работниками тыла собирали поваров. В это же время проверили и продовольственные склады, организацию их работы.

Инициатором всех этих дел выступил секретарь нашей партийной комиссии майор Сурабекянц. Он хорошо знал особенности работы тыловых органов.

Как-то вечером он зашел ко мне довольный.

— В нашем батальоне связи хорошую инициативу проявили, — сказал Сурабекянц. — Выделили отделение, оно начало собирать щавель и молодую крапиву. Такой зеленый борщ сварили!..

Не скрою, мои мысли в этот момент были заняты противником, подходом его танков, как об этом докладывали наши разведчики. Мне так хотелось сказать майору Сурабекянцу: «Танки перед нами. Ударить могут в любой час, а ты тут с крапивой». Но не успел высказать вслух эти мысли, в разговор включился начподив Зайцев.

— А что, неплохо, когда щавель собирают. Свеженький борщ солдату — чудесно.

Я подал разведсводку Сурабекянцу. Он быстро прочитал ее. Но среагировал совершенно неожиданно:

— Пока есть время и возможности, надо солдатам витамины давать. Надо через штаб дать команду, чтобы выделяли людей от батальонов на сбор щавеля и крапивы. Это нужное дело.

После этого были даны указания врачам, поварам, всем работникам продовольственной службы организовать сбор щавеля и молодой крапивы.

В один из дней к нам заехал начальник политуправления фронта генерал Сергей Федорович Галаджев. Я доложил ему о положении дел в дивизии.

Галаджев внимательно выслушал меня. Обратил особое внимание на укрепление противотанковой обороны, на борьбу с танкобоязнью, на обучение личного состава умению всеми имеющимися средствами уничтожать танки врага.

Сергея Федоровича Галаджева мы все очень уважали. Он знал многих командиров, политработников, имел ясное представление об их деловых и политических качествах. И это — несмотря на большое количество соединенихй, которые входили в Центральный фронт.