Читать онлайн «В поисках смысла (сборник)». Страница 19

Все народы — это звучит вызывающе, неполиткорректно, да просто неудобно. А что, если у народа уже есть своя традиционная религия, и многие ревностные ее последователи готовы голову оторвать всякому, кто совращает единоверцев с пути истинного? Не случайно и в официальных документах нынешнего времени речь заходит о «малых коренных народах России», под которыми понимаются жители крайнего Севера и Дальнего Востока: они уж точно не взрывают неверных и не объявляют священных войн.

Здесь опять можно было бы уйти в пространные рассуждения о том, что все мировые религии на самом деле учат добру и терпимости, а терроризмом увлекаются лишь те, кто понимает их неверно, но и это будет разговор совсем не о том. Может быть, в идеале оно и так, но на практике всё несколько иначе. Дано: на канонической территории нашей Церкви проживают разные народы с разными традиционными религиями, есть среди них и крайне нетерпимые к иноверию люди. Требуется (в Евангелии, напомню): учить и крестить эти народы без малейшего исключения. Какое предлагается решение?

На данный момент, на самом деле — никакого. Я знаю несколько протестантских организаций, занимающихся миссионерством среди мусульман, но среди православных я не видел никого, кто бы этим всерьез занимался сегодня. Отец Даниил был исключением, причем во многих смыслах. Его миссионерство, как к нему не относись, было скорее полемикой и апологетикой — он видел на улицах нашей столицы мусульман, как священник и просто как христианин он понимал, что обязан принять этот вызов, и он его без тени сомнения принимал. Но нельзя не заметить, что это совсем другое миссионерство, нежели то, какое показали нам преподобные Стефан Пермский или Макарий Алтайский — каждый из них жил среди другого народа, учил его язык и обычаи, изобретал для него письменность, переводил для него Писание, создавал подлинно национальную общину как часть единой вселенской Церкви. Отец Даниил реагировал на то, что видел вокруг себя, на изменение нашей привычной жизни — они сами отправлялись к невиданным прежде людям, чтобы изменить их жизнь. Очень разные подходы!

Чтобы повторить уникальный опыт отца Даниила, потребуются и пламенный характер, и полное бесстрашие, и уверенность в правоте собственного дела. Таких людей много не бывает, а главное, теперь всякий, кто пожелает пойти по его стопам, будет четко понимать, что может его ждать в конце пути. Можно потребовать от выпускника семинарии послушания и прилежания, но нельзя требовать от него мученичества, поэтому этот путь останется путем ярких одиночек.

Как же удается организованное миссионерство протестантам? Ответов существует множество. Среди них тоже встречаются пламенные одиночки, которые начинают свою проповедь со слов «нет, ислам ложная религия» — но таких тоже совсем немного, и судьба их бывает не менее трагична. Те, кто миссионерствует организованно, могут начать с малого — с книг и брошюр, даже с настенных календарей, которые знакомят мусульманскую аудиторию с текстами Таврата, Зебура и Инджила, как называются в этой традиции соответственно Пятикнижие, Псалтирь и Евангелие (Коран считает их священными книгами). Рассказывают слушателям и читателям, как жили и что возвещали пророки Ибрагим и Муса, как омывал Яхья всех пришедших к нему в знак покаяния и чему учил Иса, Сын Мирьям, как Он был убит злыми людьми и затем воскрес.

При таком подходе миссионер как бы говорит аудитории: «да, я очень уважаю вашу религию и потому я хотел бы дополнить ваше знание о Боге и Его посланцах». Многие ведь даже не догадываются, что обо всех этих людях — Ибрагиме, Мусе, Исе — говорится и в Коране, и в Библии, но в Библии гораздо подробнее. Существует и такой подход, когда миссионер отказывается от любой откровенно христианской символики, даже не называет себя христианином — он говорит о Боге и пророках, оставаясь как бы в рамках ислама, но говорит, насколько может, по-христиански.

Последнее, пожалуй, неприменимо для православной миссии — но значит ли это, что единственно возможный для нее подход есть открытая и нарочитая конфронтация в духе отца Даниила? Совершенно не уверен. Разными бывают и слушатели, и обстоятельства, да и проповедники неодинаковы, так что невозможно требовать от них какого-то одного шаблона. Кроме того, задания учить и крестить можно понимать как взаимосвязанные, но все-таки отдельные. Тогда можно задуматься и о том, что немалую ценность будет иметь терпеливый и дружелюбный рассказ мусульманам о христианстве: пусть далеко не все слушатели примут крещение, но, по крайней мере, они узнают, во что на самом деле верят их соседи. Может быть, тогда и желающих вести священные войны поубавится.

Вот почему я не вижу большого смысла в спорах на тему «насколько прав был отец Даниил в том, что делал». В этом он уже дал отчет своему Господу, а нам следует задуматься над другим вопросом: сами-то мы что делаем, что готовы делать? Поле для жатвы перед нами лежит просто огромное, делателей не то, чтобы мало — их практически не видно. Лично я уверен, что на этой ниве найдется место и для тихой беседы, и для горячей полемики, и для научного исследования, и для риторического блеска, да и для многого иного. Видимо, ждать каких-то явных указаний сверху нам не приходится — слишком тонкая это политическая материя, слишком много требований предъявляет протокол. Но ведь далеко не всё регулируется сверху!

Мы привычно рассуждаем о России как о православной стране. Но для немалого числа ее жителей православие остается этнической религией русских, а вот о христианстве как об истине для всех народов они слышат на своем родном языке только от протестантов. И если они соглашаются с истиной, но не желают при этом становиться русскими — они проходят мимо нас и идут к тем, кто готов их принять. И вот об этом мы почему-то не говорим ни слова.

Я приезжаю в этот город в «ближнем зарубежье» по делам. Сажусь в маршрутку, где над водительским местом висит зеленый щит с изречением из Корана или икона, в зависимости от национальности водителя. Устраиваюсь в гостинице в двух шагах от православного храма, где покоятся мощи святителя Луки, и иду есть чебуреки и в национальное кафе «Мараканд», тоже неподалеку. Все местные, все живут тут давно — и город тоже носит два имени: греческое Симферополь, «Город пользы», и крымско-татарское Акъмесджит, «Белая мечеть». В XIX в. на картах так и писали оба имени.

Я консультирую переводчиков Библии на крымско-татарский язык. В этом проекте я единственный православный христианин, причем я участвую в нем как частное лицо — ни приход, ни епархия, ни какой-нибудь синодальный отдел не посылали меня в Симферополь. Просто я работаю в организации, занимающейся этим делом, она называется Институт перевода Библии, в ней сотрудничают люди разных конфессий. И картина, которую я вижу в Симферополе, достаточно типична и для многих регионов России с мусульманским населением: давно осевшие тут русские считаются православными, коренное население — мусульманами. Два народа живут достаточно мирно, хотя не обходится без трений и подозрений, а порой и конфликтов. Чтобы не усиливать их, никто не пытается изменить status quo: разноплеменные соседи могут поздравлять и угощать друг друга по праздникам, но мусульманин обычно не старается обращать в свою веру православного, и наоборот.

Впрочем, в последнее время все чаще можно услышать проповедь ислама среди славян со стороны радикальных исламистов. А с христианской стороны стереотип ломают протестанты. Они приезжают в этот город, и в другие города бывшего СССР, чтобы говорить о Христе мусульманам. Среди них есть русские, украинцы, татары и даже американцы, и дело не в том, что они приехали по каким-то своим делам, а заодно решили и возвещать Благую Весть. Нет, они именно с этой целью и приехали и, конечно же, их так или иначе поддерживают общины и разные организации у них дома: собирают средства, посылают материалы, устраивают конференции по обмену опытом. Словом, это организованная и целенаправленная работа, цель которой — христианское благовестие среди мусульман.

Не стоит при этом думать, что эти люди ходят по улицам и кричат громким голосом «покайтесь!» Нет, они селятся в городе, изучают местные языки и обычаи, как, собственно, и делают настоящие миссионеры всегда и везде. А дальше они готовят разные материалы: брошюры, календари, и, конечно же, издания библейских книг, — и распространяют их. Но этим дело не ограничивается: миссионеры стараются действительно жить вместе с народом, среди которого проповедуют. Они приходят в детские дома и преподают английский в учебных заведениях, устраивают периодические встречи для тех местных жителей, кто уверовал и принял крещение. И так постепенно эта работа переходит в руки местных, которые, конечно же, лучше любых приезжих знают свой народ, его обычаи и язык. Именно так и обстоят дела в Симферополе.