Читать онлайн «Люди и атоллы». Страница 27

Жителям Япа известны любовная магия, приговорные зелья и другие приемы, помогающие привлечь Женщину. Были у них также «специалисты» по бесплодию, называемые дафн-гоц. Из «специалистов» магии можно отметить магов-трур, несущих удачу в рыбной ловле (неплохо бы и нам заиметь таких), и маговплув, обеспечивающих счастливое плавание. Таким образом, островитяне с Япа при некоторых расходах в деньгах-раковинах «гарантировали» себе успех почти во всех областях жизни. Мы, европейцы, находимся в значительно худшем положении.

В Европе, к огорчению мужчин зрелого возраста, появляются все новые и новые (иногда несколько в год!) и, главное, все более живые танцы. Положение на Япе в этом смысле абсолютно стабильно. Правда, здесь тоже существуют системы, стили, но всегда сохраняются четыре основных танца: танец с бамбуком, танец подвижный (на ходу), танец сидя и танец стоя. Следует добавить, что первые два танца исполняют мужчины и женщины вместе, а последние два — отдельно мужчины и отдельно женщины. Так что на Япе с этим все просто, и пожилым мужчинам не грозят мучительные вихляния всем телом на вощеном паркете. Они могут спокойно сидеть под пальмами, вспоминая прежние времена, когда настоящие мужчины еще татуировали тело.

Кстати, эта традиция, как и многие другие, была тоже строго регламентирована. Татуировать верхнюю половину тела разрешалось лишь мужчинам благородного происхождения. Татуировка — это своего рода униформа, которая с первого взгляда определяла высокий социальный статус носителя. Hofh, татуированные до самого паха, всегда одним рисунком, — знак принадлежности к воинам-специалистам междеревенских битв. Остальные виды татуировки могли украшать любого жителя острова.

Как видим, в япском микрокосме во всем был определенный порядок и жизнь островитян текла без не-ожиданностей, в соответствии с древними правилами, установленными на основании опыта предков. И вот этих-то людей называли «дикарями» белые негодяи, некогда рыскавшие в поисках наживы по Тихому океану.

Наступил день, и мне пришлось покинуть остров. Я явился в аэропорт, как и все другие пассажиры, с корзинкой бу для микронезийских друзей и с тенью грусти на челе. Перед самым вылетом мне сказали, что на Япе безвозвратно исчез пользующийся всеобщим уважением институт меспил, или девушек, которых Кубари назвал «фаворитками».

С незапамятных времен их похищали с согласия родителей, делали это очень романтично, например во время купания, и забирали в фалу, часто в соседнюю деревню. Фалу служил своеобразным мужским клубом, в котором пребывало до 20 девушек, являвшихся собственностью завсегдатаев клуба. Пребывание похищенной девушки в таком «клубе» было вполне приятным, поскольку ей запрещалось выполнять тяжелые сельскохозяйственные работы, которые были уделом ее ровесниц, не попавших в фалу. Меспил пользовалась уважением посетителей фалу, являлась свидетельницей их танцев и бесед, рассказов о морских путешествиях, знакомилась с приезжими с других островов. Пребывание меспил в клубе было абсолютно добровольным и могло продолжаться от нескольких месяцев до трех лет. Стаж девушки в фалу поднимал ее престиж в глазах жителей родной деревни. Меспил часто выходила замуж за одного из завсегдатаев клуба, а если возвращалась в родной дом, ее щедро одаривали ценными подарками.

Немецкая администрация максимально приблизила обычай меспил к европейским вкусам, а японцы совсем запретили деятельность меспил и татуировку тела. В последующие годы никому в голову не пришло заняться возрождением былого. Я выслушал с сочувствием историю обычая меспил от одного островитянина, который сохранил в памяти, как он выразился, «старые, добрые времена».

В роскошном отеле «Континенталь» я оказался случайно, в порядке моих туристических странствований по острову Корор. Это обернулось удачей: за стеклянными дверьми кафетерия промелькнула дородная фигура Джима Болдена, с которым я подружился еще на Япе. Он любил рассказывать любопытные истории об островах Микронезии таким новичкам, как я. Джим, кажется, был каким-то сановником в администрации подопечной территории и поэтому постоянно скитался по островам. На Япе он подробно ознакомил меня с личностью «его величества царя О'Кифа», поэтому я не без оснований полагал, что и здесь предложит мне что-нибудь «вкусненькое», и без проволочки присел к его столику.

Джим искренне обрадовался:

— Вы и сюда забрались? Прекрасно, а то здесь сегодня что-то совсем пусто, ни одной знакомой физиономии. Что ж, сойдет и европейская, — пошутил он на свой лад, несколько грубовато, и занялся уничтожением стоящей перед ним порции мороженого. Тем временем я стал осматриваться и вдруг увидел настоящее чудо: в кафетерии стояла пышная, высокая, до самого потолка, елка! Ведь наступили рождественские праздники! Деревце было целиком сделано из больших «ветвей» белого коралла, украшено шариками и ракушками. Я долго не мог отвести глаз от этой необычной елки.

— Видите, какие у нас тут чудеса морские! Поэтому, наверное, не удивитесь, что есть у нас люди, и среди них я, которые доходят до инфаркта, как подумают, что как раз здесь вскоре будет нефтяной суперпорт Океании.

— Я действительно слышал о таком проекте. Расскажите, пожалуйста, подробнее, — попросил я.

— Это настоящее свинство, — вспыхнул Джим. Здесь, в этом дивном уголке мира, каких уже практически совсем не осталось, японцы и нефтяники США хотят построить гигантский перевалочный порт для супертанкеров, а как следующий этап — какие-то очистительные сооружения, заводы искусственных материалов и другие такие же вонючие установки. Зачем? Известно зачем. Не хотят гадить у себя, вот и подсовывают это нам, да еще рядятся в перышки, изображают добрых дядюшек. Проклятие! Завод, порт можно создать везде, но кто воссоздаст эту неповторимую природу, когда она будет уничтожена нефтью и вонью? А она не должна, черт побери, не может погибнуть! Посмотрите туда!

Вид из огромного окна был чарующим. С высокого откоса, на котором построен отель, сквозь яркие цветы виднелась группа крошечных островков, рассыпанных по тихой воде бухточки. Они были похожи на блюда с изумрудными букетами в стиле икэбана или на плавающие в воде вазы. Снизу они подточены приливами и прибоем; при такой низкой, как сейчас, воде ряд островков выстроился на коротких известковых ножках подобно грибам с большими зелеными шляпками. Все это залито лучами уже заходящего солнца. Виднеющийся вдали маленький парус завершал высокохудожественную композицию, которой природа могла гордиться.