Читать онлайн «Собрание сочинений, том 1». Страница 10

В елецкую же школу был назначен лебедянский диакон Максим Ефимов, с переводом его к Покровской церкви, в Елец, и с назначением ему жалования по 40 р. На содержание этой школы положено было брать с каждого священника по 30, с диакона по 15, с причетников по 7 1/2 коп., исключая тех, дети которых содержатся в училище на их собственном коште.

Но эти школы не могли процветать вдали от личного надзора Святителя и при отсутствии расположения самого духовенства к образованию детей. До сведения Святителя доходили слухи о разных злоупотреблениях, которые, крайне огорчая его, вызывали иногда строгие наказания. Так, открылось, что учитель острогожской семинарии, диакон Иван Корнилев, вместе с канцеляристом Ананиею Кушанским, отпустили из семинарии, бессрочно, в дома родителей 14 учеников. Диакон взял за это 13 р. 50 к., семь баранов, два пуда меда, один мешок ржи, один мешок пшеницы, – а Кушанский девять рублей. Свт. Тихон определил: «означенные деньги взять с диакона и канцеляриста, а за припасы вытребовать деньгами, по существующей цене; диакону приискивать место в донских станицах, а канцеляриста записать в копиисты, – управителя духовного правления, архимандрита Феодосия, за нерадение о своей должности, перевести в лебедянский монастырь и оштрафовать его и товарища его по управлению, Иакова, 10 руб., в пользу семинарии; учеников, за исключением причетнических детей, воротить в школу; с отцов, за каждый месяц укрывательства детей, взыскать со священника, по 1 р. 50 к., а с диакона по 1р.

Еще менее сочувствия к делу образования встретил свт. Тихон в духовенстве донских казаков. По наклонности казаков к расколу, – там особенно нужны были образованные священники. Поэтому Святитель запретил казацким детям являться для ставления в духовный сан, позволив это только детям священно- и церковно-служителей, – и сделал предложение войсковой канцелярии устроить на ее счет семинарию в Черкаске. Но канцелярия, по неимению средств на то, отказалась. Тогда Тихон спросил тамошнее духовенство, не желает ли оно само устроить у себя семинарию, если же нет, то предложил отвозить своих детей в Воронеж. Духовенство согласилось лучше у себя устроить школу, чем возить в Воронеж. Поэтому в Черкаске было открыто училище, но и тогда священников нужно было принуждать строгими мерами, чтобы они отдавали своих детей в школу.

Так действовал свт. Тихон, пока не было у него никаких средств от правительства для заведения какой-нибудь школы, потому что на другой год вступления Святителя на воронежскую епархию, указом Государыни Императрицы крестьяне были отобраны от монастырей, и с этих последних запрещены были всякие поборы на содержание духовных школ, впредь до назначения на то особых сумм. Когда же суммы были ассигнованы (в 1766 г.) свт. Тихон со всей ревностью принялся за дело устроения семинарии в Воронеже. Как ни мала была эта сумма, 665 р. 55 к. в год, – он успел возобновить семинарию, поправить дом, приготовить учителей, собрать учеников. Во все подробности этого дела входил непосредственно сам Святитель. Дом семинарский теперь возобновлен, ученики, и некоторые учителя были переведены из острогожской и елецкой семинарии. Некоторые же из учителей (5 чел.), были вызваны из киевской академии и из харьковского коллегиума. Сбор с духовенства на содержание училищ был прекращен. В сентябре того же года свт. Тихон определил жалование учителям: первому риторическому учителю, правящему должность префекта, Василию Лукьянову, по 100 р., второму, синтаксическому, по 75, третьему, Стефану Григорьеву, по 50 р., а содержание приказал производить из архиерейского дома. [26] Вскоре за тем, особой росписью, Святитель определил количество содержания учителей и учеников. [27] Таким образом, вблизи Святителя устроилась давно им желаемая семинария.

С истинно отеческой любовью и внимательностью стал наблюдать архипастырь за образованием воспитанников. Он сам часто посещал классы, сам определял порядок учения, отмечал лучшие и поучительнейшие места из писателей для толкования воспитанникам, – давал правила для надзора за их поведением, – отличавшихся учеников по учению и поведению поощрял или подарками, или раздачей денег, или определением их на казенное содержание. Инструкция, написанная им для семинарии, показывает, как смотрел он на семинарское образование и чего хотел от воспитанников. В ней он внушал воспитанникам, чтобы они смотрели на свое будущее служение, не как на средство к жизни, а как на подвиг ради Бога и ближних, – а на свое воспитание, как на Божие избрание к этому высокому служению. «Должно помнить каждому воспитаннику, – написано было в инструкции, – что от Бога позван к сему званию, ради общей пользы и славы Божией», что «учение, потому, нужно проходить тщательно и с призыванием помощи Божией, что образование ума должно соединять с образованием сердца, – или учение с добрым житием, почему заранее, с самых молодых лет, нужно «противиться природному злонравию и приобучать себя к добродетели, что достигается повседневным поучением в законе Божии и чрез искание в том успеха самоиспытанием».

Из этих общих правил он выводит частные, в которых излагаются обязанности воспитанников не столько классические, семинарские, сколько нравственные, общие для каждого христианина, как-то: ходить в церковь и благоговейно стоять в ней, беречься кощунства и неблагоговейного употребления имени Божия, у начальников быть в послушании, между собой в братской любви и всячески избегать ссоры, вражды, пересудов, злословия, сквернословия, неприличных шуток и бесчинного смеха, хранить чистоту тела и удаляться от неприличных обществ. При этом учит и благоприличию: «по базару и улицам не таскаться, на базаре и улицах, как обычай есть грубым деревенским мужикам, никаких снедей не есть, светских и непристойных песней не петь и не списывать, вина и прочего хмельного пития, от чего пьянственная бывает страсть, не пить, а ежели кто будет пить, хотя и пьян не будет, да обличится, что пил, – штрафовать». «Ежели же кто, – пишет в заключение Святитель, – (чего да не допустит всемилостивейший Бог, по своей благости), развращенного будет нрава и неисправен покажется, на такого письменно представлять и такой исключится из чина церковного». Эту инструкцию приказано было прочитывать два раза в день, вслух всех воспитанников, чтобы всякий знал и помнил, как ему должно вести себя.

Полезно бы и теперь напоминать эти правила духовным воспитанникам, готовящимся на служение Церкви. Многие из них, предаваясь иногда юношеским мечтам о поступлении на священнические места, почти всегда имеют в виду только удобства жизни, доходы, хозяйство, житейские заботы, а редко, очень редко размышляют о том, какое высокое им предстоит служение, как много требуется от человека для должного исполнения высоких и трудных обязанностей этого служения, как мало приготовлены они – юные мечтатели, – как часто они бывают мало достойны не только этого служения, но и тех удобств, о которых мечтают.

Бывает и то, что эти юные мечтатели, имея за собой разные нравственные недостатки, нисколько не заботятся об их исправлении, отлагая это дело до времени принятия священства. Нет нужды много говорить о том, как горько ошибаются подобные молодые люди. Нет нужды напоминать, что все юношеские грехи отзовутся и в то время, – и трудно будет бороться с ними, если кто одумается и решится на эту позднюю, но нужную борьбу.

Так заботился Святитель воронежский об образовании детей духовного звания. Но, к сожалению, и после этого он не видел сочувствия к себе в духовенстве. Несмотря на освобождение духовенства от всяких поборов в пользу училищ, отцы, под разными предлогами, старались не отдавать своих детей в школы. Видя это нерасположение к учению, Святитель вынужден был ослаблять меры взыскания. Так, один священник, под предлогом болезни, взял из семинарии своего сына. Когда обман был открыт, со священника был взыскан штраф, но деньги были отданы его сыну, на пропитание и одежду.

Таких трудов и забот стоило святителю Тихону попечение об образовании приходского духовенства. Немало забот требовало от него и монашество, которое, в его обширной епархии было довольно многочисленно, – оно населяло 13 монастырей. Мы уже увидели, что он предписал каждому грамотному монаху приобрести Новый Завет и читать его. Но были и другие меры к устроению монастырского благочиния. Так, с целью, чтобы монахи помнили свои обеты, он дал такое предложение: «По всем монастырям послать указы, чтобы чин пострижения читаем был в трапезе братии, в един день седмицы – понедельник; тут же присовокуплять и зерцало иноческого жития, которое в прошлом 1763 году разослано, дабы во всегдашней памяти содержали, что обещались, чем обязались и тако бы обеты свои исполнять тщались, а преступившие свои обеты каялись бы и исправляли себя по своим обетам. А настоятелям всей братии крепко смотреть, яко слово имеющим воздать страшному Судии за всех порученных».