Читать онлайн «Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером». Страница 30

В то же время импортируемый из СССР «антрацит составляет 1% от внутренней американской продукции. Как указал сенатор Рид, в 1931 г. ввезено антрацита меньше, чем добывается в США в один день»{486}. Закон против демпинга спичек запрещал ввоз советских спичек 36,05 центов за гросс, несмотря на то, что средняя стоимость ввозимых в Соед. Штаты спичек равна 34,80 центов{487}.

Другой пример давал сенатор МакКеллар, который «вносил резолюцию о необходимости расследования обстоятельств продажи «Шипинг бордом» 29 пароходов Советскому Союзу. «Шипинг борд»… ответил, что в продаже пароходов СССР нет ничего необычного, так как и другие пароходы продавались за границу; интересы же американских пароходовладельцев охраняются обязательством новых владельцев проданных пароходов не посылать их в американские порты в течение ряда лет. По сообщению «Джорнал оф коммерс», «Шипинг борд» считает советское правительство своим лучшим клиентом»{488}.

«Священную войну» против советских товаров объявили патриотические организации, представители, которых (напр., «Дочерей революции») не только агитируют среди покупателей, но начинают прибегать даже к угрозам в магазинах против выставок, например, советских сладостей, как это имело недавно место в Вашингтоне»{489}. Б. Сквирский пессимистично заключал «Далеко не исключена возможность, конечно, что мы будем поставлены через несколько месяцев в такие условия, при которых торговля даже в ее настоящем неудовлетворительном виде сделается совершенно невозможной…»{490}.

Демпинг

Обвинения СССР в демпинге имели свои основания. Мало того, в Советском Союзе была еще и государственная монополия на внешнюю торговлю, что ставило страну Советов в неравные конкурентные условия с частными иностранными компаниями. Однако Советский Союз был не первой и не единственной страной использовавшей демпинг и государственную монополию. Например, Германия практиковала другую их форму — субсидированный государством экспорт. В 1934 г., по «Новому плану» в Германии вообще был введен полный государственный контроль над внешней торговлей. Однако на введении санкций против экспорта из фашистской Германии не пошла ни одна из Великих Демократий. Еще более тонкие формы государственного демпинга использовала, например, Франция, которая за счет девальвации франка (валютного демпинга) получала дополнительные экспортные преимущества. Однако форма демпинга не меняет его сущности.

Форма демпинга и государственной поддержки, при прочих равных условиях, определяются уровнем развития экономики и величиной финансовых ресурсов государства. Чем уровень ниже и чем меньше ресурсов, тем более «нерыночные», мобилизационные формы приобретает государственное вмешательство. В данном случае советский демпинг стал лишь ответной мерой сначала на военную, а затем экономическую агрессию самого Запада.

Для успешной конкуренции на рынке необходимо вложение капиталов в первую очередь в переоснащение производства, для производства конкурентной продукции и на ее продвижение. Но у разоренных мировой войной, интервенцией, экономической блокадой России, как и репарациями Германии этих ресурсов не было. Правда Германия находилась в гораздо лучшем положении: ее промышленность не была разрушена во время войны и она получила многомиллиардные послевоенные западные кредиты, что позволило ей переоснастить производство. В России наоборот интервенция разорила страну и практически уничтожила до основания всю ее промышленную базу. Остатки ресурсов были потрачены большевиками на восстановление разрушенного, на новый виток развития их не осталось. Демпинг стал для России инструментом борьбы за выживание.

В самих США в то время широко использовался «социальный демпинг» включавший: детский труд, в том числе и на вредных производствах; потогонную систему с 60–80-часовой рабочей неделей и нищенской зарплатой; отсутствие каких-либо прав социальной защиты и т.д. В результате в демократической и свободной Америке процветало настоящее «экономическое рабство». Однако этот вид рабства, согласно классику либерализма Хайеку, не то, что не считался преступлением, а наоборот, являлся почти благом. Америка по своей экономической и социальной сущности, несмотря на отмену рабства более чем полвека назад, оставалась рабовладельческим государством, где рабство политическое, сменилось рабством экономическим.

Степень эксплуатации в США была не меньше, если не больше, чем в СССР. Если же говорить о принципах, то заключенные в США тоже работали. Аллисон, секретарь «Международной ассоциации производителей платья» отмечал, «что из самих САСШ ежегодно экспортируется на 10 000 долларов товаров, произведенных трудом заключенных…»{491}.

Демпинг — это инструмент торговой войны, но первым эту мировую торговую войну развязали США, введя еще в 1919 г. протекционистские тарифы, которые еще более были повышены с началом Великой депрессии в 1930 г. (Закон Смута-Хоули). Протекционизм в данном случае являлся ничем иным, как одной из наиболее жестких форм экономической агрессии. Поскольку США были крупнейшей экономикой планеты, то введением протекционистских тарифов они, по сути, объявляли бескомпромиссную торговую войну всему остальному миру.

В случае с СССР США использовали и другой инструмент экономической агрессии — финансовую блокаду. Единственным средством борьбы, в тех условиях, оставался только тот или иной вид демпинга. Не случайно Бернард из «Бэнк оф Америкен» отвергал упреки в советском демпинге, «как неосновательные» и «утверждал, что основная задача мирового хозяйства сводится к стабилизации цен на сырье и хлеб, что для СССР жизненная необходимость экспортировать его сырье и зерно для расплат по импорту… что стабилизация цен без участия СССР невозможна и что поэтому европейские и американские банки должны предоставить СССР необходимые ему кредиты…»{492}.

Однако европейские и американские банки, несмотря на огромные выгоды, которые сулила торговля не шли на сотрудничество с Советской Россией. Почему? — Очевидно, с экономической точки зрения, Запад чувствовал опасность в успехах индустриализации, которые выводили СССР на первые места в мировом промышленном производстве, превращая Советы в ближайшем будущем в грозного конкурента. Именно эти страхи Запада отражали слова Гитлера, сказанные в 1932 г. Тогда будущий фюрер заявлял, что «когда он придет к власти, то не позволит, чтобы СССР вывозил из Германии машины, а не товары широкого потребления. Поддержка индустриализации СССР, по Гитлеру, должна привести к тому, что СССР через несколько лет начнет конкурировать с германской индустрией…»{493}.

Аналогичная ситуация складывалась накануне и Первой мировой. Быстрая индустриализация Российской империи вызывала страх на Западе. Английский историк Дж. Сили еще в конце XIX в. отмечал: «Если Соединенные Штаты и Россия продержатся еще полстолетия, то совершенно затмят такие старые государства, как Франция и Германия, и оттеснят их на задний план. То же самое случится с Англией, если она будет считаться только европейскою державою…»{494}. Начальник немецкого Генерального штаба Мольтке указывал, что «после 1917 г. мощь России окажется неодолимой», она будет «доминирующей силой в Европе», и «он не знает, что с ней делать».

Торговая война против СССР в 1930-е годы приобретала тот же характер, что и против России накануне Первой мировой. Дж. Спарго писал о тех временах: «Хладнокровная, безжалостная манера, с которой Германия осаждала Россию со всех сторон, как в Азии, так и в Европе, систематические усилия по ослаблению своей жертвы, его экономическая эксплуатация вызывает в памяти удушение Лаокоона и его сыновей». Но теперь Россию осаждала не Германия, а США и весь западный мир. После Первой мировой и революции Россия фактически оказалась в финансовой и торговой блокаде. Профессор Принстонского университета Г. Барнс в этой связи заявлял, «что «священная война» против СССР является ничем иным, как «моральным плащом», которым прикрывается социальная и экономическая атака против Союза….»{495}.

Против дискриминации торговли с СССР выступила «Стандарт статистик компани», издающая информационный бюллетень для деловых кругов. В 1931 г. она выпустила специальный номер, посвященный вопросу о «влиянии Союза на внешнюю торговлю»: «В бюллетене указывается, что «демпинг» СССР вынужденный и что долгосрочные кредиты сделали бы возможным для СССР покупать нужные машины без вывоза товаров из СССР по дешевым ценам. «Логическим результатом такой политики было бы процветание мировой торговли»»{496}.

В середине 1930-х г. советские дипломаты стали отмечать, что в деловых кругах США растет «разочарование, связанное с недостаточностью торговли с Советским Союзом…»{498}, что «в банковских и промышленных кругах резко возрос аппетит к внешней торговле». Они даже предлагали «добровольные отчисления» фирм, желающих торговать с СССР, в «некий фонд для расчетам по старым претензиям к нам»{499}. В итоге в 1935 г. Госдепартамент предложил «СССР распространить на него все тарифные уступки, даваемые другим странам, если он даст заверение, что торговля с Соединенными Штатами будет увеличена»{500}. Торговое соглашение США подписали с СССР июле 1935 г. в обмен на обязательство СССР закупить в США товаров на сумму не менее 30 млн. долл.{501}.