Читать онлайн «Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь». Страница 44

В американских гостиницах цена за номер, как правило, не зависит от числа постояльцев. В британских гостиницах обычно устанавливается цена за одного постояльца независимо от того, сколько комнат он занимает. В каком случае имеет место ценовая дискриминация (если она вообще имеет место)? Что является источником монопольной власти, и что делает одну группу туристов более чувствительной к цене, чем другую? Если ценовой дискриминации нет, то в чем же причина дифференцированного ценообразования? И почему результат настолько радикально отличается в разных странах?

Было бы забавно обсудить эти вопросы с моим соседом в самолете. Но я решил дать ему поспать.

В X веке до н.э. царица Савская монополизировала поставки пряностей и благовоний в страны Средиземноморья. Когда израильский царь Соломон пригрозил вторжением на ее рынок, то, как рассказывается в книге Царств: «И пришла она в Иерусалим с весьма большим богатством: верблюды навьючены были благовониями и великим множеством золота и драгоценными камнями», в качестве прелюдии к заключению сделки. Двадцать восемь веков спустя первый современный экономист Адам Смит отмечал, что «Представители одного и того же вида торговли или ремесла редко собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их разговор не кончился заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен».

Заговор, как и секс, — явление древнее и распространенное повсеместно. Неудивительно, что два таких популярных предприятия следуют друг за другом в тандеме.

На рынках секса и брака мужчины конкурируют друг с другом в борьбе за женщин, а женщины — за мужчин. Но мужчины соперничают иначе, чем женщины, отчасти потому, что мужчины более склонны к поиску сразу нескольких партнеров. Причины этой склонности, вероятно, уходят своими корнями отчасти в биологию (рассеивать свое семя как можно шире может быть здравой репродуктивной стратегией, если семя регенерируется каждый день, и сосредоточиться на одном партнере, если вы можете рожать немногим чаще, чем раз в год, также может быть здравой репродуктивной стратегией), а отчасти — в социальные условия. Существует, конечно, множество людей обоих полов, которые не следуют этой закономерности, но чаще всего это не так, ибо есть зерно истины в наблюдении, что «женщина пытается добиться только одного мужчины, который удовлетворит все ее потребности, в то время как мужчина пытается добиться каждой женщины, которая удовлетворит его единственную потребность»[37].

В тех обществах, где принята полигамия, практически всегда есть мужчины, которые берут себе нескольких жен, а не наоборот. Мужские особи, опьяненные тестостероном, могут вообразить себе, что их жизнь была бы лучше в таких обществах, но если бы их фантазии реализовались, большинство этих фантазеров было бы разочаровано. На каждого мужчину, имеющего четырех жен, приходятся трое, не имеющих ни одной жены вообще. Вы можете изменить законы о браке, но вы не можете отменить законов арифметики.

В мире, где каждый мужчина пытался бы добиться четырех женщин, конкуренция за женщин была бы очень острой. Даже те мужчины, что выйдут победителями, должны будут заплатить дорогую цену за свои победы. Женщинам повезет вдвойне: у них будет больше поклонников, и каждый из этих поклонников будет стараться выделиться из толпы, быть более внимательным и почтительным. Во время свиданий у женщины будет больше шансов выбрать именно тот ресторан и того мужчину, который с большей вероятностью осилит счет за ужин. Женатые мужчины, зная о том, что их жены легко смогут найти себе нового мужа, станут выполнять больше работы по дому[38].

Возможно, если бы полигамия были узаконена, большинство женщин или даже все по-прежнему настаивали бы на моногамности брака, и мы бы образовывали пары по большей части так же, как делаем это сегодня. Несмотря на это, мир был бы совершенно иным. Сегодня, когда мы с женой спорим о том, кто должен мыть посуду, наши силы примерно равны. А если бы полигамия была законной, то жена могла бы намекнуть мне, что подумывает оставить меня и выйти замуж за Алана и Синди с нижнего этажа — и в конечном итоге я бы отправился к мойке. Жены имели бы больше власти в решении всех больших и малых конфликтов, возникающих в браке: сколько детей иметь, в каком городе жить, кто готовит ужин, а также во время тихих вечеров перед телевизором — у кого в руках пульт дистанционного управления[39].

Мужчины в полигамном обществе похожи на торговцев пряностями и благовониями, постоянно оказывающих сопротивление посягательствам со стороны конкурентов. Торговцы соглашаются разделить территорию. Когда-то в давние времена то же самое делал весь мужской род. В соответствии с традициями и законом, мужчины могли соблюдать договор, достигнутый при тайном сговоре, о том, что каждый из них ограничит свое внимание всего одной женщиной. Такой договор будет постоянно нарушаться, но экономическая теория как раз это и предсказывает. На самом деле законы против полигамии представляют собой хрестоматийный пример теории картелей. Производители, изначально ведущие конкуренцию между собой, собираются вместе в заговоре против публики или, точнее, против своих клиентов. Они договариваются о том, что каждая фирма ограничит выпуск своей продукции, чтобы удержать цены на высоком уровне. Но высокая цена влечет за собой нарушение договоренности в том смысле, что каждая фирма стремится увеличить свой собственный выпуск, несмотря на оговоренные ограничения. В конце концов, картель рушится, если его не поддерживают с помощью санкций, но даже в этом случае нарушениям нет числа.

Эта история, о которой говорится в любом учебнике по экономике, является также историей о мужчинах-производителях в индустрии романтических отношений. В своей изначальной жесткой конкуренции они собираются вместе в заговоре против своих «клиентов» — женщин, которым предлагают свои руки и сердца при вступлении в брак. Заговор состоит из договора, по которому каждый мужчина ограничивает свои романтические притязания в попытке усилить переговорные позиции мужчин в целом. Но улучшение положения мужчин влечет за собой мошенничество и нарушения договора в том смысле, что каждый мужчина старается ухаживать за большим количеством женщин, чем было оговорено ранее. Картель сохраняется только потому, что он поддерживается определенными санкциями, но даже в этом случае нарушениям нет числа.

За последние три тысячи лет картели мало изменились, но они научились преподносить себя общественности в выгодном свете. В 1991 году было обнаружено, что Overlap Group, в которую входили Массачусетский технологический институт и университеты — члены Лиги Плюща, вступила в сговор, чтобы сохранить ставки платы за обучение на высоком уровне, а предложения об оказании финансовой помощи на низком. Защитники Overlap действовали, по крайней мере, весьма искусно, заявив, что целью данной группы было противодействие тому, чтобы финансовые соображения оказывали чрезмерное влияние на студентов при выборе ими колледжа. Если бы трое крупных автопроизводителей были бы уличены в сговоре, предполагавшем поддержание высоких цен, им бы и голову не пришло заявлять, что служили благородной цели, противодействуя тому, чтобы финансовые соображения оказывали чрезмерное влияние на потребителей при выборе автомобиля.

С таким же бесстыдством, которое привело Overlap к заявлениям о том, что группа существует только для блага своих жертв, мужчины утверждали, что законы против полигамии призваны каким-то образом защитить женщин. Но закон, который запрещает мужчине вступать в брак более чем с одной женщиной, в сущности, не отличается от закона, который запрещает любой фирме нанимать более чем одного работника. Я полагаю, что если бы такой закон был принят, то фирмы стали бы утверждать, что он был разработан для защиты работников. Кто бы им поверил?

Теория гласит, что при наличии механизма принуждения любая группа конкурентов попытается вступить в сговор. Это наблюдение не ограничивается конкурентами определенного пола. Мужчины вступают в заговор против женщин, но и женщины вступают в заговор против мужчин.

Когда фирмы находят новаторский, но дорогостоящий способ улучшения своей продукции, они могут вступить в выгодный для себя сговор, чтобы не допустить появления инноваций на рынке. Такие заговоры обычно вредят выдающимся фирмам, которые видят огромные возможности для получения прибыли, если они станут единственным новатором на рынке. Залог выживания картеля — закон, запрещающий инновации, и на лоббирование таких законов выделяются значительные ресурсы. Современные технологии предлагают женщинам множество инновационных, но дорогостоящих способов привлечения мужчин. Эти инновации включают в себя все: от новых методов контроля над рождаемостью до силиконовых имплантантов груди. Издержки, которые несут женщины, включают не только денежные расходы, но и различные риски для здоровья.