Читать онлайн «История барсучихи». Страница 9

Да, золотое было времечко — никаких тебе важных контор, ведающих маркетингом молочных продуктов, а был просто человек, объезжавший округу на повозке, уставленной бидонами, и разливавший молоко по кувшинам, выставленным владельцами.

В задней части нашего дома сохранился водяной насос, к сожалению ныне бездействующий. Надо будет как-нибудь расчистить старый колодец да пустить насос в ход. Тут же сохранился большой медный чан, служивший ванной, под ним — небольшая печурка для подогрева воды. В другом конце комнаты — рада сообщить вам — стоит моя стиральная машина. Ничего себе контраст — старый медный чан для мытья и стирки с катком для белья — в одном углу и современный стиральный агрегат с сушилкой — в другом!

По периметру двора, в который выходит фасад главного дома, расположились постройки XX века — очевидно, сюда на зиму загоняли скот. Столетие спустя «зимние квартиры» для коров были построены подальше — согласитесь, не очень-то приятно, когда выходишь из парадного подъезда, а коровы машут тебе хвостами прямо в лицо.

Чтобы сделать наш двор уютнее, я посадила посредине дерево, а вокруг поставила скамейки. Но беда мне с Дереком: пока до него дойдет, что в привычном ему окружении что-то изменилось, проходит не менее двух лет. Сдавая машину задним ходом, он дважды врезался в скамейку, а на третий раз разнес ее в щепы, изрядно покалечив при этом и машину. От такого удара дерево слегка наклонилось влево (дернул же меня черт его здесь посадить!). А произошло все вот как: Дерек получил известие, что у нас убежал бык, и, презрев опасность, тут же пустился в погоню. Ключ зажигания — ногу на газ — полный назад — тр-рах! Объяснительная записка Дерека в адрес страховой компании выглядела так: «Очень спешил, потому что у нас убежал бык, и въехал задом в скамейку, которая прежде тут не стояла».

По соседству с большим сараем, где мы готовим сидр, и поныне стоят конюшни из дикого камня, напоминая о той поре, когда тракторов не знали, а всю работу выполняли кони-тяжеловозы. У достопочтенного дедушки Киднера был конь по кличке Имбирь, который возил многопудовые поклажи, но иной раз ему, выражаясь фигурально, вожжа под хвост попадала. Однажды понадобилось отвести его к кузнецу. Туда шел — все нормально, но как только работа была окончена и хозяин уселся, чтобы ехать домой, он взял да и понес. «Побереги-ись, побереги-ись!» — орал бедняга, мертвой хваткой вцепившись в вожжи и сжимая ноги. Понадобились усилия двоих, чтобы сдержать коня, — только после этого хозяин смог перевести дух и доехать до дому. Впрочем, остаток пути старина Имбирь прошел, щелкая копытами, как самая дисциплинированная лошадь для выездки. «Видать, добротно сработано, раз подковы не отвалились после такой скачки», — сказал дедушка. В общем, каждому из участников бешеной гонки понадобилось по меньшей мере три стакана сидра, чтобы прийти в чувство.

…В течение нескольких последующих лет мы обследовали сарай за сараем, натыкаясь на самые удивительные вещи, оставшиеся в наследство от прошлых поколений и пролежавшие в забвении многие десятки лет — иные, возможно, с той поры, когда дедушка Киднер еще пешком под стол ходил. Тут были и старинные механизмы, и ручные колеса, приводившие в движение прессы для изготовления сидра, и длиннющая кишка, подававшая воду из реки котлам некогда трудившихся на полях паровых машин. Мы даже нашли в буквальном смысле слова иголку в стоге сена — длинную двенадцатифутовую иглу с небольшим крючком на конце. С ее помощью определяли температуру в середине стога сена: ведь если недосмотришь, оно и вспыхнуть может! В общем, что ни находка, то экспонат для своеобразной выставки, с помощью которой можно будет объяснять посетителям тогдашние методы сельскохозяйственных работ и сравнивать их с теперешними.

Для начала мы решили сделать открытой для приезжих только часть фермы — двор с окружающими его постройками. Нашим очередным приобретением были свиньи. Часть конюшен мы переоборудовали в свинарники, а в помещении для опороса расширили окошко, чтобы посетители могли наблюдать, как появляются на свет Божий поросята. Дерек специально приобрел двух свиней, готовых опороситься в любую минуту. Прежде мне никогда не приходилось иметь дело с хрюшками, и я удивилась, до чего же они здоровенные — по меньшей мере пять футов в длину, а ростом мне по пояс. Рассказывая, до чего зловредными могут быть чушки, один из местных жителей сообщил по секрету, что его приятель по ошибке забрался в свинарник и… не вернулся оттуда! (Хотите верьте, хотите нет, но такие перлы будоражат воображение.)

Ну, а нам достались милые спокойные розовые свинки с черными ушами, забавно хлопавшими их по мордам. (Все не могу забыть один трогательный эпизод: как-то раз к нам на экскурсию пришла маленькая школьница с зажатой под мышкой дощечкой, к которой был прикреплен кнопками листок бумаги. Оказывается, ей на уроке зоологии задали вопрос: на что похожи глаза у свиньи? И вот пытливая девочка является за ответом к нам! Присела перед хрюшкой на корточки, преспокойно подняла у нее ухо и тщательно срисовала хрюшкин глаз! А свинья как ни в чем не бывало терпеливо дожидалась, пока девочка закончит…)

Но вот настало время первой хрюшке опороситься. На свет появились восемнадцать кабанчиков да свинок без шляп и ботинок. Поначалу поросята сосали из какого соска придется, но через пару дней у каждого появился персональный источник молока. Только вот какая вышла штука: кто посильней да пошустрей, пристроились к передним соскам, и, следовательно, им доставалось больше всего питательной влаги, а самым слабым, оттиснутым к последним соскам, оставались крохи. Блажен муж, иже сидит к каше ближе! Я, конечно, обратила внимание на свинку, которой достался самый последний сосок, — выглядела она очень жалко. У меня бы сердце не выдержало, если бы она умерла от голода, так что я положила ее у печки и начала подкармливать из бутылочки. Сэди — так я ее назвала — была первой свинкой, которую я выкормила. Между прочим, свиньи могут стать совсем ручными и примерно так же преданными людям, как собаки. Сэди очень нравилось жить на кухне, и нам даже удалось приучить ее выходить на двор по своим делам. Когда же опоросилась вторая хрюшка, у Сэди появился товарищ — кабанчик, которого мы назвали Сплодж. Оба поросенка резвились в краткие промежутки времени, когда не спали, а потом внезапно заваливались на ковер и засыпали снова. Конечно, никого не удивляло, что их держат в доме (как и всякого другого обделенного судьбой зверька), пока они маленькие, но когда окрепнешь, будь добр — на улицу! Право же, кто не нашел бы забавными двух поросят, дрыхнущих прямо на ковре в кухне? Как только газеты разнюхали об этом, к нам выстроилась очередь фотокорреспондентов, жаждущих заснять это редкостное зрелище. Одна газета даже несколько переборщила, сообщив, что мы поставили для Сэди персональное кресло у камина и что она как полноправный член семьи смотрит с нами телевизор!