Читать онлайн «Психология трейдинга. Инструменты и методы принятия решений». Страница 39

Хорошие трейдеры, как и хорошие психологи, знают, что делать в таких обстоятельствах. Они не снимают руку с рычага коробки передач и могут мгновенно переключаться. Некоторые из лучших сделок происходят как раз тогда, когда рынок нарушает логические или психологические ожидания. Собственные эмоциональные реакции трейдера на такие резкие движения могут давать замечательные подсказки насчет того, какие передачи пора включать.

Большинству сверхкраткосрочных трейдеров не хватает времени, чтобы заниматься длительными математическими исследованиями рынка. Поэтому они полагаются на более доступные инструменты, такие как модели графиков. Модели отражают ожидания трейдеров и поэтому становятся полезным инструментом для торговли против ожиданий, когда они не оправдываются.

В то время как средний трейдер концентрируется на коммуникации – модели графика или сигнале осциллятора, метакоммуникации могут указывать совсем в другом направлении. Хорошим примером может служить область одинаковых цен, образующаяся после солидного роста рынка. Боковое движение прерывает рост, отражаемый на графиках, и поэтому естественно выглядит как формирующаяся вершина. Трейдер со склонностью к техническому анализу может даже проследить объем в этой плоской области и заключить, что вскоре начнется снижение, потому что из рук в руки переходит все меньшее число акций.

Однако в своем анализе трейдер не воспринял язык рыночного тела, не оценил, как корректируется рынок во время этого относительно плоского периода. Здесь может быть полезно отслеживать корзину акций, наблюдая, как образуются новые краткосрочные максимумы и минимумы. Для хорошего чтения метакоммуникаций в своей собственной торговле я использую уже упомянутую корзину из 40 акций (30 выпусков Dow и 10 выпусков из секторов высоких технологий, финансов, транспорта и других, повторяющих поведение S&P 500). Постоянно слежу за количеством новых максимумов и минимумов, достигнутых на 30-минутном, 2-часовом и 10-часовом графиках (10 часов соответствуют примерно полутора дням торгов). Долгосрочные позиционные трейдеры могут использовать для подсчета новых максимумов и минимумов более длительные таймфреймы, такие как 20-дневный период. В торговле на консолидирующемся рынке важно уметь видеть изменения, происходящие в образовании новых максимумов и минимумов в течение периода консолидации.

Вот что интересно. Зона, кажущаяся растущей вершиной, может предстать в совершенно другом свете, будучи рассмотренной под метакоммуникационным микроскопом. С каждым падением в плоской зоне все меньше акций достигает новых минимумов. Отрицательные значения TICK во время периодов продажи исчезают на более высоких уровнях. Волатильность начинает смещаться немного вверх. Затем – бах! Рынок прорывается из плоской области вверх. На прорыве волатильности короткие позиции принудительно закрываются, подливая масла в огонь восходящего движения.

Позднее обманувшиеся трейдеры посмотрят на график и увидят, как восходящий тренд вырастает из области консолидации. Они покачают головами и спросят себя, как же можно было пропустить такое «очевидное» движение. Они могут устремиться на поиски новых моделей графиков и свежих советов, стремясь исправить свои ошибки. Но это – все равно что переставлять шезлонги на палубе «Титаника». Повторное изучение коммуникаций не поможет, если проблема скрывается в метакоммуникациях.

У трейдеров есть свой язык тела, за которым может быть очень полезно следить. Трейдеры постоянно общаются, даже когда они не разговаривают. Выражение лица, позы и жесты передают внешнему миру их эмоциональное состояние. К сожалению, большинство трейдеров не обращают внимания на свои тела и, следовательно, не знают о существовании этих в высшей степени ценных источников информации.

Психиатр Вильгельм Райх первым предложил идею, что эмоциональная защита людей является по существу физическим явлением. Люди напрягают мускулы и фиксируют тела в неловких положениях, чтобы сдержать неприятные эмоции или импульсы. Если, например, меня особенно пугает мой гнев по отношению к моим детям (потому что он противоречит моему имиджу любящего отца), то я могу испытывать очень сильное напряжение в момент конфликта. Напрягу мышцы лба и со всей силой попытаюсь прогнать злые мысли, неприемлемые ни для одного хорошего отца. Позднее непонятно отчего пожалуюсь жене на головную боль и утомление, совершенно не ведая о внутренней эмоциональной битве, которую мне довелось пережить.

В психотерапии были разработаны различные подходы с целью использовать изменения в физическом состоянии людей для запуска механизмов переделки их проблемных моделей. Возьмем, к примеру, биоэнергетику: человек может без какой-либо очевидной причины почувствовать грусть. Тогда, если он расслабит мышцы и раскинет руки и ноги, может внезапно получить доступ к новой информации. И тут вспомнит, что сегодня годовщина важной утраты…

Метакоммуникации тела чрезвычайно важны, потому что тело часто знает то, чего не знает ум. Или, точнее, вы воспринимаете мир невербально прежде, чем выразите это восприятие словами. Научившись читать язык собственного тела, научитесь и разбираться в том, что происходит в уме № 2.

На память приходит пример из педагогики. Когда мой сын Макрэй был еще дошкольником, у него случались периоды фрустрации, когда он раздражал взрослых и даже мог на них накричать. Наказания в виде ограничений, казалось, только ухудшали проблему. Он просто больше злился и совсем переставал слушаться. Озабоченность его воспитательницы из детского сада нарастала, поскольку она не знала, как с ним общаться в такие периоды.

Меня эти эмоциональные неприятности опустошали и нервировали. После долгого дня консультаций у меня оставалось немного эмоциональных запасов на то, чтобы оставаться чутким и внимательным. Я действительно чувствовал, как напрягаюсь, когда входил в дом, ожидая худшего. При этом, однако, понимал, что просто излить свой гнев будет непроизводительно. Как и мои клиенты, как все люди, я чувствовал себя беспомощным и сначала пытался скрыть свое недовольство.

Однажды вечером Макрэй играл в детской комнате в подвале нашего дома и сломал игрушку. Он тут же начал кричать и отказался подняться наверх к ужину. Я позвал его раз… еще раз… третий… Я слышал, как мой голос звучит все громче и громче. Ситуация становилась все более напряженной для нас обоих.

Затем я посмотрел вниз.

Моя правая кисть была странным образом напряжена и как-то скрючена. Будто я пытался сжать ее в кулак, но остановился на полпути. Вспоминая этот случай, я подозреваю, что именно так и произошло. Я был сердит на Макрэя и хотел наброситься на него, но не мог позволить себе это сделать.

Ощущая неловкость, я посмотрел на свою застывшую скрюченную руку и глубоко вздохнул, отстраняясь от ситуации. Странная мысль пришла мне в голову – рука походила на паука.

Я отвел глаза от руки, посмотрел на Макрэя и вдруг увидел его как бы в другом свете. Он уже не казался таким сердитым, а выглядел грустным. Я почувствовал, что попытка давить на проблему лишь усилит его дурное настроение, поэтому просто подошел к нему. Приближаясь, я понимал, что сын ждет от меня выговора или угроз, если откажется идти наверх. Возможно, ожидал, что его отшлепают.

Я наклонился, поднял его и посмотрел ему прямо в глаза. Усадил его на диван и объяснил, что сейчас на него нападут «злые пауки», которые нещадно щекочут мальчиков. Показал на свою скрюченную руку и объяснил, что пауки очень быстрые и их трудно поймать. И добавил, что пауков можно победить только поцелуями; удары лишь увеличивают их силу, а вот поцелуи превращают их в «добрых пауков».

Глаза Макрэя загорелись, когда «пауки» поползли к нему. Сначала некоторым удалось его пощекотать, но сын сумел поймать одного. После поцелуя «паук» перестал щекотать и вместо этого начал нежно поглаживать Макрэя по лицу. Другие «пауки» были намного быстрее, и потребовалось немало времени, чтобы поймать и поцеловать их всех. К сожалению, еда наша за это время совсем остыла. Зато внимание Макрэя полностью переключилось на новую игру. В игре, построенной на любви, энергия раздражения вышла наружу, истерика превратилась в поцелуи, ласки и улыбки, а сломанная игрушка забылась.

Что касается меня, то, обратив внимание на свое тело, я узнал кое-что о своем эмоциональном состоянии. Это, в свою очередь, активизировало моего «внутреннего наблюдателя» и позволило мне перенаправить свой гнев. Но самое важное, в моей скрюченной руке оказалась скрыта ценная информация, сформировавшая основу для творческого и конструктивного реагирования на возникшую ситуацию. Игра в «злых пауков» не была сознательно продуманной стратегией. Мое тело дало вдохновение для игры даже раньше, чем я придумал ей название. Мое тело создало полезный модулирующий аккорд, позволивший превратить наполовину сжатый кулак в паука.