Читать онлайн «Тупик либерализма. Как начинаются войны». Страница 46

Слова Папена, Шпеера, Геббельса можно расценить, как предвзятые, но вот уже группа англиканских священников выражает «безграничное восхищение моральной и этической стороной национал-социалистической программы…». Английский журналист В. Бартлет, описывая свое интервью с Гитлером, буквально воспел «его огромные карие глаза — такие большие и такие карие, что поневоле становишься лиричным». И это при том, что у Гитлера были голубые глаза{803}. У. Черчилль с симпатией писал о том, как энергично и настойчиво Гитлер вел борьбу за власть в Германии, обнаружив в этой борьбе «патриотическое рвение и любовь к своей стране»{804}. 19 мая 1933 г. ведущий политический обозреватель своего времени У. Липпман, прослушав по радио выступление Гитлера, охарактеризовал его, как «подлинно государственное обращение», дающее «убедительные доказательства доброй воли» Германии. «Мы снова услышали, сквозь туман и грохот, истинный голос подлинно цивилизованного народа. Я не только хотел бы верить в это, но, как мне представляется, все исторические свидетельства заставляют верить в это»{805}.

Однако, несмотря на все таланты Гитлера, он никогда не пришел бы к власти, если бы для этого не создалось соответствующих условий. Гитлер пришел к власти только после того, как с кризисом не смогли справиться его демократические предшественники. Мюллер капитулировал первым, Брюнинг продержался у власти чуть более двух лет. Президентские канцлеры, уже по сути полудиктаторы: Ф. Папен — 6 месяцев, Шлейхер — менее 2 месяцев. Ф. Папен наканне прихода Гитлера к власти в этой связи утверждал, что нацистское государство возникло «пройдя до конца по пути демократии». Г. Геринг в своей оправдательной речи на Нюрнбергском трибунале был еще более категоричен: «Демократия привела Германию к катастрофе. Только принцип вождя мог ее спасти»{806}.

Гитлер стал вождем немецкого народа, но на деле он оставался лишь заложником тех сил, которые привели его к власти. «Сам Гитлер, божественный вождь, меньше, чем кто-либо, может проводить свою личную политику, — отмечал в этой связи Э. Генри. — Он стремится быть математической равнодействующей всех разнородных сил, которые борются в его партии, чтобы оказаться признанным пророком. От того, как это ему удастся зависит его популярность»{807} (выделено в оригинале). Аналогичную мысль высказывал и У. Черчилль: «Диктатор, при всем своем величии, находится во власти своего партийного аппарата. Он может двигаться только вперед; назад пути ему нет. Он должен наводить своих гончих на след и спускать их на зверя, иначе он, подобно древнегреческому Актеону, сам будет ими растерзан. Всесильный внешне, он бессилен внутри»{808}.

Гитлер стоял первым, но не последним в списке претендентов на абсолютную власть. Он не был субъективным фактором, случайностью — злым гением Германии и мира, а являлся закономерным следствием действия объективных сил: «в гитлеризме нет ничего случайного»{809}. Если бы пришел не Гитлер, то был бы другой. В то время на ближайшей очереди стояли еще более радикально настроенные Геринг и Рем:

«Расстановка политических сил в лагере Гитлера очень неустойчива… — писал Э. Генри. — Чем сильнее будут трения между отдельными элементами… социальными и политическими группами, тем крупнее и значительнее будет становиться роль Геринга… Во имя своего бонапартизма он пойдет на все и за ним пойдут многие… Он с каждым днем все больше становится «человеком сильной руки» в национал-социалистической партии, воплощением северогерманского прусского духа в отличие от колеблющегося «центриста», «австрийца Гитлера»{810}. Геббельс отмечал в 1931 г.: «У Геринга мания величия… Ему уже мерещится, что он рейхсканцлер»{811}. У. Додд позже также заметит: «По-моему, он (Геринг) во всем похож на Муссолини и готов развязать войну в любой момент»{812}.

Рем — маршал коричневых — имел не меньшие амбиции. «Тень этого нацистского Валленштейна с 2,5 млн. штыков нависла уже и над верховным триумвиратом (Гитлер, Геринг, Геббельс) в Берлине»{813}. Свои программные мысли Рем изложил в своей книге «История политического предателя». Спасение Германии Рем видел только в новой мировой войне[104].

Анализируя причины своего поражения, Папен отмечал, что, несмотря на консервативный кабинет, страна оказала поддержку Гитлеру. «В сравнении с мощной позицией Гитлера, обладавшего миллионами приверженцев, наше собственное положение было чрезвычайно слабым… — признавал Папен. — Назначение в правительство не партийных политиков, а независимых экспертов… на поверку оказалось ошибкой. Действительно, министры, получившие свои посты благодаря своей преданности их партиям, слишком часто оказывались плохими администраторами. Но назначение способных управленцев вне зависимости от их партийной принадлежности… на деле лишало их внешней поддержки в их борьбе внутри коалиции»{814}.

Приверженцев Гитлеру обеспечила его идеология, способная сплотить нацию в критический момент истории. Она появилась с созданием Национал-социалистской немецкой рабочей партии (НСДАП) в 1919 г. и стала своеобразным ответом на революцию и кабальные требования победителей. Известность получили знаменитые «25 пунктов НСДАП», принятые в феврале 1920 г. Они провозглашали, что государство должно заботиться о заработке и пропитании граждан, об обеспечении престарелых, о создании «здорового среднего сословия»… участии рабочих в прибылях предприятий, запрете спекуляцией землей. Пункты требовали огосударствления трестов, «отмены процентного рабства», «отмены Версаля», объединения всех немцев в «великой Германии», завоевания новых территорий{815}.

Реализацию этих планов предполагалось осуществить за счет мобилизации экономики в руках сильной власти, основанной на принципе фюрерства. Поддерживая эту точку зрения, крупнейший промышленно-финансовый магнат Германии Гуго Стиннес заявил, что надо найти такого диктатора, который мог бы говорить на языке народа, который способен повести за собой массу{816}. Гитлер шел на выборы, обещая дать работу и хлеб всем, сокрушить бюрократов, наказать еврейских финансистов, вызвавших кризис, и построить сильную Германию.

Гитлер имел не только идеологию и свою партию, но и физическую силу способную обеспечить диктатуру партии. Ее составляли охранные отряды Schutzstaffeln — SS (CC) и штурмовики Sturmabteilung — SA (СА):

Чернорубашечники (СС), представляли интересы высшей буржуазии и правых партий. После гитлеровского путча 1923 г. эсэсовцев осталось всего несколько десятков, к началу 1933 г. их было не больше ста, к гитлеровскому перевороту их численность достигла 120 тыс., а к концу первого года власти Гитлера около 300 тыс. СС формировалась из детей высших и средних классов, лиц свободных профессий, высшего чиновничества, студентов. Социальная база — 1–2 млн. человек. По словам Э. Генри, они были полны «неутомимой ненависти ко всему пролетарскому и революционному» и в душе презирали коричневых{817}.

Коричневорубашечники (СА), являлись боевой организацией средней буржуазии, объединенной в «Боевую лигу самодеятельного среднего сословия». СА командовал старый офицерский корпус — «200 тыс. лейтенантов и капитанов, которые после революции не нашли себе места в маленькой армии рейхсвера и по этой причине навсегда стали контрреволюционерами и фашистами»{818}. Именно они в 1920 г. организовывали «добровольческие отряды» и разгромили восстание спартаковцев. Создавая армию коричневых они стали майорами, полковниками и генералами. Состав коричневых 44% кустарей и техников, 17% конторских служащих и мелких торговцев, 3% интеллигентов и студентов. Базой для нее служили 12–15 млн. человек[105]. Основной лозунг коричневых — национализм, главная цель — получить работу{819}.

Свои охранные отряды имели и социалистические партии: социал-демократы — «Reichsbanner»; коммунисты — «Rotfront». Появлению охранных отрядов Германия обязана крайнему либерализму и демократизму Веймарской республики. Вместо полиции, как, например, в США или Англии, партийные мероприятия в Германии охранялись собственными силами политических партий. По мере нарастания напряженности эти охранные отряды все более приобретали вид боевых дружин. До прихода Гитлера предполагалось, что все они не имеют права носить оружия, но после назначения его на пост канцлера СС и СА начали носить оружие в открытую.

По словам Э. Генри, обе колонны СС и СА провели революцию сообща, оглушая весь народ «коричневым террором», «коричневые» в основном делали грязную работу, «черные» командовали и контролировали. Страна находилась «в руках пятнадцати миллионов взбунтовавшихся мелких буржуа». Однако после победы Гитлер вдруг неожиданно заявил, что «революция» закончена, «Боевая лига самодеятельного среднего сословия» была упразднена — на следующий день. Как говорил Муссолини: «После революции всегда встает вопрос о революционерах»{820}. Гитлер сокрушил мелкую буржуазию. «Никогда еще до сих пор, — писал в те годы Э. Генри, — целый класс не исчезал со сцены в такой короткий срок, как это случилось с низшими слоями мелкой буржуазии»{821}. Гесс тогда отмечал: «Никто не охраняет свою революцию бдительнее, чем фюрер»{822}.