Читать онлайн «Ленинградский фронт». Страница 4

ВОСПОМИНАНИЯ:

Муштаков Порфирий

Начало войны я встретил в Лужском лагере, где располагалось Первое Ленинградское артиллерийское училище. Я там преподавал топографию и приборы.

На фронт я попросился добровольно, вместе с друзьями — лейтенантами Володей Дубовым (он погиб под Тихвином) и Филиппом Шелегом. Начальник Артиллерийского училища вручил нам предписания, пожал крепко руки, и мы, каждый с маленьким чемоданчиком и шинелью, отправились. Мама со мной попрощалась и дала соли: «Сынок, соль возьми, пригодится!» И действительно, мама оказалась права. Так пригодилась потом соль!

Меня назначили командиром гаубичной батареи. Было тяжело, потому что немецкая авиация господствовала. Пригнали к нам коней, а тут бомбежка — и кони разбежались, со слезами пришлось собирать. Часа два по всему лесу их искали. Наконец собрали и начали упряжки создавать, торопились, потому что уже и орудия привезли. Солдат пришлось обучать, как окоп выкопать, как орудие проверить перед стрельбой. Многие были совсем необученные, а я — профессионал все-таки.

Уже 11 июля мы вступили в бой. Это было между Лугой и Псковом на реке Плюсса. Главная полоса проходила в населенном пункте Городец. Наш артиллерийский 710-й гаубичный полк 177-й стрелковой дивизии[5] стоял в этом месте. Мой наблюдательный пункт находился чуть-чуть севернее Городца. Когда фашисты начали наступать, у нас все было уже пристреляно. Я только успевал командовать. Мы хорошо побили их там.

Боеприпасов хватало. На тяжелых ЗИСах их подвозили прямо на огневую позицию. Помню ночные удары по населенному пункту Наволок, где размещался штаб немецкой разведки. Мне командир артиллерийского дивизиона поставил задачу — ударить ночью, километров на десять по дальности стрельбы. А гаубицы у нас — 122-миллиметровые, у них дальность стрельбы — 11 километров 800 метров. Мы удары нанесли точно, разведчики сказали: «Машины немецкие так загорелись в Наволоке, что фашисты забегали, как угорелые».

Встретив организованное сопротивление, генерал Гепнер принял смелое решение. Дорога вдоль реки Луги считалась непроходимой для танков. Но Гепнер бросил свои основные силы по бездорожью. Пройдя 150 километров на север, немецкие танки с ходу форсировали Лугу у Большого Сабска и захватили пустующие советские укрепления на правом берегу. Ворошилов бросил в бой курсантов пехотного училища и 2-ю дивизию народного ополчения. Но контратаки ополченцев и курсантов — безуспешны. Гепнер доложил фон Леебу: дорога на Ленинград открыта.

Однако 15 июля Ворошилов нанес под Сольцами неожиданный контрудар танками во фланг немцам. Три немецких дивизии оказались прижаты к озеру Ильмень. Вермахту пришлось направить танки под командованием Манштейна на выручку полуокруженной у озера Ильмень группировке. Фон Лееб вынужден приостановить наступление на Ленинград.

Темпы наступления группы армий «Север» сегодня кажутся невероятными. Но наиболее прозорливые немецкие генералы уже поняли: что-то не так. В конце июля вермахт только готовится захватить Ленинград. А ведь за это же время войны с Польшей и Францией уже были выиграны. Все германские мемуаристы отмечают неожиданную стойкость советских войск в обороне и отличное вооружение. Один из самых неприятных сюрпризов — тяжелый танк КВ-1, броню которого не могла пробить ни одна немецкая противотанковая пушка. Немцы называли все, что происходило в бою с ними, «эффектом колотушки». Снаряды стучали по броне, не причиняя вреда. В немецких мемуарах атаки КВ описываются как нашествие марсиан из романа Уэллса: чудовищные монстры, безнаказанно утюжащие позиции противотанковых батарей. В борьбе с КВ выручала немцев лишь тяжелая артиллерия и 88-миллиметровые зенитные пушки.

ВОСПОМИНАНИЯ:

Мельников Владимир

В начале войны мы на КВ воевали довольно-таки своеобразно. Мы не боялись немецкой противотанковой артиллерии. Даже иногда командир засекал огневую точку, давал команду зарядить орудия осколочными снарядами и отправлял танк на пушку. И мы давили немецкие пушки. Потому что не брали броню КВ немецкие снаряды в начале войны. Примерно до середины сентября они ничего не могли с нами сделать. Наверное, я должен отдать должное немецким артиллеристам, они все-таки подбивали наши машины. Есть лобовая броня и броня боковая, так они били в место сварки, — представляете, 10 миллиметров! Это просто снайперская стрельба. Либо они били под башню, разбивали поворотное устройство и застопоривали башню; либо в саму пушку стреляли; либо в люльку пушки. По горизонтали мы за счет поворота башни стреляли, а по азимуту за счет этой люльки. (Она поднималась вверх-вниз.)

Танку было не страшно, когда по нему била артиллерия, а вот находиться в это время внутри машины — настоящий ужас, потому что окалина летела, отбивалась от брони, и лица, и руки, — все было побито этой окалиной. И, во-вторых, глохли мы.

31 июля финская армия начала наступление на Приозерск и Сортавалу. К 9 августа она прижала часть советских войск к Ладожскому озеру. Позже их удалось эвакуировать на остров Валаам, а потом в Ленинград. 11 августа финны развернули наступление на Выборг.

Советская оборона сильно обескровлена. Несколько дивизий уже переброшены на юг, а оставшимися силами 120-километровый фронт не удержать. Это хорошо понимал командующий Ленинградским фронтом Маркиан Попов.

ДОСЬЕ:

Генерал-лейтенант Попов Маркиан Михайлович, 39 лет. Родился в казачьей станице. Участвовал в Гражданской войне. Окончил пехотные командные курсы и Военную академию имени Фрунзе. Прошел путь от командира взвода до командующего войсками Ленинградского военного округа. Чудом уцелел в «чистках». На Халхин-Голе — заместитель Блюхера. Одаренный, грамотный военачальник, в боевых действиях берег личный состав, пренебрегая указаниями сверху. Высокие моральные качества сочетал со склонностью к бытовому пьянству. В августе 41-го — командующий Ленинградским фронтом.

Чтобы сократить линию обороны на Карельском перешейке, Маркиан Попов просил разрешения отвести войска на линию Маннергейма к реке Вуоксе, но Ставка требовала: ни шагу назад!

Финские войска прорвали оборону и теснили советские части к Финскому заливу, грозя окружением. Еще не поздно было отступить на выгодные рубежи, но Москва медлила давать разрешение. Наконец пришел ответ Сталина: «Вас запугивают командующие армиями. Вы, в свою очередь, решили, видимо, запугивать Ставку всякими ужасами насчет прорыва, обострения положения и прочее. Ставка требует, чтобы вы, наконец, перестали быть статистом и специалистом по отступлению и вошли в подобающую вам роль командующего, вдохновляющего армии и подымающего дух войск».

В конце концов, Сталин разрешил отступление, но слишком поздно. 24 августа Выборгская группировка уже была окружена. 29 августа Выборг взят финнами.

Когда финские войска вошли в Выборг, раздались страшные взрывы. Взорвался телеграф, вокзал, крепостной мост. Выборгский замок оказался тоже заминирован. В Выборге финские саперы обнаружили радиоуправляемые мины. Они должны были взорваться по радиосигналу. Финские инженеры вычислили частоту, на которой они работали — 715 килогерц. И трое суток, пока разминировали, крутили на этой частоте знаменитую финскую польку «Сяккиярве».

Финские войска. Август 1941-го

Финские артиллеристы надписывают на снаряде название деревни, где началась Зимняя война

Маннергейм на реке Свири. 8 сентября 1941 года

1 сентября финская армия вышла к границе 1939 года и уперлась в Карельский укрепрайон. Карельский укрепрайон — один из старейших в стране. Его стали строить в 1928 году по приказу Ворошилова. 100 пулеметных и 20 артиллерийских дотов. Сплошная линия обороны от моря до моря, от Финского залива до Ладоги.

Маннергейм отдал приказ штурмовать этот рубеж. Старая советско-финская граница проходила по реке Сестре. Река совсем неширокая, но форсировать финским войскам ее оказалось не так просто. На стол маршала Маннергейма ложились донесения: «3 сентября. При форсировании реки Сестры 9-я рота седьмого пехотного полка в полном составе отказалась перейти реку. 14 сентября. Двести солдат и унтер-офицеров 48-го пехотного полка отказались перейти реку. Помимо отказа солдаты говорили, что они готовы защищать родину, но не готовы воевать на чужой территории». Такие случаи неповиновения были зафиксированы в каждом втором пехотном полку.

Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Командование финской армии не хочет, чтобы ее войска наступали с Карельского перешейка дальше старой государственной границы».