Читать онлайн «Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона». Страница 37

Глава 4

Вот уже несколько дней в главном соборе Лондона творилось нечто странное. Поначалу странности оставались незамеченными, поскольку их некому было замечать. Ведь после событий в день явления человека из шара верующие перестали ходить на службы, которые заставляли Иисуса на каменных, металлических и деревянных распятиях истекать самой настоящей человеческой кровью. Да, некоторые из них по-прежнему забредали в храмы, но теперь уже скорее для того, чтобы привычно посидеть на жёсткой скамейке под огромным сводом циклопического архитектурного сооружения да пообщаться со знакомым священником. Миллиарды верующих так и не смогли оправиться от шока, вызванного неожиданным посланием Всевышнего. В умах их по-прежнему царили смущение, соблазн и тревога, а потому многие продолжали искать успокоения и душевного мира не в самих себе, а в беседах с религиозными брокерами — служителями культов. Так или иначе, поначалу никто из посетителей и прелатов не заметил, что лица нескольких ангелов чудесной мозаики на сводах Собора претерпели некоторые изменения.

Лишь два-три человека с глубокой любовью и профессиональным интересом к прекрасному, которые, в отличие от непосвящённых, знали каждую морщину и трещинку на ликах небожителей, смогли отметить странный факт. По-византийски яркие лица мозаик почему-то стали гораздо менее ангельскими. У четверых из них одинаково женоподобные — как у античных статуй — постные и скорбные физиономии вдруг получили широкие носы, толстые губы и густые кучерявые бороды. А у святого Петра, изображённого на одной из фресок под куполом карающим кусачую змеюку на острове Мальта, борода, наоборот, исчезла, зато выросли длинные светлые волосы и клыки, а сам он стал похож скорее на исчадие Преисподней, чем на основателя Церкви. Поэтому и прочие персонажи фрески, изображавшей высадку Основоположника на указанный остров после кораблекрушения, казалось, застыли в испуганно-изумлённых позах отнюдь не из-за неудачливой рептилии, а обнаружив внезапную трансформацию основного фигуранта. Они как будто кричали: «Чур меня!» и пытались унести ноги подальше от неведомо откуда взявшегося вампира. Конечно, фрески находились достаточно высоко, а освещение в Соборе никогда не было чересчур ярким. Поэтому у заметивших неладное специалистов оставались естественные сомнения, которыми они, понятное дело, не спешили делиться с окружающими. Но один из наблюдательных посетителей всё же решил сделать следующий, вполне логичный шаг и принёс с собою дорогой цифровой фотоаппарат с мощным увеличением. Тайком пронеся его в Собор — фотографирование внутри запрещалось, — он улучил момент и навёл прибор на одно из подозрительных мозаичных изображений. Оно действительно напоминало не привычный ангельский лик, а бородатого мужика-хамита из древнего Междуречья. Но настоящий шок любитель церковной живописи испытал в следующую секунду, когда толстогубая рожа осклабилась в дурашливой улыбке и показала ему длинный и красный, с виду абсолютно живой язык. С невольным криком он выронил свою чудо-камеру, и та с грохотом упала на каменный пол. Но самым обидным для зоркоглазого эстета оказалось то, что, хотя он и успел нажать на спуск, изображение на цифровом носителе не удалось и оказалось всего лишь расплывчатым радужным пятном.

Но на этом странности, происходящие в Соборе, отнюдь не закончились. Дело в том, что под главным культовым сооружением Лондона находилось множество подземелий, некоторые из которых были сооружены ещё в первом тысячелетии нашей эры. Внезапно многие представители технического персонала, проводившие в подвалах гораздо больше времени, чем служители культа, как будто сошли с ума. Причём почти поголовно. Один за другим взрослые и, как до этого казалось, вполне вменяемые люди начали твердить священникам, что в подземельях храма творится нечто подозрительное и далеко не благолепное. Некоторые утверждали, что глубокой ночью в тускло освещаемых коридорах им попадалось привидение. Судя по поразительно похожим описаниям, оно представляло собой диаболического вида крылатую фигуру со светящимися глазами и клыками, как у саблезубого тигра. Другие приносили церковному начальству обескровленные трупы местных котов со следами глубоких укусов в области загривка. Начали ходить разговоры и о жутких криках, иногда раздающихся там, под землёй, смрадной серной вони и надписях на каком-то древнем языке, иногда неведомо как появлявшихся на стенах, а потом так же внезапно исчезавших. Естественно, служители культа первоначально весьма скептически отнеслись к рассказам о происходящем непотребстве.

И сами знающие толк в мистификациях и фокусах, они поначалу решили, что кто-то со скуки решил разыграть своих коллег. Честно говоря, им уже и так с лихвой хватало другого чуда — истекающего кровью Христа на центральном витраже над алтарём, лишившего их прихожан и значительной части пожертвований. Но проведённые с персоналом разъяснительные и воспитательные мероприятия не выявили ни потенциальных нарушителей и без того потревоженного спокойствия, ни следов массового психоза. Отцы и матери семейств действительно выглядели испуганными и смущёнными. Никто из них так и не осмелился высказать вполне очевидный вывод, но всё же намеками и иносказаниями было дано понять, что произошло страшное: в подвалах главного Собора поселилась нечистая сила. Естественно, священники по-прежнему скептически относились к известиям о привидениях и вампирах, но ради успокоения невежественного персонала всё же решили произвести соответствующие экзорцистские ритуалы и в один прекрасный день торжественно спустились в подвал в приличествующих случаю облачениях, с распятиями и святой водой. У них не было и мысли о том, что они могут встретить в подземелье кого-то страшнее крыс и пауков. Но тускло освещённые своды бесконечных коридоров всё же создавали определённый нервозный фон, и глаза служителей культа время от времени тревожно поглядывали в темноту неосвещённых закоулков. Ко всему прочему, когда процессия передовой когорты борцов с нечистью, бормоча молитвы и окропляя стены святой водой, уже прошла примерно половину своего пути, пыльные лампочки сначала бессильно заморгали, а потом почти угасли. В наступившем зловещем полумраке лишь слегка тлели красные вольфрамовые нити. Сопровождавший процессию электрик с трудом удержал в себе бодрый заряд богохульств и кинулся проверять напряжение в проводах. Поглядывая на священников, он недовольно ворчал по поводу скупости «некоторых», которым он давно говорил, что пора поменять проводку времён битвы под Верденом. Однако, к его изумлению, прибор показал, что напряжение никуда не девалось и всё так же поступало на клеммы светильников. Подобного ему не приходилось встречать за всю свою многолетнюю практику. Вспомнив о поводе, по которому толпа взрослых мужчин шагала под мрачными сводами с распятиями и вёдрами, он по-настоящему испугался.

Испуг передался и священникам, которые инстинктивно сбились в кучу, как новозеландские овцы, услышавшие призывный голос любящего их хозяина. Но предводитель воинства Христова взял волю в кулак и твёрдым голосом распорядился зажечь предусмотрительно взятые с собой фонарики. Нехотя, спотыкаясь, участники процессии поплелись дальше. Первоначальное отсутствие энтузиазма сменилось тревожным ожиданием чего-то очень и очень неприятного. Вскоре один из участников мероприятия воскликнул: «А вот и надписи!»

Действительно, на каменной стене виднелись буквы древнего языка. В отличие от сантехников и электриков, первыми увидевших надписи, кое-кто из пастырей занимался исследованием ранних христианских рукописей и смог определить, что буквы были арамейскими. Потребовалось определённое время, чтобы хотя бы немного разобраться в том, что же написано на стене тёмно-красной, похожей на кровь жидкостью. Мучительно тянулись минуты, пока потевшие под своими рясами попы разглядывали корявые письмена и спорили по поводу значения начертанного. Наконец они достигли консенсуса: скорее всего, кто-то предостерегал их от дальнейшего путешествия по коридору. Неожиданно буквы начали расплываться и через мгновение полностью исчезли. Тут уж и предводитель процессии окончательно струхнул и вместо твёрдых распоряжений забормотал «Pater Noster». Его подчинённые угрюмо отметили про себя, что до этого они могли бы додуматься и сами. Внезапно в коридоре потянуло пронизывающим до костей сквозняком. Лучи фонариков заплясали в темноте в тревожном ожидании неизбежной кульминации подземного приключения. Еле тлевшие до этого лампочки вдруг вспыхнули, и в их свете потерявшие на время дар речи священники увидели невероятное. Из каменных стен, натягивая их поверхность, как будто та была из ткани, появились привидения с тёмными, тронутыми смертным тлением лицами. Они были облачены в древние металлические и кожаные доспехи, а в руках их зловеще мерцали короткие римские мечи. К своему ужасу, на кудрявой бороде одного их них предводитель процессии увидел извивающегося жирного могильного червя. Один из священников явственно произнёс: «Brothers, we are f….d!» («Нам копец, братия!») Никто не стал спорить. Предводитель понял, что надо что-то делать и, крикнув своим соратникам: «Во славу Господа!», взял в руки ведро со святой водой и щедро оросил из него, как ему казалось, сатанинское воинство. Однако вместо того, чтобы с жутким визгом раствориться в серной вони испарений, те как собаки отряхнулись от воды и, ухмыляясь, стали переговариваться друг с другом на давно умершем языке. Они насмешливо показывали друг другу пальцами на кресты, вёдра и прочие атрибуты церковного воинства. Из-за спин почему-то не боящихся святой воды демонов вдруг вышел одетый в чёрный кожаный плащ и высокие солдатские ботинки то ли ангел, то ли вампир с длинными светлыми волосами и крыльями за спиной. Подойдя к едва живому от страха предводителю процессии священников, он с отвратительным звуком всосал густую слюну, капавшую с торчащих наружу клыков, и прошипел прямо в его обмершее лицо: