Читать онлайн «Три столицы». Страница 87

Но, пройдя через все эти испытания и отразив под водительством Сталина зверя еще более лютого, т. е. Гитлера, люди одумались.

С начала второй половины XX века, т. е. после смерти Сталина, обозначилось дуновение гуманитарного духа. Ои был и раньше, но заглушался смерчами, поднятыми вселенской бурей.

Во второй половине XX века коммунисты стали меньше казнить, тысячами выпускали заключенных из тюрем и всю свою неукротимую энергию направили на созидание материальных ценностей. Кроме того, они осознали и высказали открыто, что все успехи техники будут ни к чему, если им не удастся «создать» нового человека. Только он, с сердцем, развитым так же, как и ум, сумеет направить грозные силы раскрепощенной природы на созидание, а не на разрушение. Коммунисты вынесли это из своего тридцатилетнего опыта, залитого морями крови и океаном слез. Они приобрели неоценимое сокровище в этом понимании. Значение этого события не понял мир. Но он стоит на пороге понимания… Многие думают, что это только благое пожелание, к миру не имеющее никакого отношения. Но это не так. Любить своих врагов — это единственный практический рецепт для исцеления болезней, которыми болеет человечество.

Я не говорю, что это легко. Я не говорю, что я лично этого достиг. Я только стремлюсь к этому. Но сказать по правде, это мне редко удается. Однако я позволю себе утверждать, что если Хрущев полюбит Кеннеди, а Кеннеди Хрущева, то исполинский корабль, носящий название «мир во всем мире», корабль, уже много времени застрявший на верфи, легко покатится по каткам, смазанным драгоценным елеем альтруизма.

Борьбу оружием в гражданской войне мы проиграли, но мы не проиграли борьбы в мире идей, борьбы белой мысли против красной, свою «белую мысль» — идею борьбы с коммунизмом мы вынесли с поля сражения как сбереженное знамя, мы сохранили ее, считая, что она завоюет весь мир.

В своей книге «1920 год» я проклял не белую армию, а тех отступников от белого дела, которые запятнали белые знамена грабежами и насилиями. В заключительных главах этого произведения рассказано, как я добрался до Галлиполи в декабре 1920 года. Там, среди негостеприимных гор, приютились остатки белой армии, разбив городок из палаток.

Там, среди этой суровой обстановки, твердой рукой генерала Кутепова восстановилась дисциплина. Несмотря на лишения, восстановилась и культурно-просветительная работа.

Там моим другом, полковником Чихачевым, издавался рукописный журнал под заглавием «Развей горе в голом поле» В этом журнале я поместил статью, содержание которой впоследствии вошло в «1920 год». В статье этой я не проклинал белую армию. Я говорил о том, что были «белые» и были «грязные». «Грязные» остались где-то там… «Белые» отсеялись, и вот они здесь, в белых палатках.

В другой главе этой книги я писал: «Белая мысль победит во всяком случае. «Еже писах, писах… Писал и повторяю вновь. Белая мысль победит, потому что она частично уже победила.

Самоотверженный труд на благо народа, грандиозное строительство, более гуманное отношение к человеку, освобождение заключенных, сознание, что все проблемы упираются в качество человеческого материала, и, наконец, неутомимая борьба за мир во всем мире — все это элементы белого мышления.

Белая мысль победит окончательно в тот день, когда будет заключен прочный мир во всем мире, когда наступит всеобщее разоружение, когда в связи с материальным благосостоянием душа человеческая поднимется до той высоты, где политическая свобода является элементом не разрушительным, а созидающим.

Я слишком долго живу, я слишком много ненавидел, я устал ненавидеть, я не верю в конструктивность ненависти И вот я провозглашаю лозунг: «Да не будет человек человеку волком без разделения на классы и нации».

Давайте вспомним забытого Гоголя, а именно его сочинение «Записки сумасшедшего». Мне помнится, они начинаются так: «Сегодня день великого торжества: в Испании отыскался король. Этот король — я…»

Так писал бедный Поприщин, сумасшедший в мартобре неизвестного года.

Нечто подобное испытал я в месяце «октобрии» 1961 года, на XXII съезде коммунистов. Я не записал этого, но подумал: «Сегодня день великого торжества: на XXII коммунистическом съезде отыскался истинный ленинец. Это — я…»

Ленин такая великая фигура, которая до сих пор не была понята целиком ни одним мыслителем. Ленина можно уподобить многограннику с великим множеством сторон. Иначе его воспринимают его бесчисленные сторонники, чем некий Шульгин.

Для Шульгина Ленин это — Брест и НЭП. И вот откуда бредовые идеи Шульгина.

Я, т. е. новый Поприщин, полагаю, что Ленин, если бы он был жив, выбрался бы из тяжелого положения нашего времени при помощи нео-Бреста и нео-нэпа.

Но что же общего между 1963 годом и годом 1918?..

Что было в руках у Ленина в смысле международной силы? Взбунтовавшаяся армия, готовая дезертировать целиком.

Что было против Ленина? Железный кулак германской армии, не взбунтовавшейся и сохранившей дисциплину.

21 ноября 1917 года Наркоминдел обратился к странам Антанты с нотой, в которой предлагал приступить к переговорам с Германией. Однако ни одна из стран Антанты не ответила на мирные предложения Советского правительства. 23 ноября начальники военных миссий стран Антанты при Ставке верховного главнокомандующего генерала H. Н. Духонина заявили протест против всяких мирных переговоров и приостановки военных действий, угрожая Советской России самыми тяжелыми последствиями военного, политического и экономического характера.

24 ноября заместитель английского министра иностранных дел лорд Р. Сесил заявил, что Великобритания не признает Советское правительство.

1 декабря государственный секретарь США Р. Лансинг дал инструкцию своему послу в России не вступать ни в какие отношения с Советским правительством и не вести переговоры о мире. В то же время страны германо-австрийского блока в конце ноября согласились вести переговоры о перемирии и мире с представителями советов. Они рассчитывали навязать Советской России грабительский мир, добиться отторжения значительной территории, ликвидировать советскую власть и, сконцентрировав свои силы на Западном фронте, создать перелом в войне в свою пользу.

Ввиду отказа стран Антанты начать переговоры, Ленину ничего другого не оставалось делать, как пойти на сепаратные переговоры, чтобы спасти страну и советскую власть.

15 декабря в Брест-Литовске было подписано соглашение о перемирии с германо-австрийским блоком.

22 декабря начались переговоры о мире. Советскую делегацию возглавлял нарком иностранных дел Л. Д. Троцкий. Германская делегация потребовала в ультимативной форме отторжения от России территории размером свыше 150 000 квадратных километров.

Россия находилась в состоянии крайней экономической разрухи, армии фактически не существовало. Народ требовал мира. При таком положении Ленин сделал вывод: надо получить мир ценой любых жертв. Однако против подписания мира выступила группа «левых коммунистов» во главе с членом ЦК РКП (б) Н. И. Бухариным. К ним присоединился и глава советской делегации в Брест-Литовске нарком иностранных дел Л. Д. Троцкий. Они требовали разорвать переговоры с Германией и объявить революционную войну международному империализму. «Левые коммунисты» вместе с Троцким, применяя фракционные методы, всячески противились ленинской линии за мир в ЦК партии, Совнаркоме и ВЦИКе.

В такой невероятно сложной обстановке Ленину приходилось вести тяжелую борьбу за немедленное подписание мира. Между тем 10 февраля 1918 года Германия и ее союзники предъявили Советской России ультиматум. Вопреки указанию Ленина о немедленном подписании мира, Троцкий выступил в Брест-Литовске с декларацией о том, что советская делегация прекращает переговоры и мира подписывать не будет.

Воспользовавшись этим, 18 февраля 1918 года германские войска начали наступление. Но в тот же день на заседании ЦК РКП (б) Ленину удалось сломить сопротивление оппозиции. Совнарком и Наркоминдел 19 февраля направили германскому правительству телеграмму, выражающую согласие на условия мира. 22 февраля пришел, наконец, ответ, в котором предъявлялись новые условия мира, более тяжелые по сравнению с прежними.

3 марта в Брест-Литовске был подписан мирный договор между Советской Россией и странами Четвертого союза. С советской стороны договор подписали заместители наркома иностранных дел Г. Я. Сокольников и Г. В. Чичерин, нарком внутренних дел Г. И. Петровский и секретарь делегации Л. М. Карахан. С германской стороны — министр иностранных дел Германии Р. Кюльман и генерал Гофман, от Австро-Венгрии — министр иностранных дел О. Чернин, а также представители Болгарии и Турции.