Читать онлайн «Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика». Страница 81

Другой подход представлен исследованиями С. Шварца. Основываясь на ценностях, выявленных при анализе религиозных и философских трудов разных культур, он сгруппировал их в блоки по типам мотиваций и представил в виде полюсов на трех осях:

1) «консерватизм — автономия»; 2) «иерархия — равноправие»; 3) «мастерство — гармония». Чтобы понять смысл этого, нужны разъяснения.

СИСТЕМЫ ЦЕННОСТЕЙ НАСЕЛЕНИЯ РАЗЛИЧНЫХ СТРАН МИРА ПО Р. ИНГЛХАРТУ 1.8

Консерватизм идет после таких ценностей, как безопасность, конформизм, традиции; личность рассматривается как принадлежащая группе (коллективизм). Ценится социальный порядок.

Автономия: в центре внимания личность, стремящаяся выразить свои внутренние качества и поощряемая к этому. Различается автономия интеллектуальная (независимость, открытость ума, изобретательность) и аффективная — стремления к удовольствиям, гедонизм. У Хофстеда автономию заменяет индивидуализм. Казалось бы естественным противопоставление «коллективизм — индивидуализм», но это, видимо, в российском сознании, у авторов — иначе.

Иерархия предполагает высокую оценку социальной ответственности, достигаемой человеком через иерархическую систему ролевых предписаний; подчинение старшим по иерархии и исполнение обязанностей, соответствующих правилам и позиции в иерархии; санкции за неподчинение, иерархия легитимизирует неравенство в распределении власти и богатства.

Равноправие рассматривает всех индивидов как равных перед моралью и законами, устанавливаемых с общего согласия. Социальная ответственность достигается через преодоление эгоизма, признание прав других, усвоение общих представлений о справедливости, свободе, равенстве, честности и долге. Для России важно подчеркнуть различие между равенством в распределении и в правах, поскольку в иных культурах легитимизируется только равенство прав и возможностей. И нам противопоставление иерархии и равноправия, допускающего неравенство в распределении, может представляться искусственным.

Мастерство — в понимании С. Шварца, не просто высокая оценка профессионализма и умения, но и активное стремление к изменениям в своих и общих интересах (амбиции, успех, смелость, достижительность).

Гармония — восприятие мира таким, каков он есть, стремление скорее сохранить, чем переделать сущее (единство с природой, высокая оценка прекрасного).

Вопросник, содержащий 57 ценностей, распространялся среди учителей и студентов в 54 странах, включая 10 стран бывшего советского блока.

Выводы этого исследования таковы: страны, где оценки автономии, равноправия, мастерства наиболее высоки, являются и наиболее развитыми, чего и следовало ожидать. Напротив, страны с преобладающими ценностями консерватизма, иерархии и гармонии — большей частью бедные, их развитие сталкивается с трудностями.

Таким образом, связь между ценностями и развитием экономики по итогам этих и иных исследований можно считать доказанной, хотя не всегда ясно, что причина, а что следствие; вероятней всего, может быть и то и другое.

В Восточной Европе, как показало исследование С. Шварца и А. Барди в 1992–1994 годах, ценности иерархии и консерватизма важнее, чем в Западной[80]. Это объяснено наследием коммунизма, включая, в частности, тесноту проживания, способствующую иерархии, или обострение проблем безопасности личности и имущества в переходный период. Эти ценности также сильней в православных странах.

Что касается подвижности культурно-ценностных различий, то указанные исследования, обнаруживая достаточно заметные изменения, например, в Испании или в Восточной Азии (в отношении предпринимательства при сохранении там традиционной культуры и позитивной ее роли в развитии), других убедительных примеров догоняющего развития именно ценностей, пожалуй, не нашли.

Подведем итог нашему обзору.

1. Несомненно, продуктивная система ценностей — преимущество Запада. Хотя нельзя утверждать, является она причиной его процветания, его результатом или же имел место процесс плодотворного взаимодействия. Иметь систему либеральных ценностей, подобную западной, было бы неплохо и для России, хотя есть заметные различия в культуре.

2. Традиционная российская культура скорее имеет много общего с латиноамериканской, в особенности в том, что касается радиуса доверия, распоряжения властью, отношения к предпринимательству и труду. Но есть важные отличия, дающие нам дополнительные шансы. Об этом разговор впереди.

3. Хороший опыт Восточной Азии нам, к сожалению, не подходит. Во-первых, там успех опирается на традиционные ценности (трудолюбие и дисциплину), которые у нас не столь уважаемы. Во-вторых, они крайне важны в фазе индустриализации, которая завершается у них и уже давно закончилась у нас. Перед нами стоит задача модернизации переиндустриализированной экономики и постиндустриального развития.

4. Опыт Испании особенно полезен для нас, так как он показывает возможность трансформации системы ценностей в сторону повышения ее продуктивности под влиянием экономических реформ и демократизации.

На встрече нового,2001 года члены «Клуба 2015» в хорошем настроении (им удалось продвинуть в общественное сознание важность ценностей) распевали песенку на мотив «С чего начинается Родина…»:

Газ еще есть, но уже понятна альтернатива. Либо Россия будет жить как сейчас, на эксплуатации природных ресурсов и с нынешней системой ценностей и неформальных институтов — и тогда ее ждет примерно та же судьба, что и Латинскую Америку. Либо шаг за шагом система ценностей изменится — и тогда удастся изжить такие социальные язвы, как коррупция, злоупотребление властью, теневая экономика, а стало быть, построить эффективную постиндустриальную экономику. На III этапе российской трансформации, который уже маячит на горизонте, ценности действительно приобретают важнейшее значение.

Как же с этим обстоит дело у нас?

Прежде всего, три замечания о принятом здесь подходе к изучению ценностей. Во-первых, ценности, реализуемые через наблюдаемые тенденции развития экономики и общества, отражают мотивации людей, а также и ограничения, этические и правовые, регулирующие выбор тех или иных способов реализации мотиваций. Мотиваций не так много: голод, страх, любовь, богатство, власть. Ценности-ограничения образуют своего рода социальные фильтры, отделяющие приемлемое и полезное с точки зрения общества от прочего.

Во-вторых, есть ценности и антиценности, пороки. Последние осуждаются и отвергаются как неприемлемые. Это грубое деление. Более тонкое можно связать со степенью жесткости предъявляемых ограничений: жесткие — в отношении важных ценностей, мягкие — к ценностям не столь важным, прегрешения против которых простительны. Люди и общество попустительствуют своим слабостям. Образуется своего рода шкала — от самых главных ценностей до пороков, — на которую жизнь наносит метки, характерные для определенной культуры.

И что очень существенно: важные, принципиальные ценности, помещаемые в начале шкалы, оказываются связаны с простительными слабостями. Последние (как недостатки, являющиеся продолжением наших достоинств) для экономики отнюдь не безразличны. Так, можно высоко ценить щедрость, бескорыстие, но в этом случае приходится оказывать снисходительность лени, расточительству и т. п.

В-третьих, влияние ценностей и их изменений на реальное поведение людей, как отмечалось, обычно напрямую оценить невозможно. Мнения о ценностях, получаемые через опросы и являющиеся главным источником информации о них, зачастую искажают действительную картину либо из-за смещения субъективных оценок, либо под влиянием преходящих событий, повышающих значимость тех или иных ценностей в данный момент. Поэтому нередко фиксируемые опросами позитивные сдвиги в системе ценностей не согласуются с реальными переменами. Последние, по крайней мере как можно предположить, запаздывают. Специалисты хорошо знают о подобных эффектах, стараясь свести ошибки к минимуму. Но это должны понимать и те, кто пользуется результатами их исследований.

В XX веке Россия претерпела два глубочайших катаклизма, образовавшие своеобразные разрывы непрерывности в ее историческом развитии. Поэтому неудивительно, что нынешняя российская система ценностей неоднородна и противоречива. Сегодня она к тому же отражает не только неизбежные исторические напластования, но и конфликтность переходного периода.