Читать онлайн «Вёшенское восстание». Страница 52

Повстанческим командованием, в свою очередь, был отдан «Приказ № 11 по войскам Верхне-Донского округа» от 30 апреля (13 мая) 1919 г.: «Ввиду того, что предполагается частый прилет наших аэропланов, приказываю всякую стрельбу по аэропланам, не сбрасывающим бомбы, не производить».[342]

В ночь на 28 апреля (11 мая), еще до возвращения самолета, конница Абрамова начала переправу. Место было выбрано против хутора Перебойный Гундоровской станицы, где у красных постоянного наблюдения за рекой не было, а Донец — «не широк, глубина доходила до пуза лошади».[343]

Был собран заранее изготовленный из пролетов мост, по которому казаки перевели лошадей. Артиллерия перевозилась на паромах. К рассвету успел переправиться авангард — 78-й конный полк П. В. Савельева и 7-я батарея Бугураева. 20 орудий под общим командованием войскового старшины А. А. Упорникова были поставлены на закрытой позиции на правом берегу реки, чтобы прикрыть отход в случае неудачи. Около орудий сосредоточилась основная масса конницы, чтобы переправиться в случае успеха.

Красное командование отреагировало: «Противник сосредоточил значительные силы в районе Северского Донца между Гундоровской и хутором Хрящеватым, видимо, с целью прорвать наш фронт в направлении Миллерово — Глубокая для поддержки повстанцев, связь с которыми, судя по последним активным действиям повстанцев в юго-западном направлении, очевидно, у него имеется. Частью сил противник переправился на левый берег Донца в районе Нижне-Грачинский — Уляшкин».[344]

Авангард казаков повел наступление в сторону Каменской. «Захват противником станицы Старо-Каменской, — писали советские военные историки, — означал бы захват всех переправ в тылу Каменского плацдарма, что могло бы привести к окружению расположенных на нем частей».[345]

Красные оставили Каменский плацдарм. Навстречу казакам Абрамова выступили два полка пехоты с двумя батареями. Завязался бой. Казаки вернулись на правый берег Донца, хотя орудия Упорникова и разбили одну батарею красных.

На другой день генерал Абрамов сказался больным, он говорил, что задача не по его летам, что ее должен выполнять молодой кавалерийский начальник.[346]

В командование группой вступил по старшинству генерал Секретев.

Александр Степанович Секретев (12.08.1882 —?) — казак станицы Нижне-Чирской, закончил Донской кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище (1901), выпущен хорунжим в лейб-гвардии Атаманский полк. Участник русско-японской войны в рядах 2-го Верхнеудинского полка Забайкальской казачьей дивизии. После войны возвратился в Атаманский полк. В 1907 г. уволился по болезни, в 1909 г. вновь поступил на службу. Прекрасный спортсмен. Занимал 1-е место на окружных скачках 2-го Донского округа. Мировую войну начал подъесаулом 16-й отдельной сотни. Во время войны заслужил орден Св. Владимира 4-й степени и Георгиевское оружие за разведку и уничтожение заставы противника 4 сентября 1914 г. В конце войны — войсковой старшина, командир 24-го Донского полка (с 20 сентября 1917 г. по 16 февраля 1918 г.).

В Гражданскую войну воевал под Царицыном. С 24 апреля по 20 августа 1918 г. командир 1-го конного полка Чирского фронта; с 20 августа по октябрь 1918 г. — начальник Курмоярского отряда; с 1 ноября 1918 г. по 12 мая 1919 г. — начальник 12-й конной дивизии; с 12 мая по 5 августа 1919 г. — начальник конной группы; с 5 августа по эвакуацию — начальник 9-й конной дивизии.

В «японскую» войну ранен 1 раз, в «германскую» — 2, в гражданскую — 6.

Современник вспоминал: «Генерал Секретев в бою был храбр и спокоен. Всем был доступен, в обращении был прост, а не «самодур», как некоторые другие начальники. Он всегда выслушивал мнение и младших командиров, его никто не боялся и, когда надо было, к нему все шли свободно — и офицеры и казаки. Он любил и берег казаков, на «убой» никого не посылал, и те платили ему тем же».[347]

По инициативе Секретева было изменено место прорыва фронта. Он предложил рвать его восточнее Гундоровской и Каменской, возле станции Репной. Возможно, во внимание был принят присланный повстанцами план маршрута в случае их прорыва навстречу Донской армии. Для передислокации нужно было время.

2(15) мая еще один самолет (летчики поручик Веселовский и подпоручик Бессонов) вылетел на связь к повстанцам.

С самого начала контактов лидеры донской контрреволюции начали сложную дипломатическую игру по отстранению повстанческого руководства от власти. На данном этапе была поставлена цель оказания всемерной помощи «крайнему течению» и перетягивания на свою сторону повстанческого командования, обладавшего реальной властью на территории мятежников. Первым шагом здесь было присвоение чина есаула повстанческим командирам, которые отменили в своей армии погоны, чины и титулование.

Под предлогом, что Тарарин «под наплывом впечатлений и переживаний… не успел собрать многих необходимых сведений, крайне интересовавших штаб…», потребовался новый полет к восставшим, причем летчику и наблюдателю были даны руководящие указания по вопросам, которые надлежало выяснить. На сей раз вылетели не казачьи офицеры, а лица «нейтральные», представители Донской армии, но не казаки — поручик Веселовский и подпоручик Бессонов (о важности миссии можно судить по тому, что Веселовский впоследствии, уже в чине капитана, обеспечивал связь Деникина с уральцами и был послан для связи к Колчаку). Летчики везли три письма, составленных довольно хитро.

Кудинов в свое время проигнорировал Верхне-Донское окружное совещание и послал донесение командующему Донской армией и копию — председателю Круга. Ни один из адресатов Кудинову не ответил, избегая устойчивых контактов и тем самым возможных обязательств перед верхнедонским командованием. «Командующему войсками Верхне-Донского округа» направил письмо Донской атаман А. П. Богаевский. Не обращаясь ни к кому конкретно, Богаевский констатировал, что «почти 2 месяца тому назад мы с радостью услышали о восстании своих братьев казаков Верхне-Донского округа против красных насильников».

Письмо заканчивалось призывом: «Держитесь, братья. Бог вам на помощь…»

Войсковой круг, к председателю которого обращался Кудинов, ответил туманным посланием «Казакам восставших станиц»: «Привет вам и низкий поклон, герои братья-казаки! С великой радостью услышали мы весть о вашем восстании…»

Зато «Командующему войсками восставших казаков Верхне-Донского округа» направили письмо члены Верхне-Донского окружного совещания. Тем самым Кудинову и прочим «вождям» указывалось их место в белогвардейской иерархии. Не обращаясь опять же непосредственно к Кудинову, а, скорее, через его голову ко всем повстанцам, члены окружного совещания своеобразно напомнили о «законности» своей власти»: «Мы, ваши избранники на Круге, душой и сердцем с вами». Бежавшие за Донец верхне-донцы готовы были простить мятежникам прошлые грехи и переговоры с красными («это было и прошло»). Демократии повстанческих «советов» противопоставлялась демократия более солидная. Писалось о свободе, справедливости и истинном народоправстве в лагере деникинщины. «…C нами демократия всего мира — союзники».

Отцы-избранники посылали повстанцам 20 фунтов турецкого табаку, 7 фунтов махорки, 80 папиросных книжек, 6 коробочек спичек. Подарок Донского правительства был более весомым. Летчики везли деньги — 250 000 рублей, остальные 4 750 000, испрашиваемые Кудиновым, решено было выслать «по мере необходимости».

Все послания были составлены так, что имели вид не столько ответа на донесение главкома Кудинова, сколько игнорирования местной «советской власти» и ее выдвиженцев на командных постах.

Прилет тех самых «кадетов», против которых восставали в январе казаки Верхне-Донского округа, обострил противоречия между двумя течениями. Казаки старших возрастов воспрянули духом. «Кадеты» были встречены колокольным звоном, учащиеся Вёшенской станицы были выстроены в две шеренги и имитировали почетный караул, женщины засыпали самолет «кадетов» цветами сирени. В день их прилета, 2(15) мая, толпа стариков убила в станице казака П. Л. Кухтина — два его сына были «в красных». Протестов «умеренного течения» уже не боялись. Летчиков хотели было повезти по полкам, но вовремя опомнились и решили, что «дождь помешал».

Тон писем с «большой земли» повстанцами был понят правильно. Тем более что Веселовский объявил Кудинову и другим повстанческим «вождям», что «белые уже начали наступление и не позднее, чем через 15 дней, соединятся с повстанцами.

Окружной «Совет» и станичные «советы», проводившие политику по принципу «чего изволите?», за власть особо не держались. Чувствовали они себя как на вулкане, так как при малейшем недовольстве в войсках какие-нибудь бойкие казаки, как правило, предлагали «двинуть полк на Вёшки и поставить власть вверх ногами». Задачу свою «советы» в данный момент видели в том, чтобы доказать лояльность Донскому правительству.