Читать онлайн «Каноны Православной Церкви». Страница 22

6. Подобно же, если некие восхотели бы каким-либо образом поколебать то, что о каждом из них решено святым Собором во Эфесе, святый Собор определил, чтобы они, если епископы или принадлежат к клиру, были совершенно свержены со своей степени; если же миряне — были отлучены от церковного общения.

7. После прочтения этого, святый Собор определил: да не будет позволено никому произносить, писать, или слагать иную веру, кроме определенной святыми отцами в городе Никее со Святым Духом собравшихся. А которые дерзнуть слагать иную веру или представлять, или предлагать хотящим обратиться к познанию истины — или от язычества, от иудейства, или от какой бы то ни было ереси: таковые, если они епископы, или принадлежат к клиру, да будут чужды: епископы — епископства, а клирики — клира; если же миряне: да будут преданы анафеме. Равным образом: если епископы, клирики или миряне явятся мудрствующими или учащими тому, что содержится в представленном от пресвитера Харисия изложении относительно воплощения единородного Сына Божия, или скверным и развращенным Несториевым догматам, которые при сем и приложены, да подлежат решению этого святого и вселенского Собора, то есть: епископ да будет чужд епископства и да будет низложен; клирик, подобно, да будет извержен из клира; если же мирянин, да будет предан анафеме, как сказано.

Перед этим на Соборе был прочитан Никейский Символ веры, а также поврежденное изложение Символа, представленное Собору Филадельфийским пресвитером Харисием.

Правило утверждает незыблемость Символа веры и, вместе с учением Нестория, осуждает лжеучение, изложенное в документе представленном пресвитером Харисием. Последний представил Собору экземпляр символа, составленного неким Иаковом, вместе с подписями обманутых им. По-видимому, этот символ имел значительное распространение, поскольку он стал предметом суждения Собора. Еп. Иоанн Смоленский отмечает, что настоящее правило запрещает не только вводить иную веру, но и иное изложение веры, кроме Никео-Цареградского Символа.

8. Боголюбезный соепископ Ригин и сущие с ним благоговейнейшие епископы Кипрской области Зинон и Евагрий рассказали о новшестве, вводимом вопреки постановлениям Церковным и правилам святых Апостолов, которое посягает на свободу всех. По этой причине, поскольку общественные болезни требуют сильнейшого врачества, как больший вред приносящие, и, тем более, если и древнего обычая не существовало, чтобы епископ города Антиохии совершал поставления в Кипре, как письменно и словесно возвестили нам благоговейнейшие мужи, пришедшие к святому Собору; то начальствующие во святых Кипрских Церквах да имеют свободу, без каких-либо претензий к ним и без стеснения их, согласно правилам святых отцов и согласно древнему обычаю, сами собой совершать поставление благоговейнейших епископов. То же да соблюдается и в иных областях и по всюду в епархиях, дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал своей власти на чужую епархию, которая прежде и сначала не была под его рукою, или его предшественников, но если кто-либо уже простер и насильственно себе подчинил какую-то епархию, то да отдаст её, да не преступаются правила отцов, да не вкрадывается под видом священнодействия надменность мирской власти, и да не утратим постепенно и неприметно той свободы, которую даровал нам Своей кровию Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков. И так святому и вселенскому Собору угодно, чтобы всякая епархия сохраняла в чистоте и без стеснения от начала принадлежащие ей права согласно издревле утвердившемуся обычаю. Каждый митрополит, для своего удостоверения, может невозбранно сделать копию этого постановления. Если же кто-либо предложит постановление противное тому, что ныне определено: угодно всему святому и вселенскому Собору признать его недействительным.

Подобно 6 пр. I Всел. Собора и 2 пр. II Всел. Собора настоящее правило ограждает границы церквей, не допуская вмешательства одной автокефальной Церкви в дела другой. По поводу слов “да не вкрадывается под видом священнодействия, надменность мирской власти,” Епископ Иоанн Смоленский пишет, что в них выражаются две особенные мысли: 1) что в церковном управлении не должно быть преобладания власти, так чтобы одна какая-либо местная власть превозносилась над другими властями, равными ей по священной важности своих прав, а тем менее, следовательно, над всеми поместными церквами, которых права, по определению отцев, должны быть самостоятельны в своих пределах и неприкосновенны; 2) что к духовному сану церковной власти и ее священным правам не должно быть примешано ничто мирское, чуждое ей по духу, по своим, видам и действиям, как-то: власть светская, мирские почести, употребление мирских средств для своих целей и т. д. Так строго древние правила отцев ограничивали власть духовную, и так далеки были от всякой мысли о вселенском главенстве одной какой-либо кафедры над всею церковью” (Архим. Иоанн, Опыт курса церковного законоведения, СПБ, 1851, II, ст. 254–255). Ср. Ап. 35; I Всел. 6; II Всел. 2; VI Всел. 39; Антиох. 9, 13 и 22; Сард. 3 и 11.

Так как Богодухновенное Писание говорит: всё твори с советом (Притч. 31:4); то тем более, людям, получившим жребий священного служения, подобает со всякою точностию творить разсмотрение о всем, что нужно делать. Ибо с желающими так проводить жизнь свою последует то, что они обретаются в благонадежном положении и как попутным ветром несутся, по направлению желанного. Слово сие весьма справедливо. Иногда же бывает, что горькая и несносная скорбь, налегши на ум, сильно возмущает его, уклоняет от стремления к должному и располагает как бы на нечто полезное взирать на неблагоприятное по существу своему. Нечто такое усмотрели мы приключившееся благоговейнейшему и благочестивейшему епископу Евстафию. Он рукоположен, как засвидетельствовано, по церковным правилам. Будучи же, как сказывает, смущен некоторыми и подвергшись неожиданным обстоятельствам, потом, по причине излишней недеятельности, утомленный борьбою с обременившими его заботами и невозмогший отразить нарекания своих противников, не ведаем как, представил письменное отречение от своей епархии. Ибо ему, как однажды принявшему на себя священноначальственное попечение, следовало удержать его с духовною крепостью, как бы вооружиться на труды и охотно переносить труд, обещающий воздаяние. А поскольку он показал себя единожды нетщательным, хотя это произошло с ним более по недеятельности, нежели по нерадению и лени, то ваше благочестие по необходимости рукоположили для управления Церковью благоговейнейшого и благочестивейшого брата нашего и соепископа Феодора; ибо не следовало ей вдовствовать, а Спасителеву стаду быть без предстоятеля. И поскольку он пришел со слезами, не город и не церковь оспаривая у вышеназванного благочестивейшого епископа Феодора, но только прося чести и епископского звания, то все мы возсоболезновали об этом старце, и почитая слезы его общими всем нам, поспешили уведать: подвергся ли он законному извержению или токмо в некоторых неуместных поступках обличаем был некими людьми, помрачившими его добрую славу. И мы уведали, что ничего такового им не соделано, а главной виной ему выдвинуто отречение от епархии. По этой причине мы не укоряем и ваше благочестие, должным образом поставившее на его место вышесказанного благоговейнейшого епископа Феодора. Но поскольку не подобает много порицать недеятельность этого мужа, паче же надлежало помиловать старца, вне града, в котором родился, и вне отеческого жилища столь долгое время пребывавшого, праведно судили мы и определили: без всякого прекословия иметь ему имя и честь епископа, а также общение; с тем токмо, что бы он не рукополагал, не занимал церкви, и самовластно не священнодействовал, но разве когда, или пригласит с собою, или, если случится, позволит ему брат и соепископ, по благорасположению и любви во Христе. Если же положит о нем какой более благосклонный совет, ныне или после этого: то и сие угодно будет святому Собору.

Это послание прежде всего устанавливает, что правомочность судить о возможности принять прошение об освобождении епископа от кафедры принадлежит поставившему его Собору. Однако, Вселенский Собор в принципе осуждает отказ епископа от своей епархии, как проявление малодушия, “ибо ему, как однажды принявшему на себя священиоиачальствениое попечение, следовало удерживать его с духовной крепостию.” Вселенский Собор, впрочем, предоставляет окружному Собору вынести в порядке сиисхождения к старости и слабости митрополита Евстафия ришение об освобождение его от должности, имея при этом в виду, что кафедра его уже была занята другим законно избранным Митрополитом. Самовольное оставление кафедры епископом воспрещается 17 пр. Антиохийского Собора. Зонара в толковании этого послания пишет: “Из соборного сиисхождения некоторые думают выводить заключение, что епископам дано право отрекаться от своих церквей, а архиерейство удерживать. А я думаю, что отсюда выходить обратное заключение, именно то, что в древности отрекающиеся теряли всё, что имели до того времени, так что после отречения уже не имели никакого епископского права и не назывались больше епископами.” Однако, настоящее правило не исключает права для епископа уйти на покой при физической невозможности ему по старости или болезни управлять епархий, но это допустимо только с разрешения Собора. Намек на право епископа отречься от кафедры содержится в 16 пр. Двукратного Собора. Заключительная часть Послания указывает на права находящогося на покое епископа, чему соответствует и современная практика Русской Церкви. Ср. Двукр. 16; Кирилла Алекс. 3.