Читать онлайн «Инвестиции в инфраструктуру: Деньги, проекты, интересы. ГЧП, концессии, проектное финансирование». Страница 43

Во-первых, несмотря на все мантры про единое окно и облегчение коммуникаций с государством, у частника, конечно, примут документы в каком-то одном органе исполнительной власти, но проект будет согласовываться по широкому списку.

И это не может не быть проблемой инициатора предложения, поскольку велик риск неверного запуска цепной реакции незначительных уточнений проекта, каждый из которых, скорее всего, не критичен, но в совокупности они приводят к большой проблеме. Тогда проект, пройдя через несколько итераций обсуждения, вернется к нему же или будет вынесен на конкурс в настолько сильно отличающемся от первоначального замысла даже по предмету и логике, что инициатор сам не захочет в этом принимать участие.

Если не участвовать в продвижении и согласовании проекта, то риск такого варианта развития событий также весьма значителен. Ведь так происходит даже в модели с «троянским конем» и уж тем более будет происходить в случаях официального инициирования концессии.

Во-вторых, ведомство, которое является официальным уполномоченным в той сфере, к которой относится проект, способно своими действиями по корректировке первоначальной идеи свести на нет тот замысел и ту логику бизнеса, которая была заложена в изначально представленные материалы.

В большинстве случаев будет как в «Золотом теленке», когда вместе с автомобилем – легендарной «Антилопой-Гну» – продавалась кадка с пальмой. Так же происходит и с инициированными концессиями: «А давайте добавим в проект какие-то детали». И ничего, что они не соответствуют сути проекта, зато они снимают с нас какую-то иную проблему, с которой нам в общем-то не вполне понятно, что делать, а тут еще эта концессия подвернулась.

По опыту иных государств можно рассчитывать на то, что до четверти, а максимальный оптимум – до половины, концессионных проектов станут следствием проявления частной концессионной инициативы. Но уйдет не один год на то, чтобы выйти на сопоставимые показатели в России.

Вместе с тем, поскольку нормативно введено требование о том, что заявителю надлежит подтвердить наличие собственных средств всего лишь в размере 5 % от заявленных в проекте инвестиций, ну или убедительно продемонстрировать возможность мобилизовать подобный капитал, то такие требования не выглядят заградительными для широкого круга потенциальных интересантов.

Локальные строительные, операторские, эксплуатационные компании могут быть инициаторами региональных проектов или федеральных, которые будут реализовываться на соответствующей территории.

Представляется, что такие структуры могут инициировать проекты, находящиеся в интервале от 2 до 10 млрд рублей. С одной стороны, они недостаточно крупные для того, чтобы заинтересовать федеральных игроков (которые могут инициировать концессии «своего» размера), а с другой – даже в нынешних условиях они будут привлекательны для финансовых спонсоров.

Весьма часто возникает вопрос о том, действительно ли процедура ЧКИ столь существенно ускоряет концессионные процедуры или это попытка выдать желаемое за действительное? На этот вопрос существует несколько ответов.

Во-первых, если по итогам ЧКИ заключается концессионное соглашение без конкурса, то это очевидная и наглядная экономия времени в несколько раз по сравнению с традиционной процедурой. Если все же проводится конкурс, то и тогда имеется оптимизация сроков, хотя и не столь радикальная.

Во-вторых, более значимый ответ на данный вопрос лежит немного в иной плоскости. Сколько времени уходит у властей на то, чтобы сформировать идею того или иного концессионного проекта, самостоятельно разработать все материалы и объявить конкурс? По практике – от полугода до двух-трех лет. Ведь государственные органы не ограничены никакими сроками и могут проводить согласование между собой сколько угодно, а потом и вовсе отказаться от этой идеи, что уже не раз бывало.

В случае же с ЧКИ именно на этой стадии происходит самая драматическая экономия времени и сил. Власти должны ответить на запрос о ЧКИ в течение месяца. И список возможностей дать отрицательный ответ отнюдь «не резиновый». Если же проект устраивает, но найдется другой желающий и будет объявляться конкурс, то и это должно быть сделано в сжатые сроки, что в любом случае катализирует скорость действий властей.

Соответственно, процедура ЧКИ не просто вынуждает существенно сократить предварительную стадию подготовки проекта, но и ставит четкие временные рамки на объявление конкурса, если до этого дойдет. Выходит, что даже если инициатор ЧКИ не забрал себе проект без конкурса, то как минимум он катализировал быстрое объявление конкурса.

В-третьих, многие государственные органы имеют проблему «квалифицированного заказчика», потому совсем не рассматривают для себя концессионные механизмы реализации тех или иных задач. Они вообще по собственной инициативе не вынесут проект на рынок. В случае с ЧКИ им придется начать действовать, и действовать достаточно быстро.

Несмотря на внешнюю простоту, частное инициирование концессионных соглашений, безусловно, гораздо более сложный в использовании механизм, чем описанные выше схемы. Но вместе с тем стоит отметить, что при умелом использовании это, пожалуй, один из самых эффективных инструментов.

При неумелом же – обоюдоострое оружие, которое может привести к тому, что власти так и не запустят проект, а если это и случится, то «держателем» концессии станет не тот, кто был его инициатором.

Одним из наиболее сложных аспектов реализации инвестиционных проектов в сфере инфраструктуры является позиция сторон относительно рисков, их распределения между участниками проекта, системы управления ими и минимизация последствий срабатывания рисков.

Естественно, никто не хочет, чтобы в процессе реализации проекта «выстрелил» тот или иной риск, даже если он отнесен к сфере ответственности другой стороны. Любой реализовавшийся риск дестабилизирует в той или иной степени весь проект. Именно потому говорить, что риск, принятый на себя одной стороной, вовсе не касается остальных, было бы преуменьшением проблемы.

При определенном упрощении можно было бы сказать, что риски делятся на четыре крупных класса: пренебрежимо малые; приемлемые; нежелательные; недопустимо критичные.

Полагаю, важность и значимость тех или иных рисков для проекта видна из самих названий, из них же вытекают определенные особенности способов минимизации шансов на их возникновение и вариантов нивелирования негативных последствий для проекта.

Понятно, что риски имеют обыкновение, заложенное в их природе, выходить из-под контроля. А выйдя, они еще и могут самопроизвольно менять класс или по принципу домино открывать ящик Пандоры для рисков более сложных, более высокого уровня.

Естественно, никто не хочет того, чтобы что-то пошло не так. Никто не заключает концессионное или проектное соглашение с тем расчетом, чтобы оно было вскоре объявлено дефолтным из-за сработавшего риска, а проект из-за этого так и не начался. Таких намерений обычно не бывает, разве что в тех случаях, когда речь идет о совсем уж непрозрачной и многоходовой интриге. Но о таком обычно пишут в детективах, а не в деловой литературе. Но зачастую что-то идет не так и разворачивается по самому негативному сценарию.

Многие проблемы возникают или усугубляются из-за неверной оценки рисков разными сторонами. А еще нередко по-разному оценивают риски даже разные сотрудники внутри одной организации. И тут многое зависит от того, как оценивают риски те или иные представители и специалисты непосредственно той организации – участника проекта, к ведению которого отнесен конкретный риск.

Оптимистичный или пессимистичный прогноз на реализацию и дальнейшую эскалацию каждого риска во многом зависит от того, как обычно относятся к ним в корпоративной культуре конкретной организации и насколько она привыкла эффективно работать с рисками.

Дело специалистов – предвидеть, оценивать, предотвращать саму возможность возникновения рисков, а если уж не уберегли, то минимизировать последствия. Но никакой специалист не сможет оказаться полезным в том случае, если система распределения и минимизации рисков не заложена в самих проектных документах. Невозможно быстро потушить пожар в доме, если на этажах заранее не разложены огнетушители, а пожарная команда не снабжена соответствующим инструментарием.

Риски проекта детализируются нарастающим образом. Сначала определяется их общая канва на стадии идеологии проекта. Если по предварительным прикидкам их распределение получается приемлемым, то детали определяются в конкурсной документации.