Читать онлайн «Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.». Страница 44

Но риск, как и деньги, объявляется там, где его не ждали. Чем более непогрешимым казался Алан Гринспен, тем более «чрезмерно высокими» становились цены активов. Маэстро предупредил об умеренном варианте иррациональной эйфории, но сам раскручивал ее же с куда большим размахом.

В начале декабря 2000 г. заголовок во французском финансовом журнале LaTribuneгласил: «Гринспен притормозил крах Уолл-стрит». Он и в самом деле вроде бы сделал это. По крайней мере, в тот момент.

Но кроме этого он не сделал ничего. Да и что он мог сделать? Понизить краткосрочный процент? А какой был бы толк? Зачем было частным людям и предприятиям брать дополнительные кредиты, если они и так увязли в долгах?

Пожалуй, понижение стоимости кредита облегчило бы проблему задолженности не в большей степени, чем понижение цен на виски помогло бы в борьбе с пьянством. В обоих случаях проблема не в цене эликсира, а в том, как его используют.

В конце 1990-х каждая неожиданно возникшая дурацкая идея могла заявиться в кредитный кабак и набраться до положения риз. Привлекались, тратились и исчезали триллионы долларов капитала. Оставались только долговые расписки, акции, банковские кредиты и облигации. Качество этих долговых инструментов быстро падало.

К 2000 г. рынок мусорных облигаций был в самом унылом состоянии, по крайней мере с начала 1990-х. В этот год средний взаимный фонд, специализирующийся на мусорных облигациях потерял 11%, чего не было ни разу за все десятилетие. Так называемые ТМТ-компании (телекоммуникационные, медийные и технологические) оказались наихудшими должниками на рынке мусорных облигаций. Они занимали громадные деньги для строительства многообещающих коммуникационных сетей. Компания IGGCommunicationsInc., например, набрала 2 млрд долл. долга к тому времени, когда в ноябре 2000 г. подала заявление о банкротстве.

Поскольку цены на мусорные облигации падали, стоимость кредита для должников увеличивалась, и не только для ТМТ-компаний. Облигации J. С. Pennyприносили 18% дохода. Облигации TennecoAutomativeприносили 21,3%, а облигации золотодобывающей компании Ashantiдавали 27% дохода. Все эти компании испытывали трудности. Но именно так все и бывает после кредитного загула: компании оказались в тяжелом положении, потому что набрали слишком большие кредиты и тратили их слишком беззаботно. По той же самой причине в трудной ситуации оказались и потребители.

Когда кредит слишком дешев, люди расходуют его легкомысленно. Как итог - проблемы. Но, может быть, это трудности такого рода, которые можно преодолеть с помощью еще более дешевого кредита? В 2000 г. экономика США близилась к концу одного из самых разухабистых кредитных загулов в истории. Остались головная боль и сожаления, от которых было не отвертеться и которые не забыть. Менялся дух времени. Сладкие мечты сменились ночными кошмарами. Место венчурных фондов занимали фонды-стервятники83. А вместо наивных любителей приходили реалистичные, не идущие на компромиссы инвесторы и опытные специалисты. Цель этих серьезных инвесторов теперь состояла не в выборочной, а в сплошной зачистке рынка. Более того, инвесторы, привыкшие верить, что все возможно, и принимавшие за правду любой фантастический бизнес-план, главу и стих84, теперь не верили ничему и принимали только ссылки на главы 7 и 11 [закона о банкротстве].

В то время по Интернету ходило много печальных историй, и одна из них из Филадельфии была об Уоррене «Пите» Массере - одном из самых агрессивных уолл-стритских дельцов периода интернет-мании.

Массер не был глупцом. 73-летний инвестор создал один из самых успешных в стране инкубаторов для компаний, разрабатывающих новые технологии, и имел большие пакеты в таких звездах интернетовского мира, как ICG,VerticalNetи U.S.Interactive. Свое положение он создал не за одну ночь. Он начал заниматься этим бизнесом десятилетия назад и хорошо его знал. «Из всех знатоков этого бизнеса, - пишет Хауард Бутчер IV, инвестор, длительное время скептически относившийся к Интернету, - он ведь превосходный мастер по раскрутке компаний. Можно было быть уверенным, что он успеет вовремя все сбросить и получить выращенные деньги, вместо того, чтобы остаться с долгами»85.

Но Массер рискнул, как делают все, занимающиеся раскруткой акций (возможно, даже Алан Гринспен), и проиграл. Он поверил собственной рекламе. И это его погубило. Ему пришлось продать 80% своих акций, чтобы покрыть старомодный гарантийный депозит (mar gincall). Акции, которые за пару месяцев до этого стоили 738 млн долл., удалось продать меньше чем за 100 млн долл. С Массером было покончено, хотя мировые финансовые издания продолжали сообщать, что Гринспен спешит на выручку.

Акционеры тоже верили, что Гринспен пока еще придерживает свой пут-опцион, который защитит их от убытков. Но была ли у него такая возможность? Можно ли было изменить политику Федерального резерва таким образом, чтобы спасти Массеров всего мира? Или их инвестиции были такими самоубийственными, такими безнадежными, что крах был неизбежен? В финансовом мире есть умные деньги, есть тупые деньги, а есть настолько слабоумные, что просто взывают об эвтаназии.

Компания Pets.comрешила добраться до каждого покупателя собачьих консервов и потратила 179 долл. на одного потенциального клиента. Ну, и что тут можно сделать, когда компания всплыла брюхом вверх? Какие изменения в кредитной политике могли бы вернуть ей потраченные миллионы? Точно так же компания TheStreet.comза первые девять месяцев 2000 г. потеряла 37 млн долл., или почти по 400 долл. на каждого клиента. TheStreet.com объявила о закрытии отделения в Великобритании и 20%-ном сокращении персонала. Возможно, она когда-нибудь найдет прибыльную модель. Но каким образом снижение учетной ставки может вернуть инвесторам 37 млн долл.? И как пониженные процентные ставки способны вернуть компании AOL/TimeWarnerпотерянные в 2002 г. 100 млрд долл.?

Понижение процентных ставок Федеральным резервом не может чудесным образом сделать заемщиков кредитоспособными. Никто не собирался давать взаймы компаниям TheStreetили Amazonили другим проблемным компаниям только потому, что Федеральный резерв снизил ставки. Потому что если человек занимает больше, чем может себе позволить, и тратит деньги не на производственные инвестиции, а на красивую жизнь, то при самом низком проценте вы не захотите ссудить ему еще денег. Прежде всего ему нужно привести в порядок свои финансовые дела, и никакие дополнительные кредиты ему в этом не помогут.

Согласно Джорджу Соросу, чтобы заработать, нужно определить рыночную тенденцию, опирающуюся на ложные предпосылки, и играть против нее. В 2001 г. Уолл-стрит исходила из предположения, что слуга общества, Алан Гринспен, сможет то, чего никто никогда прежде сделать не мог - помешает ценам акций вернуться к исторически средним значениям.

Надежду на его успех обосновывали самыми разными соображениями. Одно время указывали на «чудо роста производительности», но потом стало ясно, что рост производительности сходится к исторически среднему значению. Много говорилось о «высоких темпах роста ВВП», но потом и этот рост замедлился. Было много надежд на «информационные технологии», но они еще должны были материализоваться в виде роста экономики и производительности труда. А как насчет «выросших прибылей корпораций»? Увы, и это исчезло в сточных канавах Уолл-стрит, потому что прибыли корпораций оказались таким же обманом, как и все остальное, включая мифические «безграничный рост» и «совершенные системы управления запасами». Устояла лишь одна соломинка - идея, что Алан Гринспен держит под контролем доллар и экономику США.

Однако в истории Федерального резерва трудно найти основания для доверия, которое люди питали к нему. Главной задачей банка была защита доллара и банковской системы. Однако с момента создания Федерального резерва в 1913 г. неплатежеспособность банков стала более частым явлением, чем прежде - 10 ООО банков рухнули только за время Великой депрессии. А в целом за 87 лет деятельности Федерального резерва доллар превратился из твердой валюты в нечто, по консистенции напоминающее заварной крем.

Еще летом 1999 г. Гринспен выступал в Конгрессе по поводу способности Федерального резерва видеть то, что происходит за поворотом: «Тот факт, что используемые нами в Федеральном резерве лучшие в мире эконометрические модели, давали неверные результаты 14 кварталов подряд, вовсе не означает, что и в 15-й раз они ошибутся»86.