Читать онлайн «Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика». Страница 13

Среднегодовые темпы роста ВВП должны подняться до 5–6 %. Рост инвестиций будет опережать динамику ВВП на 1,5–2 процентных пункта. Можно ожидать изменений в структуре платежного баланса: повышение доли экспорта продукции обрабатывающей промышленности и импорта оборудования, сокращение вывоза капитала. Возможно положительное сальдо потоков капитала при сокращении его в торговом балансе.

На эти годы, видимо, придется основное бремя реформ в социальной сфере, в том числе должны завершиться реформы ЖКХ, пенсионная реформа, реформы образования и здравоохранения. Прекратится перекрестное субсидирование населения за счет предприятий. При этом должен быть обеспечен рост номинальных денежных доходов населения, необходимый для покрытия дополнительных расходов. Произойдет расширение сферы денежного оборота. Рост реальных располагаемых доходов населения составит минимум 2–3 % в год, инфляция — 5–6 %.

III этап (2008–2010 годы) — достижение высоких темпов экономического роста, завершение структурной перестройки. Темпы роста ВВП — 6–7 %, реальных располагаемых доходов населения — 4–5 %. Существенный рост производительности как результат инвестиций в новые технологии и реформы трудовых отношений.

Стабилизация рубля на базе оздоровления экономики и благоприятного платежного баланса.

Благодаря оздоровлению и росту экономики, повышению производительности появится возможность преодолеть трудности, вызванные увеличением нагрузки на трудоспособное население. Тем не менее целесообразно будет даже в более ранние сроки ориентировать миграционную политику на привлечение в Россию дополнительных трудовых ресурсов, прежде всего специалистов.

Предложенная стратегия, основанная на либеральных принципах, приведет к успеху рыночных реформ, начатых в 1992 году, позволит выстроить свободную демократическую страну, которой мы хотели ее видеть в начале преобразований.

Год назад на I Международной конференции ГУ-ВШЭ я и мои коллеги представили доклад, посвященный нашему взгляду на экономическую стратегию России[2]. С тех пор была завершена разработка программы Грефа, принята правительственная программа на полтора года. Затем по поручению Госсовета разработана программа Ишаева. В разработке долгосрочная и среднесрочная программы. Сравнение этих и других подобных документов показывает, что они ходят вокруг одних и тех же идей, одних и тех же предложений, одних альтернатив. Теперь, пожалуй, интересней смотреть, какие идеи и как реализуются, в каком направлении поворачивается российская экономика, какие новые (или упущенные ранее) угрозы и возможности возникают. Этому и посвящен настоящий доклад.

Текущий момент в развитии российской экономики должен рассматриваться в контексте произошедшей 10 лет назад революции — именно так по своим масштабам и значению должны оцениваться изменения в посткоммунистической России — и завершения к 1998 году первого этапа рыночных реформ. Августовский кризис 1998 года стал его естественной границей. То, что это так, показало начавшееся после кризиса оживление в экономике.

Напомню стандартную схему переходного периода. Содержание I этапа: либерализация, плюс приватизация, плюс финансовая стабилизация, плюс формирование несущих институциональных столпов рыночной экономики — налоговой и банковской систем. Все это к 1998 году худо-бедно было сделано на фоне спада и снижения уровня жизни. Следом ожидался приток инвестиций и начало экономического роста. К концу 2000 года стало очевидно, что эта схема, пусть с задержкой, выдерживается и в России, как она выдерживалась в других странах с переходной экономикой.

Кризис 1998 года как бы не вписывался в схему, его могло не быть. Он расценивается как следствие цепи ошибок в экономической политике. Одна из идей, которую я хотел бы подчеркнуть в настоящем докладе, — это идея преобладания объективной обусловленности, закономерности происходящих переходных процессов и ограниченных возможностей людей управлять ими и даже правильно судить о них с близкого расстояния. То, что прежде казалось очевидной ошибкой или слабостью, потом иногда оказывалось оптимальным выходом. И наоборот.

Анализ сразу после кризиса приводил к мысли, что его главная внутренняя причина — нарастающий бюджетный дефицит и закрытие его посредством пирамиды ГКО. Допустим, что с 1995 года приводилась бы экономически правильная политика: улучшение сбора налогов и сокращение государственных расходов, так что дефицит бюджета не превысил бы безопасный уровень 1–1,5 % ВВП. Оставим в стороне вопрос о политической невозможности таких действий в преддверии парламентских и президентских выборов. Результаты моих оценок и расчетов приведены в таблице 1 в сопоставлении с фактическими результатами:

Таблица 1. СОПОСТАВЛЕНИЕ УСЛОВНО ПРАВИЛЬНОЙ МАКРОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ В 1995–1998 ГОДАХ С ФАКТИЧЕСКИМИ РЕЗУЛЬТАТАМИ,

% динамики ВВП к предыдущему году

Правдоподобие итогов условно правильного сценария подтверждается тем, что дефляционные шоки (а правильный сценарий предполагал шок) всегда вызывают спад, а размеры и продолжительность предполагаемого спада в этом случае примерно соответствуют дефляционным шокам 1992 и осени 1993 года. После последнего шока снижение ВВП в 1994 году составило 12,7 % и продолжалось ослабевающими темпами в течение трех лет, до 1997 года. Темпы роста ниже фактических в 1999–2000 годах объясняются тем, что, видимо, в этом случае не было бы столь сильного оживляющего эффекта девальвации рубля, которой постарались бы избежать. Так что оценки, принятые в условном сценарии, скорее умеренно оптимистические.

Если принятые допущения оправданны, то фактический ход событий по сравнению с теоретически правильным дал нам за 1995–2000 годы выигрыш в 6,5 процентных пункта увеличения ВВП, при том что в 2000 году мы едва вышли на объем ВВП 1994 года.

Не хочу сказать, что кризис был благом или что политика проводилась безупречная. Основные минусы кризиса — потеря доверия и скачкообразный рост внешнего долга. Последний, правда, был обусловлен не столько самим кризисом, сколько судорожными попытками избежать его, как потом оказалось, напрасными. Тот же кризис можно было пережить, не прибегая к столь крупным и невыгодным заимствованиям.

Смысл изложенных аргументов один: объективная обусловленность переходных процессов оставляет политике мало возможностей для выбора, кроме небольшого числа точек бифуркаций (как в 1992 году): после 1992 года таких точек не было, поэтому итоги развития в значительной мере оказались предопределены.

Так или иначе, оживление в экономике — свидетельство перехода ко второму этапу трансформации российской экономики и неплохая стартовая площадка для развертывания модернизации.

Прежде всего, уточним, какой смысл мы вкладываем в понятие «модернизация» экономики. Буквально оно означает обновление, ликвидацию отсталости, выход на современный, сравнимый с передовыми странами уровень развития.

Речь идет, во-первых, об освоении производства продуктов современного технологического уровня в масштабах, позволяющих российским компаниям занять достойные позиции на мировых рынках.

Во-вторых, это обновление производственного аппарата, замена устаревшего оборудования и технологий на современные, более производительные.

В-третьих, это органическое включение в новейшие мировые инновационные процессы, полная интеграция в мировую экономику, скорейшее использование всех важных нововведений, в том числе новинок в области организации и управления. Только при этом условии страна может извлекать полезный эффект из неизбежных процессов глобализации и не окажется в положении их жертвы.

В-четвертых, это переподготовка, переквалификация или замена кадров, переобучение и перевоспитание людей, если хотите, усвоение иного образа мышления, соответствующего требованиям времени. Не нужно думать, будто речь идет о потребности в армии идеальных учителей — обучать и воспитывать будут прежде всего меняющиеся условия жизни. Но в дополнение к этому новое образование, возможности овладения новыми профессиями, массовое распространение новых знаний и ценностей необходимы обществу.

В-пятых, это осуществление структурных сдвигов в экономике, формирование производственной структуры, отвечающей критериям развитой индустриальной страны. Это предполагает повышение в ВВП и экспорте доли продуктов с высокой добавленной стоимостью, в том числе продуктов новой информационной экономики, уход от однобокой сырьевой ориентации экспорта.