Зигмунд Фрейд - Большая книга психики и бессознательного. Толкование сновидений. По ту сторону принципа удовольствия

Читать онлайн «Большая книга психики и бессознательного. Толкование сновидений. По ту сторону принципа удовольствия». Страница 5

Автор Зигмунд Фрейд

То, что в распоряжении сновидения имеются воспоминания, которые недоступны бодрствованию, является настолько удивительным и теоретически важным фактом, что я хотел бы привлечь к нему еще большее внимание, сообщив еще о некоторых других «гипермнестических» сновидениях. Маури [Maury, 1878, 142] рассказывает, что какое-то время ему часто днем приходило в голову слово «Муссидан». Он знал, что это – название французского города, и больше ничего. Однажды ночью ему приснился разговор с каким-то человеком, который сказал ему, что он из Муссидана, а на вопрос, где этот город, ответил: Муссидан – окружной город в департаменте Дордонь. Проснувшись, Маури не поверил информации, которую он получил во сне, но, заглянув в географический справочник, убедился, что она была совершенно верной. Этот случай доказывает наличие в сновидении большего знания, но забытый источник этого знания в нем выяснен не был.

Йессен (Jessen, 1855, 551) рассказывает о совершенно аналогичном сновидении из давних времен: «Сюда относится, помимо прочего, сновидение Скалигера (Hennings, 1784, 300), который написал стих во славу знаменитых мужей в Вероне и которому приснился человек, назвавшийся Бруньолусом и пожаловавшийся на то, что про него забыли. Хотя Скалигер и не вспомнил, что когда-нибудь о нем слышал, он все же посвятил ему стих, а впоследствии его сын узнал в Вероне, что некогда этот Бруньолус прославился в ней как критик».

Гипермнестический сон, который отличается такой характерной особенностью, что в следующем сновидении опознается вначале не узнанное воспоминание, рассказывает маркиз д’Эрве де Сен-Дени [d‘Hervey, 1867, 305] (по Vaschide, 1911, 232–233): «Однажды мне снилась молодая женщина с золотистыми светлыми волосами, которая беседовала с моей сестрой, пока та показывала ей какую-то вышивку. Во сне она показалась мне очень знакомой, я даже подумал, что видел ее уже не раз. После пробуждения это лицо по-прежнему живо стояло передо мной, но я абсолютно не мог его узнать. Тогда я снова заснул, и мне вновь привиделся этот же образ. В этом новом сне я обращаюсь к светловолосой даме и спрашиваю ее, не имел ли я удовольствия видеть ее уже где-то раньше. “Конечно, – отвечает дама, – вспомните морское купание возле Порника”. Я тотчас снова проснулся и мог теперь со всей уверенностью вспомнить подробности, которые были связаны с этим милым лицом, представшим во сне».

Этот же автор [ibid., 306] (по Vaschide, ibid., 233–234) рассказывает: один знакомый ему музыкант слышал во сне мелодию, которая показалась ему совершенно новой. И только через несколько лет он нашел ее нотную запись в старом сборнике музыкальных пьес, который он до этого держал в руках, но этого не помнил.

В одной, к сожалению, недоступной для меня работе («Proceedings of the Society for psychical research») Майерс опубликовал целую коллекцию таких гипермнестических сновидений. Я полагаю, каждый, кто занимается сновидениями, вынужден будет признать самым обычным явлением, что сновидение приводит доказательства наличия знаний и воспоминаний, которыми бодрствующий человек, казалось бы, не обладает. В психоаналитической работе с неврозами, о которой я расскажу чуть позже, я по нескольку раз каждую неделю имею возможность показать пациентам на основании их сновидений, что они прекрасно знают разного рода цитаты, непристойные слова и т. п. и что они пользуются ими во сне, хотя в бодрствующем состоянии их не помнят. Я хотел бы здесь привести еще один безобидный пример гипермнезии во сне, поскольку в нем очень легко можно было обнаружить источники, из которых проистекают знания, доступные лишь сновидению.

Пациенту приснилось, что он, находясь в кофейне, попросил «контужовки». Рассказав мне об этом, он спросил, что это означает, ибо он никогда не слышал такого названия. Я ответил, что «контужовка» – это польская водка, и это название он не мог придумать во сне, потому что оно давно уже мне известно по рекламным плакатам. Сначала пациент мне не поверил. Но через несколько дней после того, как ему приснился сон про кофейню, он увидел это название на плакате, вывешенном на углу улицы, по которой он как минимум два раза в день проходил уже несколько месяцев.

Я сам на собственных сновидениях убедился, насколько открытие происхождения отдельных элементов сновидения зависит от случая. Так, в течение нескольких лет до написания этой книги меня преследовал образ очень простой по форме колокольни, и мне не удавалось припомнить, чтобы я когда-либо ее видел. Затем однажды я ее узнал, причем нисколько в этом не сомневаясь, на небольшой станции между Зальцбургом и Райхенхаллем. Это было во второй половине 90-х годов, а в первый раз я проезжал эту станцию в 1886 году. В последующие годы, когда я уже активно занимался изучением сновидений, один часто повторявшийся во сне образ какого-то странного места буквально не давал мне покоя. Я видел во сне в определенном пространственном расположении по отношению ко мне, всегда от себя слева, темное помещение, в котором высвечивались несколько причудливых фигур из песчаника. Проблеск воспоминания, в котором, однако, я был далеко не уверен, говорил мне, что это вход в винный погребок, но мне не удавалось выяснить, ни что означает этот образ сновидения, ни откуда он взялся. В 1907 году я случайно приехал в Падую, в которой, к моему великому сожалению, мне не удавалось вновь побывать с 1895 года. Мое первое посещение прекрасного университетского города осталось неудачным: я не смог увидеть фресок Джотто в Мадонна дель Арене; по дороге туда я узнал, что церковь в этот день закрыта, и повернул обратно. Во время моего второго визита, двенадцать лет спустя, я решил наверстать упущенное и первым делом отправился в Мадонна дель Арену. На улице, ведущей туда, по левую руку от направления моего движения, вероятно, на том самом месте, где в 1895 году я повернул обратно, я увидел помещение, которое так часто видел во сне, с теми же самыми фигурами из песочника. Это и в самом деле был вход в небольшой ресторан в саду.

Одним из источников, из которых сновидение черпает материал для воспроизведения, отчасти таким, который не вспоминается в мыслительной деятельности в бодрствовании и никогда не используется, являются детские годы. Я приведу лишь нескольких авторов, которые обратили внимание на этот факт и его подчеркивали.

Хильдебрандт (Hildebrandt, 1875, 23): «Уже давно было признано, что иногда сновидение с изумительной репродуцирующей силой возвращает нашей душе оставленные и даже позабытые процессы из далеких времен».

Штрюмпель (Strümpell, 1877, 40): «Еще более поражает, когда замечаешь, что сновидение вновь извлекает совершенно невредимыми и в первозданной свежести образы отдельных мест, вещей, людей из глубочайших наслоений, которые были отложены временем на самых ранних переживаниях юности. Это не ограничивается только впечатлениями, ярко проявлявшимися в сознании при своем возникновении или связывавшимися с высокими психическими ценностями и впоследствии возвращавшимися в сновидении в виде воспоминания, которому радо пробудившееся сознание. Напротив, глубина памяти в сновидении охватывает также такие образы людей, вещей, мест и событий из самого раннего детства, которые либо осознавались лишь незначительно, либо не обладали психической ценностью, либо утратили и то и другое, а потому как в сновидении, так и по пробуждении кажутся совершенно чужими и незнакомыми до тех пор, пока не раскрывается их раннее происхождение».

Фолькельт (Volkelt, 1875, 119): «Особенно примечательно то, каким образом детские и юношеские воспоминания включаются в сновидение. О чем мы давно уже больше не думаем, о том, что для нас давно уже потеряло всякую ценность, – обо всем этом неустанно напоминает нам сновидение».

Господство сновидения над материалом, относящимся к детству, который, как известно, большей частью страдает пробелами сознательного припоминания, дает повод к возникновению интересных гипермнестических сновидений, из которых я опять-таки хочу привести несколько примеров.

Маури рассказывает (Maury, 1878, 92), что ребенком он часто ездил из своего родного города Mo в соседний Трильпор, где его отец руководил строительством моста. Однажды ночью в сновидении он снова оказывается в Трильпоре и играет на улицах города. К нему приближается человек, одетый в униформу. Маури спрашивает, как его зовут; тот представляется: его зовут К., он сторожит мост. По пробуждении Маури, все еще сомневающийся в истинности воспоминания, спрашивает пожилую служанку, жившую у них в доме с самого его детства, не помнит ли она человека, носившего такую фамилию. «Конечно, – звучит ее ответ, – он сторожил мост, который в то время строил ваш отец».

Столь же красивый пример, подтверждающий надежность проявляющегося во сне детского воспоминания, приводит Маури [ibid., 143144] в сообщении о господине Ф., проведшем свое детство в Монбризоне. Этот человек спустя двадцать пять лет после своего отъезда решил вновь посетить родину и навестить старых друзей семьи, которых он давно уже не видел. Ночью накануне своего отъезда ему приснилось, будто он уже находится возле цели и неподалеку от Монбризона встречает с виду незнакомого ему господина, который ему говорит, что он – господин Т., друг его отца. Сновидец знал, что в детстве он действительно был знаком с господином с такой фамилией, но в состоянии бодрствования уже не мог вспомнить, как он выглядит. Через несколько дней, действительно приехав в Монбризон, он опознает увиденную им во сне местность, которую считал незнакомой, и встречает господина, в котором сразу же узнает господина Т. из своего сновидения. Разве что этот человек был значительно старше, чем выглядел во сне.